1

Кристина Старк "Гончие Лилит"
Лариса Петровичева «Музыка мертвых»
Сьюзен Мэллери "Сезон прогулок босиком"
Максим Сонин "Ступает слон"
Юрий Поляков «Весёлая жизнь, или Секс в СССР»
Гузель Яхина "Дети мои"

Поиск:

2024-09-25 21:00



Существует несколько схожих терминов, которые обозначают «заранее изготовленный образец». Или ранее изготовленный. Шаблоном, лекала, клише, трафаретом, схемой в технических или умозрительно-математических науках могут назвать действие или совершенно материальное устройство, предмет, который здорово облегчает работу. Берешь готовый трафарет с прорезанными буковками или узорами, наносишь краску – картинка или кайма, рамка готова. Берешь лекала и кроишь себе кофточку-юбочку, а то и чертеж дорической колонны в разрезе делаешь.
Те же самые термины в приложении к литературе обрели  негативную окраску. Хотя, казалось бы, что плохого в том, чтобы использовать рабочую и успешную схему написания романа. Ан нет, тут же найдутся ворчуны с комментариями: «это заезженное клише, это шаблонные герои, бла-бла-бла, афтарвыпеййаду»
Будем разбираться.
Есть сотни пособий по писательству, десятки онлайн и оффлайн курсов, литинститут и прочие ВУЗы в заграницах. И там совершенно легально, за ваши деньги вас научат писать по схеме. Это нормально, поощряемо шоу-бизнесом и потребителями, и даже приводит к успеху.
Великий Пропп разобрал на запчасти сказки и собрал обратно, дав тем самым совершенно рабочую подвижную модель будущих литературных творений в любом жанре. И ведь пользуются, пишут, более того, получается очень и очень достойно, даже шедеврально. Но, как водится, не у всех.
О том, что сюжетов имеется ограниченное количество, общеизвестно, я упоминала не раз. Разные исследователи варьируют от трех до двадцати семи штук. НА ВСЕХ!!! НА ВСЕ ВРЕМЕНА!!!
Живите с этим.
И ведь живём, пишем. Несмотря на.
Как это все стыкуется с высокомерным снисхождением к клише и шаблонам?
Смотрите, написать историю абсолютно без руля и ветрил – не вариант. Да, и такую ерундень пишут, но кто читает? Три калеки и родня?
Чтобы рассказ-повесть-роман оказался удобоваримым, увлекательным и привлекательным, нужно все равно соблюсти некоторые правила. Даже если талантливый новичок, у которого от школьной программы в памяти осталось таинственное слово «кульминация», возьмет и напишет супербестселлер, все равно, при ближайшем рассмотрении окажется, что эти самые загадочные правила он таки соблюдал не особо задумываясь. И завязка у него оказалась супер-увлекательной, и кульминация сработала в нужный момент, и парочку фальшивых финалов он припас, и развязка оказалась такой, что публика бьется в экстазе и требует еще «книжек этого автора».
Действительно, бывают настоящие самородки, на голубом глазу придумывающие харизматичных персонажей и их приключения. Но эти самородки не из звездных глубин прилетели. Они выросли в определенной культурной среде, в их голове сюжеты сотен прочитанных книг и просмотренных фильмов. А умение не копировать, а скорее неосознанно подражать хорошим писателям (своим кумирам) – это тоже талант.
Итак, вопрос на миллион: что есть хорошо написанная по схеме история, а что набивший оскомину шаблон? И какая между ними разница.
Мне кажется, что дело тут в частотности. Чем реже используется клише, тем меньше оно выглядит как клише, пардон за тавтологию.
Ну а если интернет выплёвывает, простите, по десятку наименований в минуту? И все скроены по одному лекалу: Невинная для босса (позапрошлогодний тренд), Тройня для идеала (прошлогодний тренд), Измена. Подзаголовки варьируются (самый модный писк сезона).
Теплится надежда, основанная на законе Старджона, про десять процентов литературы… Только как их отыскать среди остальных девяноста процентов клишированных рычащих властных властелинов, блеющих неземных красоток и их ангелочков-пупсиков-двойняшек?
Наверное, когда-то, лет так двести назад, в моде были другие истории, другие шаблоны. Возможно, тогдашние читатели возмущенно фыркали на очередного печального вдового графа в мрачном замке и неизменно бойкую гувернантку (баронессу под прикрытием), которая обязательно разведет руками все беды с привидениями, женит графа на себе, а деточкам его станет истинной
мамочкой.
Сейчас пойдет махровая имховщина, готовьтесь.
 
Нормальные «сказки про Золушку» – самый популярный троп – бывали всегда и есть до сих пор. И именно потому, что сюжет-то выигрышный, понятный и доступный для написания, он стал штампом, от которого брезгливо шарахаются воображающие себя интеллектуалами. Во всем виноваты жадные до быстрых денег и признания неразборчивые писаки. Как принялись строчить на скорость (кто быстрее, тот капусты нарубит больше) по сути одну и ту же историю! Как завалили рынок однотипными девами в беде и принцами в поиске! Жуть, короче. Или все-таки не жуть, а приятная зона комфорта?
Человеческий мозг устроен так, что просто обожает все привычное. А в новом срочно выискивает знакомые черты. Поэтому штампы будут неизбежно.
Итак, классификация штампов-шаблонов-клише.
 
1 Сюжетные клише.
То, что я уже перечислила и еще вагон похожих. Про бедных сироток из работного дома, которые оказываются спрятанными принцами-принцессами. Про поход трех-пяти персов за важным артефактом, который поможет спасти мир. Про скромного чиновника, который окажется маньяком. Про дружную компанию в уютном отеле, отрезанном от цивилизации непогодой, история может оказаться и кровавым трэшем, и порнографическим роликом, и условной «высокой» литературой.
То есть, открыли вы книгу и поняли, что знаете наперед, что там за поворотом и чем дело кончится.
Но есть нюансы…
Бывает, начнешь читать, мельком думаешь, ага-ага, сейчас все эти якобы неудачники скоренько поступят в свою магакадемию, насовершают подвигов, налюбятся, мир спасут и дело в шляпе. Но тут же забываешь о своих подозрениях, потому что увлекаешься: язык изложения отличный, герои с изюминкой, мелкие происшествия добавляют колорита, юмор к месту, кое-какие штампики смешно обыграны, капелька пафоса в нужный момент вышибает слезу, а тут уже и финал, да неплохой. И оказывается, что совершенно предсказуемый сюжет не помеха для хорошей книжки, если автор молодец.
Но все может оказаться не столь радужно, если автор наполнит свой штампованный сюжет еще и пунктом номер два.
2 Речевые штампы.
А вот тут, друзья мои, таятся коварные глубины (штамп), внезапные отмели и прочие гадости, а бонусом пойдет навязанный запретами страх употребить даже фразеологический оборот. Ведь он тоже может оказаться штампом!!! А все лит-гуру зловещим шепотом предостерегают… что выражение «зловещий шепот» – клише, избитое до состояния ростбифа.
Любое авторское словосочетание было когда-то новаторским. И «небесно-синие глаза», и «гряды облаков», и «волевой подбородок», и сотни других. Особо полюбившиеся ушли в народ, в ноосферу, к черту в ступу (кстати, вот это уже вернулось, смотрится свежо, не находите?). И всё!!! Стали штампами «пишите письма», «проплывающие за окном пейзажи», «длинноногие блондинки».
Чего не коснись, все штамп и клише. Как протанцевать на острие иглы, я вас спрашиваю???
Все эти выражения прижились и в реальной разговорной речи. Мы даже не обращаем внимания, что сами говорим штампами, окружающие говорят тоже отработанными и привычными связками слов. Иногда, услыхав в кино удачную остроту, увидев прикольный мем, мы несем анекдот, фразу, слово в массы. Кое-что становится клише очень быстро, автору приходится потом изгаляться в новеньких выражениях.
Пишущий, особенно начинающий, непроизвольно и машинально вываливает все, что слышал и читал. «Колышущееся море трав» – штамп настолько затертый, что большинство даже не замечает. Как и ресниц, которые обязательно пушатся веерами или отбрасывают густые тени на персиковые щечки. Если румянец, то нежный, если руки, то обязательно тонкие-изящные-аристократические, ноги-бедра – стройные, талию, естественно, можно обхватить ладонями.
 
Дело в том, что чутьем к родному языку обладает меньшая часть читающего населения. Клише воспринимаются вполне благосклонно. «Все так говорят, что такого-то???»
И не забываем о привычке к привычке, так сказать. Вот и выходит, что однотипные сказочки про золушек с условного литнета, да изложенные бесцветным, но привычным языком, имеют ошеломительный успех.
 Особенно, если авторессы умеют подавать блюдо из хромых собачек, то есть вышибать слезу в нужный страдательный момент.
 
Понимаете?
Один из двадцати, пожалуй, ужаснется как раз самой популярной лавстори. «Там же все понятно с первой страницы???!!! Зачем ЭТО читать??? Вот открываешь книгу Рубиной и не знаешь, что тебя ждет» 
Единственный совет, который могу дать растерянным авторам, переслушавшим лишку курсов, лекций и прочих коучей: будьте аккуратны с цветистыми метафорами. И вообще с метафорами. Именно они и бывают самыми заезженными шаблонами. Все эти «величественные горы», «необъятные просторы» и «томные взгляды» с «кошачьей грацией» - это оно, затёртые до полной незаметности штампы. Пишите просто: горы или придумайте новенькое прилагательное, никогда ранее не прилагаемое к горам, а?
 
3 Есть еще один вид клише – характеристики персонажей.
Когда критики говорят про «картонных» или «ходульных» героях, имеют в виду, что не увидели в книге запоминающихся персонажей. Чаще всего это случается потому, что автор не особо и старался. А зачем, если сюжет клиширован, прилагательные аж дырочками светятся, настолько попользованы. 
Можно и персонажей только наметить. Особенно хорошо лентяи потоптались на внешних данных и профессиях. Брюнетка, да еще и тощая – обязательно стерва, здоровяк, разумеется, неуклюжий, блондинка в лучшем случае легкомысленная особа, полицейский – депрессивный алкаш, но добрый в очень глубокой глубине души, библиотекарша – старая дева в оренбургском платке, училка непременно зануда, дворник – старательный таджик и так далее, и тому подобное.
Все эти стереотипы гуляют в ноосфере, как у себя дома, только руку протяни и возьми с полки пирожок, в смысле образ.
Писатели достаточно регулярно делают попытки перевернуть штампы с ног на голову. Бывают удачные попадания, чаще снова грустная картинка со стервами-блонди, образованными качками, милыми миллионерами и противными бывшими-работягами.
В заключение хочу сказать, что любая история может стать бриллиантом, если отказаться от шаблонов хотя бы одного типа. ИМХО, стандартный сюжет заиграет новыми красками, если персонажи будут нешаблонными. Или написано будет живо, с соблюдением всех балансов драмы, мелодрамы, юмора и прочих эмоциональных качелей.
А если что стереотипное в тексте и заваляется, всех отсылайте к словарю фразеологизмов. Их там еще много.
 
Маркевич Светлана
 

Ярлыки: литературоведение, размышление на тему, авторское слово


2024-07-27 14:00



"Рояль в кустах» — исключительно российский, советский фразеологизм. Происхождением своим обязан юмореске или скетчу, как сейчас говорят, А. Арканова и Г. Горина «Совершенно случайно». Написали ее знаменитые юмористы в 1963, как стёб на неуклюжие, постановочные передачи советского телевидения. По сюжету диктор берет интервью у «первого попавшегося отдыхающего» — подготовленного пенсионера в белой манишке, который готов и сына-ударника показать, и на скрипке сыграть, и даже на рояле.
 
«Серегин: Да, я случайно взял с собой в сквер скрипку. Я исполню вам на ней «Полонез» Огинского! (Достает из-под лавки скрипку, водит смычком по струнам. Звучит «Полонез» Огинского в исполнении симфонического оркестра.)
 
Ведущий: Превосходно! Браво! Вы, оказывается, талант!
 
Серегин: Да!.. А еще я играю на пианино. Здесь как раз в кустах случайно стоит рояль, я могу сыграть… Я исполню вам «Полонез» Огинского.
 
Ведущий: Благодарим вас, Степан Васильевич, к сожалению, мы ограничены временем… Скажите пожалуйста, а как отдыхает ваша семья?
 
Серегин: Моя жена всё больше отдыхает по хозяйству. А сын работает на Дальнем Востоке… А! Вот и он приехал. (Поднимается навстречу сыну.)
 
Ведущий: Какая приятная неожиданность…»
 
Выражение ушло в народ, стало культовым. Оно равновесно современному мему «Внезапно».
Суть «рояля в кустах» — авторский произвол, который зиждется на авторской же беспомощности. Чаще всего.
 
Потому что эти внезапные рояли убивают напрочь всё вообще: интригу, возможные сюжетные повороты и далее везде. Ну и считается, что этот прием как раз используют йуные аффтары, причем непроизвольно и машинально. То есть, не думая буквально: «а вот сейчас я вам сюрприз подброшу», просто суют рояли, потому что можно не напрягаться, не придумывать обоснование очередного спасения героя.
 
С другой стороны, не думайте, что само явление возникло всего лишь шестьдесят лет назад! Еще в античных пьесах был такой ход: в финале возникал сам БОГ и наказывал или награждал героев. Бога играл, разумеется, человек. А вот внезапное его появление было обставлено с помощью тогдашней передовой техники. В полу сцены открывался люк, и артиста поднимали вверх системы тросов или спускали сверху, с крыши. Это была МАШИНА, которая вытаскивала БОГА, и прием получил название «Deus ex machina», бог из машины. То есть, высшая сила, которая раздает всем сестрам по серьгам. А у высшей силы не спрашивают, знаете ли, чего это ей вздумалось вмешаться и помочь герою.
 
Так что получается, что вроде бы одно и то же, но при ближайшем рассмотрении — нет, не совсем, имеются тонкие различия.
 
Бог-из-машины — это высшая сила, которая помогает иногда даже заслуженно, если ГГ был хорошим мальчикомдевочкой, молился ЗевсуКтулху и приносил ему достойные жертвы. А рояль в кустах — это любое совпадение, удобное автору.
 
И потом, бог-из-машины обычно припасается к концу произведения, хотя в длинном, эпичном фэнтези вполне возможно неоднократное пришествие божественных сил, чтобы вытащить персонажей из дыры, в которую из загнал автор.
 
Кстати, подумала я про классику НФ, про «Войну миров» Герберта Уэллса. Бились-сражались земляне своими хилыми пукалками против боевых треножников, финал уже светился мрачным черным светом, как вдруг, ВНЕЗАПНО, все марсиане взяли и померли. Это ли не рояль в кустах??? Это ли не отчаянный взбрык автора: «а гори оно все синим пламенем, я не знаю, как вывернуться из сюжетного клинча, пусть все просто сдохнут? О, точно, вирусы или что там медики недавно открыли, как их, микробы, во! Вроде как НФ обоснуй нашелся», – облегченный выдох.
 
У Булгакова в «Роковых яйцах» между прочим, тоже все монстрики скончались от совершенно ВНЕЗАПНОГО мороза.
Что ж, и великие иногда, заигравшись вначале истории, утомляются к финалу и сливают к чертям интригу прямо в пресловутый рояль.
 
Порылась в статьях на заданную тему. Приводят в пример нежно любимую мной в детстве «Одиссею капитана Блада» Р. Сабатини. Мол, как-то удачно испанский «Синко Льягас» входит в бухту в ту самую минуту, когда намерения каторжников сбежать с острова провалились, а доктору-рабу жестокий плантатор хочет располосовать в клочья спину. Впрочем, если бы не испанцы, будущий капитан Блад и его верный шкипер Питт просто умерли бы в колодках под палящим солнцем.
 
То есть, однократно примененный счастливый случай вполне позволяется. На фоне предыдущих злоключений и будущих приключений он немного теряется, сглаживается и уже не выглядит притянутым за ножки роялем из кустов.
 
Подумалось, что, если взять читательскую лупу, да с пристрастием припасть ко всему огромному корпусу приключенческой литературы, роялей наберется на солидный оркестр. Память — инструмент ненадежный, но что-то брезжит там, подстегнутое прекрасным Бладом.
 
Просто так стоящие под седлом посторонние лошади, готовые унести персонажей от погони, удобно припаркованные лодки с веслами (или под парусом) именно в том месте бескрайнего берега, куда и выскочил герой, заправленные по самые дюзы космические челноки с ключом зажигания в гнезде, и так далее, и так далее, и так далее.
 
Маленькие подпорки для экшен-сюжета вполне прокатывают, если они маленькие и не слишком частые. Именно в динамичном, авантюрном сюжете расчетливые авторы чаще всего развешивают Чеховские ружья, которые должны выстрелить в строго определенный момент. Бывает, увлечешься, зачитаешься, да и не поймешь, откуда что взялось, с чего вдруг персонажу валятся плюшки с бонусами, в то время как другие все больше по башке получают. Может, ружье было недостаточно большим, стрельнуло тихо, может, читатель невнимателен.
 
Нынешние сетевые авторы, активно ведущие переписку со своими читателями, бывает, что реально осознают, что да, есть косячок, одного предложения оказалось совершенно недостаточно, пойду ка я докручу, допишу абзац, чтоб стало ясно всем — внезапные суперспособности гг не с потолка свалились, рояль тут не при чем. С печатными книгами такой фокус проделать сложнее, если только выпустить «издание второе, исправленное и дополненное».
 
Потому что дальнейшее-предыдущее объяснение нивелирует рояль в кустах до его тени.
 
Например, герой пытается победить стрррашного демонюку, но у него ничего не получается. Он, побитый, униженный и оскорбленный, рыдает в подушку, как вдруг, внезапно, под подушкой обнаруживается артефакт, который наделяет нашего героя сверхспособностями.
 
Рояль? Большой, белый и полированный. Но! Если автор расскажет предысторию появления очередного избранного (все сложно, волшебник сам не мог, ибо хочет прибить демонюку, но недостоин, а вот гг сможет, потому что сможет, артефакт сам выбрал своего избранного, а волшебник тайком прокрался в его спальню и тп), то дело сладится.
 
Как рассортировать рояли? По цвету! Условно положительные и условно отрицательные. И по жанрам.
 
1 Первым пойдет мрачный, злобный черный рояль.
 
1.1. Все, что касается людей, их поведения, мотивов и психологии. Это может быть в любом жанре: экшн-фантастика, любовный роман разных направленностей.
 
Внезапное поглупение.
 
Осторожный, битый-перебитый киллер внезапно доверяется красотке или с виду невинному лопушку-очкарику. И получает нож в спину. Или старый-опытный следак ВНЕЗАПНО перестает замечать бревно в глазу убивца.
 
Очень весело, когда ГлавГад подробно рассказывает свои планы около удачно приоткрытой двери, а за дверью, ессно, греют уши добры молодцы.
 
Если автор ранее позиционировал своего персонажа как умного, то резкое, нелогичное оглупление торчит всеми обводами черного лакированного рояля. А вот надо сюжет размазать еще на десять глав, понимаешь.
 
То же самое и во взаимоотношениях персонажей, если произведение романтическое. То был доверчивый-доверчивый, в рот глядел, люблю-нимагу, а вдруг взял и резко стал умный, подозрительный, дотошный и недоверчивый, стал хлопать дверями и уходить в ночь. Заодно и повесть до романа можно раскатать на всех ссорах-примирениях.
 
Все эти внезапные озлобления, поглупения и другие отрицательные качества работают на новый и совершенно неожиданный поворот сюжета. Обоснуй подвести можно, тогда все станет прекрасно и логично. А вот когда лень…
 
1.2 Чужеродное нововведение.
 
Такой косяк автор допускает на большом пространстве романа с продолжениями. Понятия не имею почему. Скучно становится или забыл, с чего все началось? Было, предположим, каноническое фэнтези с многобожием, как вдруг прилетели инопланетяне и началось #кровькишкиивсепадохли.
 
Примером приводят два цикла Емца про Таню Гроттер, похожее на Гарри Поттера с академкой и Мефодий Буслаев, с тоже вроде академкой, но в середине циклы сливаются, и выясняется, что параллельно с тайной расой магов есть еще и борьба ангелов с демонами, хаос, чёрт в ступе, но мы вам просто не говорили об этом!!!
 
2 Белый рояль, весь из себя положительный, милый и добрый.
 
2.1 Жанры, ориентированные на сюжет: приключения всех оттенков, включая фантастические.
 
Тут белые рояли, как и боги-из-машин помогают героям выжить. А именно — улететь на орлах из огненной лавы, получить разумную крыску для разгрызания пут, внезапно овладеть левитацией при падении с башни, еще более внезапно стать магом восьмидесятого левела и всех порешить.
 
Короче, все, что нужно для свободного передвижения, побед над врагами и направления движения в квесте.
 
Если совпадения будут не сильно нелепыми, то и прекрасно. Добрые читатели простят игрушечные рояльчики, а то и не заметят.
 
Почитала как пример разбор Хайнлайна «Гражданин галактики», мол, рояль на рояле и роялем погоняет. Ну, написано чуть не сто лет назад, подростковые космические приключения, что такого? Подумала, тогда можно и «Танцы на снегу» Лукьяненко отнести в ту же музыкальную степь.
 
Несмотря на мою глубокую симпатию к этому роману, должна признать, что нечеловеческое везение юного героя можно объяснить только крупными роялями в жирных кустах. Все-то его жалеют, внезапно добрые люди помогают, пробуждается совесть у закаленных космических бродяг и тп. Устами одного из ключевых персов автор подводит любопытнейший обоснуй (или упредительные оправдания), мол, вот так вот и должны бы вести себя нормальные люди, но сложилась очень рациональная цивилизация, в которой нет места жалости и прочим непродуктивным чувствам. Ну ок, сложилась. Так с какого перепугу пробудились позабытые инстинкты? Но, если бы не пробудились по велению автора, то летел бы гг на космическом грузовозе расчетчиком, «мозгами в бутылке», а роман остался бы остросоциальным рассказом без счастливого финала.
 
Ежели попаданка внезапно видит призрака, разговаривает с ним, хотя не некромантка ни разу, то… а в следующей главе автор, спохватившись, «ой, как же это, наверное, при вселении в тело нарушились магические потоки, и я теперь немножечко тогось, надо посоветоваться с ректором». Ну что это было??? Лаковый рояль, который автор стеснительно отпихнула ножкой обратно в заросли после ядовитых комментариев читателей. Зато призраки потом очень удачно шпионами работали. Ну молодец, вывернулась и любимых своих привидений пристроила.
 
«Почему в каждой истории про кораблекрушение героя выбрасывает на остров?» — «Потому что истории про тех, кого не выбросило на остров, рассказать некому».
 
Вот и расставляют авторы совершенно случайные острова-рояли.
 
2.2 Жанры, ориентированные на чувства. То есть те, в которых романтическая основа сюжета. Тут роялями становятся совершенно случайные встречи персонажей, внезапно найденные письма, которые все объясняют, дневники и позабытые телефоны. Соперницы и соперники, подстроенные измены, комы, зоны, далее везде. Ой, кажется, все это называется сериал и проходит по другому классу…
 
А еще там всегда добрые люди (наставники), которые научат, подскажут, порешают все проблемы, а ГлавГероям останется только счастливо слиться в экстазе.
 
 
Потому что столкнуться нос к носу с подходящей потенциальной парой в мегаполисе — это такое себе совпадение. А в пустыне? В заброшенной деревне? 
3 Здесь будет то, что так и просит разноцветного рояля: комедии, сатира, стёб и юмор.
 
Думаю, объяснять не надо, насколько смешно — при должном умении писателя — будут выглядеть каскады самых невероятных совпадений. Единственно, важно сохранять баланс, не погрести читателя под обломками оркестровых инструментов. Правильно расставленные рояли должны давать читателю передышку между приступами веселья, настраивать на серьезный лад, чтобы потом враз перевернуть все с ног на голову.
 
 
Резюмирую: «рояль в кустах» отличается от вотэтоповорота только масштабами нелепости и неуловимым ощущением слитого финала эпизода. Если внезапный финт ушами автор продумал, подвел обоснуй (пусть не каждый читатель понял, но ладно), то было бы оскорблением назвать сие роялем в кустах.
 
Потому что выражение обрело негативный, насмешливый окрас. Им тычут в авторское лицо недовольные читатели, над ним злорадствуют конкуренты.
 
А между тем в реальной жизни случаются настолько нелепые совпадения, настолько невероятные спасения из патовых ситуаций, или наоборот, цепи трагичных событий, что если записать, все дружно воскликнут: «Не верю!!!»
 
Так что, друзья-писатели, пишите, не бойтесь, а вы, друзья-читатели, читайте и удивляйтесь. Ай да автор, ай да ловкий жук!
 
Маркевич Светлана

Ярлыки: авторское слово, литературоведение, публицистика


2024-04-06 19:00



Редко какая биографическая или литературоведческая книга производит такое сильное впечатление, что хочется купить себе. Купила новое издание, совсем немного дополненное фотографиями, перечитала с огромным удовольствием.
Во-первых, Братья Стругацкие (именно так, с большой буквы) мои любимые писатели. А про глубоко почитаемых авторов хочется узнать побольше. Причем, именно с привязкой к творчеству, к писательству, а не подробности личной жизни.
У Володихина, большого знатока литературы и фантастической литературы в том числе, получилось! Получилось соединить рассказ о жизни братьев, Аркадия и Бориса, с их творчеством.
Только искренне увлеченный человек, мне кажется, может сделать и очень деликатный анализ произведений, и выдвинуть свои предположения. Такие, знаете, «что хотел сказать автор своей повестью о человеке, который снова и снова проживает свою жизнь, знает наперед, что грядёт великая и страшная война, что погибнут все друзья и близкие, что сам он на фронте переживет такое…»
Книга эта писалась, я так понимаю, достаточно долго, первое издание вышло в 2011, и Борис Натанович еще успел прочесть о себе.
Самое главное, авторам – Володихину и Прашкевичу – оказалось подвластно самое главное. Они как-то ясно и наглядно рассказали именно об уникальном таланте Братьев. О том, какое впечатление их творения производили на тогдашнюю публику. О том, как стать властителями дум интеллигенции 60-80х. А это было, уверяю, непросто: и стать культовыми фигурами нескольких поколений, и описать в книге КАК это сделалось возможным. Что, какие струнки в душе задевали и продолжают задевать истории Стругацких, как получается, что истории эти по-прежнему актуальны?
Да взять хоть пресловутое общество потребления. Как гордо мы поглядывали сверху вниз на озабоченных, помешанных на тряпках и технике, с какой горечью осознаем, что «Хищные вещи века» попадают теперь и в наши болевые точки.
В издании есть отрывки из интервью с Братьями, вместе и по отдельности, мнения значимых для них людей. Истории тяжелой борьбы с цензурой за каждое предложение, в тех случаях, когда с них требовали убрать, сократить, переписать в угоду текущей точке зрения. Истории создания книг, повестей, рассказов - это отдельный вид удовольствия. Как работал дуэт писателей, проживавших в разных городах, без интернета, только с телефонной связью и письмами да редкими встречами?
Что ж, время оказалось не властно над книгами настоящих прозаиков. Большой подарок нам всем, по достоинству оцененный биографами. 
Книга Володихина, конечно же, для поклонников творчества Стругацких любого возраста. Написана она без злоупотребления профессиональным жаргоном критиков и филологов, ясно, четко, внятно и понятно даже для подростков. Мало ли, вдруг кому зададут доклад-реферат? Материала достаточно даже на курсовую работу.
Рекомендую всем заинтересованным лицам.
 
Маркевич Светлана  
 

Ярлыки: литературоведение, критика, биография


2024-03-11 12:00



 

Для начала разделим понятия исторических периодов и терминов из искусствоведения и литературоведения. Новое Время (modern age), которое объявили в разгар Возрождения — это и есть тот самый модерн в переводе с латыни и всех романских языков. То есть модерность началась давным-давно. На Западе. Петр Первый насильно привил России «западные ценности». Ну а страна наша и люди такие загадочные, что сразу переработали по-своему и рационализм, и индивидуализм, и юридические уложения, и гуманизм с социальностью и науками. Поиграли в вольности и отправились дальше своим тягучим путём.
«И пучина сия поглотила ея в один момент. В общем, все умерли» ©
 
Таким образом, по мнению Михаила Эпштейна, мы оказались в авангарде постмодерна, опередив все страны. Сами того не подозревая, мы (наши предки) рванули в состояние «пост», то бишь, «после современности». Нос только не задирайте.
 
«Дело в том, что предпосылки Нового времени (рационализм, гуманизм, индивидуализм, развитие науки и просвещения и т. д.) всегда были выражены в России слабее, чем в европейских странах. Такие важнейшие периоды и приобретения Нового времени, как секуляризация, развитие наук и искусств, Ренессанс и Реформация, вообще были пропущены в России. Да и само Новое время, начавшееся с Петровских реформ, на несколько веков запоздало по сравнению с европейским и явилось как его отражение и имитация. Отсюда черты преждевременной постмодерности, которые сопутствуют русской культуре чуть ли не с начала Нового времени, с построения Петербурга как «самого умышленного», «цитатного» города, энциклопедии европейской архитектуры».
«Постмодерн неразрывно связан с развитием коммуникативных сетей и информационных систем, которое заметно ускорилось в 1960-е годы. Сам этот термин «информационный взрыв» («information explosion») впервые зафиксирован в англоязычной научной печати в 1961 году, а в массовой прессе — в 1964 году. Уже тогда наметился рост диспропорции между производством новой информации и возможностью ее восприятия и использования.
За тридцать лет (1960–1980-е) было произведено больше информации, чем за предыдущие пять тысяч лет. За два года (2014–2015) было произведено больше информации, чем за всю историю человечества.
90 процентов тех данных, которыми мы распоряжаемся сегодня (или они распоряжаются нами?), созданы за последние два года.
Этот «травматизм», вызванный растущей диспропорцией между человеком, чьи возможности биологически ограниченны, и человечеством, которое неограниченно в своей техно-информационной экспансии, и приводит к постмодерной «чувствительности», как бы безучастной, притупленной по отношению ко всему происходящему. Постмодерный индивид всему открыт, но воспринимает все как знаковую поверхность, не пытаясь даже проникнуть в глубину вещей, в значения знаков. Постмодернизм — культура легких и быстрых касаний, в отличие от модернизма, где действовала фигура бурения, проникания внутрь, взрывания поверхности. Поэтому категория реальности, как и всякое измерение в глубину, оказывается отброшенной — ведь она предполагает отличие реальности от образа, от знаковой системы. Постмодерная культура довольствуется миром симулякров, следов, означающих и принимает их такими, каковы они есть, не пытаясь добраться до означаемых. Все воспринимается как цитата, как условность, за которой нельзя отыскать никаких истоков, начал, происхождения»
            М. Эпштейн «Постмодернизм в России»
Ну, а у меня новая любовь — Михаил Наумович Эпштейн, философ, филолог, культуролог, литературовед, эссеист, лингвист, профессор уважаемых американских и европейских ВУЗов, умнейший человек, который пишет понятно о сложных и неуловимых вещах. 
Так вот. Постмодернизм в литературе так же трудно определяем, как и в исторических периодах. Начался он, как полагают знатные литературоведы, в 1960–1970-е годы, но это не точно. Потому что в русской литературе, например, не только цитируемый выше Эпштейн, но и другие, объявляют «Мастера и Маргариту» Булгакова самым что ни на есть постмодернистским романом. А это сороковой год, промежду прочим.
 
Литература модернизма, которая царила до середины двадцатого века, была озабочена поисками смысла. Всего и везде. Смысла жизни в целом, смысла существования отдельного героя. А еще — спором с реалистичной литературой прошлого, когда писатель был носителем идеи и богом-создателем своего книжного мира. Модерн стал отражать реальность, а не выдавать готовые авторские конструкты. Пересмотрены были нормы, казавшиеся незыблемыми: линейное повествование и один фокальный персонаж. Модернисты сделали книги более фрагментарными, ввели несколько точек зрения, освоили «поток сознания». Представьте читательский шок, когда ты покупаешь расхваленную толстую книжку известного писателя, а внутри вовсе не семейная сага или исторический эпик, а мешанина букв и чьи-то бесконечные мысли.
 
И вот примерно в шестидесятые годы двадцатого века настала постиндустриальная эпоха. Люди, особо тонко чувствующие витающие в воздухе настроения, стали выражать новое видение, доминирующие чувства. Знаете, какое такое чувство завладело многими, когда казалось, что вот оно, материальное благоденствие достигнуто, а счастия все нет?
Разочарование.
 
И принялись разочарованные писатели крушить то, что им было доступно — стройную конструкцию традиционного романа. Фрагментарности прибавилось, грустная ирония хлынула потоком. И, самое главное, постмодернисты принялись беззастенчиво смешивать известные сюжеты, выворачивать смыслы наизнанку, вкладывать в уста проверенных персонажей-масок неожиданные слова. Трэш, скандал и возмутительные вещи в одном флаконе — вот что такое постмодерн, особенно в самых ярких своих образцах.
Поколения битников, потом хиппи, пошли против традиционных ценностей. Литература тоже последовала бунтующим путём.
 
Подтянулись философы, вроде Дерриды и Лиотара с Делезом, подвели философское обоснование под «новую после-современность». Выводы простыми словами: истины не существует, реальности не существует, все жанры и направления искусства и литературы одинаково хороши и достойны использования, всё уже создано-написано-нарисовано-придумано. Играйте, творцы, играйте с уже сделанным, как в кубики. Потому что ДОЗВОЛЕНО ВСЁ!!!
 
То, что сейчас называют ретеллинг (новое прочтение) — был чуть ли не первый опыт постмодерна, яркий и показательный. Термин появился недавно, а явление уже довольно старое, почтенное даже. Фильм «Ромео + Джульетта» помните? А «Иисус Христос суперзвезда?» Перенеси классических персонажей и сюжет в современность, вплети ниточку совершенно иного стиля и посмотри, что из этого выйдет. Можно добавить иронии, что не помешает свершиться трагедии, а только сделает ее еще острее. Ирония и злой сарказм — это не веселье ради поднятия настроения на пару часов. Тут другие механизмы мозга работают. Ирония может бить в точку, быть смешной, но вызывать не смех, а слезы.
 
Постмодернизм отрицает и границу между «высокой» и «низкой» литературой, кино. Дерзко смешивает приемы оттуда и отсюда, выжимает эмоции примитивными методами — несчастненькими хромыми собачками и девами в беде — и тут же глумится над тем, что ты не знаешь продвинутой лексики.
Дикая смесь с массированным цитированием оказывается вовсе не пародией. Нет. Это скорее комплимент исходнику, преклонение перед классическим текстом.
С другой стороны, пародия, если она воистину остроумна, тоже постмодернизм. А вот просто веселенькие тексты, комедии положений и тому подобное — нет, не постмодернизм.
 
Кстати, о птичках. Роулинг и ее «Гарри Поттер». И пляски с бубнами вокруг этой книги века. Помните, как наш Дмитрий Емец мгновенно настрочил наглый плагиат и пытался оправдаться, что это, мол, пародия? Не-а, не пародия. Слишком пафосно-серьезна была книжка. Да, я читала, да, сравнивала с первоисточником чуть не постранично. Последующие приключения Тани Гроттер, возможно, были уже истинно авторскими. Но в первой книге Емец нагло скопировал все, заменив лишь имена и локации. За что и поплатился судебной тяжбой.
 
И нет. ЭТО НЕ ПОСТМОДЕРНИЗМ, а просто беспардонное заимствование.
Постмодернизм — это всегда игра. Да, произведение может оказаться совершеннейшей трагедией, и юмор будет чернее черного, но все равно авторские уши за кустами, а то и приветливый взмах рукой вы заметите. Мне кажется, что именно привет, пасхалка, цитата — один из признаков постмодернизма. Зачем затевать всё, если никто не оценит авторского остроумия, энциклопедических знаний и умения жонглировать смыслами?
Почитайте Пелевина и поймете.
 
 
В кино для меня лично образцом постмодерна и особенно той самой иронии являются фильмы Марка Захарова.
*―Подь сюды. Хочешь большой, но чистой любви?
―Да кто ж её не хочет?
―Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал.
―Она не одна придет, она с кузнецом придет.
―С каким кузнецом?
―С дядей моим, Степан Степанычем. Он мне заместо отца, кузнец наш.
―А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь, чтоль? Зачем нам кузнец? *
«Формула любви». Помните же?
Ах, еще совершенно шедевральный «Человек с бульвара Капуцинов». Ковбои, говорящие цитатами из героических революционных книжек и оперетт, двойные и тройные смыслы, каждую фразу можно пересказывать, как анекдот.
«О, Джонни, прошу тебя, сделай монтаж!» «Стреляй, на мое место придет другой!»
 
Сколько бы раз не смотрела Захаровские нетленки, каждая сценка, фраза — открытие заново второго, третьего, двадцать пятого слоя реальности, повод увидеть себя и свои проблемы вверх тормашками, открыть истину.
Да-да, те самые несуществующие «истина» и «реальность» — они не то чтобы отсутствуют, с точки зрения постмодернизма. Они просто у каждого свои. Полный плюрализм. Но и свободная воля в выборе её.
 
Подозреваю, что имеется огромное количество людей, которых пугает возможность выбора. Они с радостью делегируют (обычно, наверх) полномочия по выбору истины в последней инстанции. «Начальству виднее», «Раз в газете написано, значит, правда», «Врут все в этих ваших интернетах», «Не читал, но осуждаю», «Что может быть лучше классики???!!!».
Что ж, надо сказать, что пришествие временно́й эпохи постмодерна, стилистической или философской эпохи постмодернизма, не означает, что исчез традиционный роман с линейным сюжетом. Семейные саги процветают. Все там же армия читателей обычных любовных романов, классических детективов, фэнтези и фантастики без всяких постмодернистских завихрений.
Качественный постмодернистский роман – редкая птица. Тем удивительнее читать и восхищаться одновременно и сюжетом, и мастерством автора.
 
Маркевич Светлана

Ярлыки: литературоведение, авторское слово, размышление на тему


2024-03-06 15:00



«Чтение «Анны Карениной» - это не только удовольствие,
 но и большой читательский труд».
П. Басинский
 
Пожалуй, не найдётся человека, который бы, даже не прочитав роман Льва Толстого, не знал, кто такая Анна Каренина. Её имя стало нарицательным, а историю жизни и смерти могут рассказать всего лишь в нескольких фразах. Но сегодня Павел Басинский предложил нам снова заглянуть на страницы известного романа и прочитать в нём то, что мы не заметили, не сопоставили, а может быть, и не поняли. Это касается не только тех читателей, которые когда-то вскользь познакомились с сюжетом «Анны Карениной» или тех, кто видел какие-либо экранизации романа (а их довольно много). Интересные открытия ждут и тех, у кого «Анна Каренина» – одно из самых любимых произведений и прочитано 4-5-6 раз. «Я отдаю себе отчёт, пишет П.Басинский, – что никакой подлинной истории Анны Карениной не существует. Анн Каренин столько же, сколько читателей этого романа. Но я льщу себя надеждой, что моя книга поможет таким же, как я, фанатикам, подсевшим на этот роман, разобраться в своих личных Аннах. Разумеется, не согласившись со мной».
Я бы сравнила работу Павла Басинского с детективным расследованием. Причём, очень подробным. Начиная издалека, автор пытается объяснить нам, как у Льва Толстого появилась идея создания этого романа. Почему более года он десятки раз пытался начать писать роман, но не мог приступить к работе, пока в его замысле (уже созданного окружения и истории героини) не сформировался чёткий образ самой Анны. Как менялся замысел романа от довольно скучной классической схемы адюльтера, описанной в кратком черновике, до сложного психологического семейного романа. Как недописанное   произведение А.С.Пушкина «Гости съезжались на дачу» повлияло на писателя. В своих расследованиях Басинский подробно рассказывает нам об основных героях романа, и мы увидим то, на что, вероятно, никогда не обращали внимания.
«Ну а сама Анна?», – спросите вы. Конечно, ей в книге уделено автором особое внимание. И имени героини, которое не раз менялось в черновиках Льва Толстого, и финалу жизни героини – самоубийству, и мотивации разных поступков. Да и образ Анны Карениной, как и отношение к ней автора, кардинально менялось от первых глав романа до его финала. Думаю, многие знают, что внешность Анны была подсказана писателю обликом старшей дочери А.С.Пушкина Марии (в замужестве Гартунг), с которой Лев Николаевич познакомился в Туле. Но это был не мимолётный взгляд на красивую, отличающуюся от всех прочих гостей вечера женщину. Толстой долго беседовал с дочерью Пушкина и уехал с этой встречи, по воспоминаниям Татьяны Кузьминской, совершенно очарованным этой женщиной. И не удивительно! Известными красавицами были обе бабушки Марии Александровны, а уж о красоте и прелести матери, Натальи Николаевны, слагали легенды в Москве и в Санкт-Петербурге. Видимо, на Толстого это сочетание красоты, женственной прелести и естественности, живости, доставшейся от отца, оказало такое сильное впечатление, что он не мог забыть об этом. Через пять лет образ этой очаровательной женщины появится в романе под именем Анна Каренина.
Басинский в своём исследовании романа открывает для нас ещё целый ряд интереснейших вещей, на которые ни мы, читатели, ни кинематографисты, снимающие фильмы, не обращали должного внимания. Как, например, выдали замуж за Каренина молоденькую Анну? Какие ошибки допустили все режиссёры, снимающие «Анну Каренину» в съёмках сцен на балу? Виноват ли Вронский в том, что призошло на скачках? Чем так похожа Анна со своим братом Стивой Облонским? Почему  странными были  взаимоотношения Вронского со своей матерью, и имела ли та моральное право осуждать «падшую» Анну?  И, наконец, почему Анна выбрала такой страшный способ самоубийства? Да, впрочем, и хотела ли она покончить с собой? 
Как видите, вопросов много. А ответы найдёте в книге «Подлинная история Анны Карениной». Не знаю, как вам, а мне после прочтения книги Павла Басинского захотелось снова взять в руки роман Л.Н.Толстого и прочитать его в 5–6–7 раз…
 
Валерия Базлова
 
 

Ярлыки: литературоведение, отраслевая литература, русская литература


2024-02-21 16:00



 

«Ледяной горизонт лаконичен и строг –
Совершенством пугает и манит.
И звенит серебро северянинских строк
Талисманом в нагрудном кармане».
Игорь Царёв
 
Мне особенно приятно представлять читателям именно эту книгу, потому что она написана череповецкими авторами, издана в Череповце и рассказывает о поэте, имя которого тоже связано с нашим городом – Игоре Северянине. Заголовком сборника послужила строка из стихотворения московского поэта Игоря Царёва «В гостях у Северянина».
Игорь Северянин (И.В.Лотарев) родился в Санкт-Петербурге, но отроческие годы его прошли в Череповце и его окрестностях. В девятилетнем возрасте отец  привёз Игоря в Череповец, здесь он проучился три года в Череповецком реальном училище. Недалеко от Череповца, в имениях Сойвола и Владимировка,  жили тётя и дядя Игоря. В гостях у них мальчик с удовольствием проводил время. Здесь начал писать  стихи и в будущем  именно с этого периода начал отсчитывать свои первые успехи на поэтическом поприще:
«Шексна моя, и Ягорба, и Суда,  где просияла первая любовь,
Где стать поэтом, в силу самосуда, взбурленная мне предрешила кровь».
Надо ли говорить, что наш город  всегда с большим интересом относился к личности Игоря Северянина и к его поэтическому наследию. Но именно последние десятилетия позволили нам многое  понять об этой интереснейшей личности, узнать ранее неизвестные факты биографии Игоря Васильевича, прочесть полное собрание его сочинений. Материалы сборника, который я представляю, очень разнообразны: статьи; фотографии из личных архивов и с официальных, торжественных мероприятий; эссе о событиях, которые происходили в Череповце; воспоминания об открытии первых выставок и о становлении музея Игоря Северянина; о поэтическом конкурсе «Король поэтов», который ежегодно проходит во Владимировке;  о Международном фестивале-конкурсе исполнителей русского романса «Классические розы» имени Игоря Северянина. В книге представлены произведения поэтов, художников, музыкантов, пишущих и исполняющих романсы на стихи Северянина. 
Музыканты найдут в книге даже ноты романсов, авторами которых являются Александр Русанов, Ирина Шабордина, Татьяна Дурнова. Книга выполнена в прекрасном полиграфическом исполнении, поэтому вас порадует обилие цветных фотографий. Авторы материалов сборника – люди самых разнообразных профессий, живущие не только в Череповце, но и в других городах России, даже в других странах. Всех их объединяет одно – любовь к Игорю Северянину. Большинство из авторов являются членами Общественной организации «Северянинское общество» г.Череповца.
 
Данный сборник – часть издательского проекта «Поэтический брендбук», который был приурочен к 135-летию Игоря Северянина и осуществлён на средства гранта Вологодской области в сфере культуры. Хочу обратить ваше внимание на то, что книга «И звенит серебро северянинских строк…» не продаётся в магазинах. Тираж у книги небольшой, и она поступила только в библиотечные фонды. Спрашивайте в библиотеках города!
 
Валерия Базлова
 

Ярлыки: краеведение, литературоведение, размышления на тему


2024-01-19 19:00



«Постапокалиптика — поджанр научной фантастики, научного фэнтези, антиутопии и ужасов, в котором сюжет развивается в мире, пережившем глобальную катастрофу. Постапокалиптическим называют также творческий стиль, несущий настроение пустынности, одиночества и ужаса в образах постаревшей и покинутой техники или зданий.
Самый популярный сюжет в Постапокалиптическим мире – зомби-апокалипсис или Третья мировая война.
Термин «Постапокалиптика» (англ. post-apocalyptic) применительно к фантастике впервые использовал в 1978 году американский критик Алан Франкв в журнале SciFiNow. Термин, однако, вошёл в обиход на рубеже 1990—2000-х годов, прочно укоренился в бытовой речи и проник в научный язык».
 
Итак, на определении из Википедии можно было бы и закончить. Все ясно и понятно. Как и многие поджанры, постапок – пусть будет так для краткости – зародился достаточно давно. Еще в начале девятнадцатого века небезызвестная Мэри Шелли написала трехтомник «Последний человек». Но он не стал хитом, как «Франкенштейн». Не потому ли, что картины жизни после глобальной чумы и прочих трагедий показались читателям отвлеченным умствованием?
 
А вот когда над человечеством нависла реальная угроза (само)уничтожения, после Хиросимы, тогда да! 
Тогда подобного рода книги и фильмы пришлись ко двору. Нет, они не заполонили прилавки. Их было немного на самом деле. И произведения сии не ставили целью развлечь читателей-зрителей приключениями героев в свеженьком сеттинге. Ядерная угроза была слишком реальной и пугающей, любой обыватель воспринял бы в штыки развлекательные истории на костях мира.
Когда-то такого рода вещи назывались романами-предупреждениями, фильмами-предупреждениями. Суть понятна, да? «Гимн Лейбовицу» У.Миллера (1956) и «Почтальон» Д.Бринна (1984), «Мальвиль» Р.Мерля (1972), «Письма мертвого человека» В.Рыбакова (1986) – самые яркие из них. Почти все экранизированы.
Это то, что называют социальной фантастикой. Книги и фильмы, которые ставят сложные вопросы, заставляют задуматься о хрупкости маленького шарика в космосе, о том, что сломать легко, а починить невозможно. С задачей напугать картинки постядерной зимы и разрухи справились на отлично.
Конец всему волею автора можно устроить и менее разрушительным, но не менее радикальным способом. Берем эпидемию, убиваем две трети населения, сохраняя материальные ценности, берем падение метеорита – уничтожаем половину народу и две трети построек и прочего культурного наследия, берем климатические катастрофы – чуть медленнее, но убиваем всех, уничтожаем всё. И приключаем персонажей вот в этом чудесном, вдохновляющем антураже.
 Сарказм.
Конечно же, приключения посыпались. Каждый автор старался по-своему. Фантастическое допущение «среди тут завелась катастрофа, и почти все умерли» дает необозримый простор для фантазии и драматургии.
Мнится мне, что культовый фильм «Безумный Макс» (1979) стал последним камушком, которого не хватало, чтоб обрушить лавину из фильмов, книг, а потом и игр на тему постапокалиптики. Поперли и развлекательные, вроде самого МэдМэкса и, особенно его как бы продолжения «Дорога ярости» (2015). Так случилось, что я его посмотрела за компанию. Да простят меня поклонники, но скажу свое ИМХО.
Большинство подобного рода фильмов сделаны с упором на зрелищность. Безумно-футуристичные машины носятся по бескрайним пустыням. Условно разумные изощряются в разнообразных способах убийства друг друга. Лохмотья и доспехи живописны, цель квеста – вода и земля обетованная – сойдет за благородную. Вот только откуда дровишки, бензин у потерявших технологии дикарей? Да еще в количествах, потребных для многокилометровых гонок?
 Живописные взрывы, погони, драки и условная победа – вот и весь сюжет. Придирчивым зрителям лучше не смотреть, вопросики с матчастью и логикой замучают.
И такого рода продукции невероятное количество. Как спрашивало советское литературоведение и педагоги, «так чему нас учит этот фильм, книга?». Ответ – бей первым, если не хочешь сдохнуть, а, впрочем, ты все равно покойник.
Все время настаиваю, что десять процентов в любом жанре – это литература. Так что и постапок содержит внутри себя (а там еще воз с тележкой под-под-жанров) толику более сложных произведений, чем безыдейная бродилка-стрелялка с приправой из случайного секса.
 
«Противостояние» Стивена Кинга прямо таки люблю. За что? 
А вот за детально прописанную пандемическую катастрофу, сочетание грубой физиологичности с тонким флером мистики. За интересные психологические типажи персонажей и их замотивированное поведение. За философские разговоры у костра, за нетривиальные раздумья о человечестве в целом, ловко вложенные в уста героев. За то, что прыгнул выше головы и не сделал ожидаемую читателями «последнюю битву» типичной , а поднял повествование до аллегории и почти мифа. За честный ответ в финале. 
Если не читали, зажмурьтесь, будет спойлер. Там вроде все окей, ГГероиня с ГГероем поселились в уединенном домике, нянчат детку и наслаждаются покоем. Он спрашивает: «Как ты думаешь, люди чему-нибудь научатся?» Она долго молчит и отвечает: «Не знаю».
 
За что еще любят постапок? Ответы от создателей, то бишь, авторов: персонажей можно загнать в такую драматическую ситуацию, которая невозможна в обычном реальном сеттинге, можно поднять любопытные философские вопросы бытия, можно устроить героям такой поход с испытаниями, что все мухи от зависти сдохнут! Именно потому, что мир после армагеддона – это разгул анархии, то есть свободы творить то, на что обычный мещанин и обыватель не замахивались и даже не мыслили в эту сторону. Для выживших, разумеется.
 
Думаю, что у многих читателей похожие мысли бродят в голове. Поскольку, читая, мы так или иначе ассоциируем себя с персонажами, тут вообще получается гениально. Даже если сесть и конкретно представить любой из предложенных сценариев апокалипсиса, то видеть себя, любимого, среди погибших в первые же часы совершенно не хочется.
 Умом я это понимаю и помню со школьного НВП слова нашего военрука: «На нас даже ядерный заряд тратить не будут. Запулить обычной ракетой в химкомбинат (аммиак, селитра и тп) и половины области как не бывало».
 Но ведь книга-фильм – это совершенно другое дело! Это же вроде как игра. Разумеется, умрет кто-то другой, а я уж вывернусь, пройду испытания, спасу остатки цивилизации и заложу сад на Марсе. И любовь всей жизни попутно обрету. Как-то так.
Некоторые психологи утверждают, что постапокалипсис проигрывает все страхи человечества, но в облегченной версии. 
То есть, ты вроде как побоялся, капельку прочухал на своей воображаемой шкуре жуткие-страшные последствия и успокоился. Что сказать, для меня лично Кинговское «Противостояние» (а у меня первый перевод с неверным, но говорящим названием «Армагеддон») дало неслабую прививку от пандемии. Когда пару лет назад мир немножечко рехнулся, я покрутила пальцем у виска и продолжала жить себе спокойно. 
Пока люди на улицах не валятся снопами и не вымирают тысячами тысяч, то не пандемия, извините.
 
Моя собственная классификация. Не по типам толстого полярного лиса, подкравшегося незаметно. А по давности его пришествия к человекам.
 
1.Истории, которые начинаются с самого события или даже за некоторое время до него. Они похожи на модные в двадцатом веке книги-катастрофы и фильмы-катастрофы, к примеру, наш «Экипаж» или забугорные «Небоскреб», «Туннель» и иже с ними. Приличное вступление: мирная жизнь будущих действующих лиц, знакомство с героями, а потом хрясь! И катастрофа. И как (не)меняется поведение персонажей, которых вы уже начали любить. Только в постапокалипсисе размеры песца глобальнее. Сюда можно отнести и «Противостояние», и «День триффидов» Дж. Уиндема.
 
2.Истории, которые дают нам сразу мир, в котором апокалипсис был и прошел. Более того, у многих писателей по сюжету «событие» случилось так давно, что обросло легендами, байками, многократно переврано, а то и забыто новым человечеством.
 Прекрасный пример «Отклонение от нормы» того же Уиндема. Дано: пуританское поселение с очень суровыми порядками. Люди уже не помнят первопричину, почему они так строго следят за странными особенностями и количеством пальчиков у новорожденных, зачем устраивают проверки на норму, приплетая ко всему божественную милость или немилость. Про состоявшуюся сотни лет назад ядерную войну никто не помнит.
 На сакраментальный вопрос советской литературоведческой науки тут можно легко ответить так: эта книга учит тому, что отклонение от нормы как раз и сможет вывести жалкие ошметки человечества из тупика. И еще тому, как страх оказаться не таким как все становится рычагом управления.
 
И еще момент. За что не любят постапок. Оригинальной не буду, сказав, что за сложные моральные дилеммы, за жестокость, горы трупов, предопределенный финал. Автор так и так оставит героев в подвешенном состоянии. Может, даст надежду, намек, что все будет хорошо, лет так через тысячу, но не в данный момент. Хотя, понятие «хорошо» весьма растяжимо. 
Предположим, персонажи очередного «Метро 100500» проявили похвальное мужество, взаимовыручку, потеряли всего половину состава команды, заключили союз с выгодным кланом и добрались до вожделенного склада с консервами. Наелись и отправились обратно, навьючив поклажу на случайно одомашненного монстра. Хорошо? Конечно. Можно написать много-много продолжений, сходить отдельно за соком, чаем, гайками для неработающего дизеля и семенами монструозной травы. Но апокалипсис так и останется пост. Фарш невозможно провернуть назад.
Если взглянуть с еще одной стороны, то и такие книги-фильмы-игры вполне могут оказаться отличными. При условии создания убедительного антуража, запоминающихся персов, накала чувств и прочих плюшек для читателя-зрителя-геймера. Вовлеченность в мир, где все дозволено, бывает весьма заманчива.
 
Маркевич Светлана
мнение автора статьи может не совпадать с вашим

Ярлыки: авторское слово, литературоведение, фантастика


2024-01-12 21:00



Решила я, что литературные злодеи – любопытное явление.
 
Начнем с самого дна. Или верха. Что есть зло и добро? Для меня Зло — это разрушение, а Добро — созидание. Не стану писать трактат с рассмотрением вариаций культур и религий. Предположим, что все мы начитанные, грамотные люди. И знаем, что, к примеру, в нашей ментальности смерть — это трагедия, а у верящих в сансару — праздник освобождения и добро как оно есть. В одних культурах деление на касты является естественным и привычным, в других осознание себя на дне общества — мотор для движения вверх или вниз, в бутылку и под мост, фигурально выражаясь.
 
То есть, переводя на книжный язык, герою из жестко-иерархического общества, если он из низов, не придет в голову переживать на тему несправедливости его положения (так предками завещано), он не кинется строить козни, лезть по карьерной лестнице, топча конкурентов. Значит, сюжетный ход, весьма распространенный в западной литературе, тут не прокатит. Но ведь это же один из путей зарождения злодея!
 
Обида, детская обида и порожденная ею зависть. То, что толкает на путь зла. Не? Не додали того, что было у других: родительской любви и внимания, достатка, конфет или здоровья, магии-шмагии или куклу Барби.
Исключим здесь патологические отклонения в мозгах, ибо маньяки — это отдельная тема.
 
Если рассматривать обычную жизнь, то злодеи, встречающиеся на нашем-вашем пути, тоже будут обычными. Взяточники-чиновники, равнодушные полицианеры (когда убьют, тогда приходите), мужья-жены, алкоголики, наркоманы, хулиганы и прочее в том же духе.
Вроде обычный человек, руки-ноги-голова-два-уха, в анамнезе мама с папой, детство, юность и карьера, семья (нет), дети (нет)… Ну вот такой, скучный, неинтересный с точки зрения «а не сделать ли мне его персонажем своего блокбастера или романа»?
Нет, не сделать, читать не станут.
 
Какой же это злодей, скажете вы? Спросите это у тысяч жён, убитых своими мужьями, у сотен прохожих, забитых просто так от скуки или за то, что сигаретами не поделились. Про поломанные судьбы, психозы, суициды из-за банальных сплетен я просто молчу. Вот истинное зло, беспримесное. Но ведь и оно не прокатит в книжке, если только взять на роль колоритного второстепенного персонажа.
 
Как много барышень разной степени свежести сглатывают голодную слюну, читая о харизматичном злодее! Он и красавчик, он и галантен, пусть и по-своему, он и спортивен, ловок и удачлив, а если и косит врагов батальонами, так они первые начали! Не виноватый он, его обидка случилась раньше, а потому… 
Смотри выше.
 
Продолжаю робко надеяться, что эти читательницы-зрительницы вполне вменяемы, и не хотят на самом деле оказаться в жарких объятиях властного, но благородного разбойника-киллера-шпиёна, что они понимают: в реале миллиардер — оплывший усталый мужик, женат на работе, как и любой трудоголик. (Не)благородный киллер попользуется быстренько подвернувшимся телом и на помойку его. Тело. А уж сумасшедший ученый, решивший уничтожить Землю или открыть портал в мир демонических монстров, так и вовсе не найдет времени потрындеть с вами в кафе или затащить в загс.
 
Это все голливудщина виновата с мосфильмовщиной, да азиатчина тонко-звонкая, актеров уж больно симпатичных выбирают да даровитых, которые так убедительно сверкают зубами, глазами, лысинами, так завлекательно потряхивают гривами волос, поигрывают всеми группами мышц, что сердечки дамские трепещут.
О мотивах.
Прочла статью от популярного автора. «Чего хочет злодей? 27 практических примеров» Так вот, читаю я ее, читаю, и понимаю, что все эти мотивации злодейства работают и на геройство. Во всяком случае, у Александра Митты в его шикарной книге по сценаристике «Кино между адом и раем» про ГлавГероя говорится ровно то же самое. 
 
Чтобы фильм по вашему сценарию смотрели, ваш персонаж должен быть деятельным и у него должна быть ЦЕЛЬ! Прямо-таки сверхцель и цели поменьше как ступеньки для ее достижения. И мощный мотив, который выпнет его из размеренной жизни, как Фродо из Шира во «Властелине колец», помните?
 Он же не хотел становиться героем, а пришлось. Такой герой, не суперменистый, со слабостями, страхами, но исполненный силы духа, импонирует читателям-зрителям.
Тьфу ты, я же про злодеев хотела, а не вотэтовсе. А Голлум, кстати, как раз обиженка завидущая — идеальная личинка злодея.
 
Выходит, что в поле вымысла — книга, фильм, не суть — герой и антигерой равны, мотивация схожа (пусть и противоположна в момент схваток), но в живых остаться должен только один! Как горец Маклауд, не к ночи будет помянут. 
У положительного персонажа должен быть достойный соперник, чтобы оттенить все грани благородства.
 Кто ж станет переживать за серую личность, которая не выкинет ни одного фортеля на протяжении многих страниц, двух часов фильма или ста серий ситкома?
 
Никто. 
Посему так часто герой и антигерой бывают весьма схожи, особливо в боевиках. Одинаково крушат все вокруг, только успевай патроны подносить и воду в пулемет заливать, а пиво в глотки, одинаково неистово мстят за убиенных друзей, возлюбленных и собачек, одинаково хотят прибить своего противника…
Ух, какие страсти, какое поле напряжения, радуются зрители-читатели.
 
Бытует мнение, что персонажи-злодеи ярче персонажей-героев. Такое тоже бывает. Все зависит, опять же, от авторов произведения, насколько тонко прописаны злодейские мотивы.
 Читают и смотрят больше женщины, а в женском российском мозгу есть такая специальная кнопочка.
 Жалость называется. Если хромая собачка будет достаточно трогательно и эстетично хрома, да еще большими проникновенными темными глазами глянет в душеньку, то будьте уверены, что, признавая за злодеем все ужасы, которые он натворил, женская аудитория немедленно подыщет в своем воображении подходящую картинку для его оправдания.
 
Или сколько-нибудь достоверные разъяснения. Бедному маленькому герою дорамы отрезали палец! И конфету не дали! Именно поэтому он, когда подрос, угробил толпы народу, да и вообще психопатом и социопатом стал. Но красавчик же! И как же он красиво страдал после, Ой-ёй, рыдания, сочувствие, водопад соплей, фанатские видосы и фанфики с додаденной любовью.
 
Я-то по-прежнему считаю, что плохих людей нет. Есть недолюбленные и обиженные. Но это в реальности.
А вот в книгах-фильмах все должно быть более выпукло, даже наигранно (лишь бы не переиграно). Особенно в кино, где за полтора-два часа надо рассказать и показать зрителю не просто ходульный боевичок со схематичными персами. 
А как в гениальном «Крепком орешке» показать и сомнения-метания героя, его первичное желание отсидеться, не лезть (такое по-человечески понятное!), и обаятельно-безумных злодеев с их смертельной хореографией и железными мотивами, и все-все-все. Характер в движении, страхи и фобии, силу духа и победу. И то, ради чего, собственно, все было. 
 
Кажется, я догадалась, почему вымышленные злодеи иногда цепляют сильнее вымышленных же героев. Метания-сомнения героя! И решительные действия злодея. Во-о-от оно что.
Понимаете, во всех пособиях по писательству, которым старательно следуют сценаристы, написано, что герой должен быть более гуманным и добрым, должен чисто по-человечески не желать отрывать свой зад от налёженного дивана, и отправиться в свой поход только после волшебного или трагического пенделя. Понятная любому зрителю слабость позволяет поставить себя на место персонажа и уже дальше, когда он станет настоящим ГЕРОЕМ, продолжать идентифицировать себя с ним. Типа, ну а что, я тоже бы так смог!
У злодея не должно быть сомнений-страданий. Если только маленькая страстишка, тщательно упрятанная в иглу или яйцо. Зато: воля к принятию решений, смелость, переходящая в наглость, решительность, четкие действия, мочить, так сотнями, жечь, так порты вместе с кораблями.
 
Я могу понять, когда энергичный злодей понравится больше нерешительного героя. Но это для меня означает лишь промах сценариста или писателя.
Если же автор так и задумывал… Что ж, бывает. Или я, например, могла не так воспринять. 
Все-таки, не забываем, дорогие читатели, что все мы разные, со своим собственным культурным багажом. Там, где одни похвалят героя за практичность, другие возмутятся прагматизмом и потребуют совершать подвиги исключительно бесплатно.
 
 
 
Светлана Маркевич
мнение автора статьи может не совпадать с вашим

Ярлыки: авторское слово, заметки, литературоведение


2023-01-17 09:00



Пусть вас не шокирует оформление обложки, так было модно в 2007 году. Хотя надо признать, что плотской стороне любви автор уделяет немало места, а потому вызывающая картинка оправдана. Местами.
Аннотация гордо заявляет, что это первый эротический роман с филологическим уклоном. Что я могу сказать? На самом деле откровенных, физиологичных, с графическим описанием сцен в книге нет. Тем не менее, от текста веет феромонами вперемешку с оксюморонами. Вот такой пердюмонокль. 
Как так можно, спросите вы? А вот не знаю. Но авторы-мужчины как-то по-своему пишут о сердечных делах, даже если сердце их холодно, а работает – у героя! конечно у героя!!! – гормоны и самцовый инстинкт. История юного выпускника филфака: первая встреча с женщиной старше него на десять лет, ослепительное чувство, женитьба, дочь, последующие встречи и расставания. Три, представьте, три свадьбы у нелепого интеллигентного донжуана. Все это действо перемежается размышлениями и разговорами о языке, о литературе, о влиянии отвлеченных материй на жизнь и наоборот. Бесконечный водоворот встреч с незаурядными людьми, нетривиальные беседы, самоирония, филологические анекдоты – все это импонирует мне, читателю. Целая жизнь, подозреваю, что с автобиографическими моментами, проносится перед глазами.
Две пятых от объема книги занимают веселые рассказы о русском языке. Такое впечатление. Что их автор – герой вот только что прочитанного романа. Писатель и его альтер эго оказались неразделимы.
Владимир Новиков весьма известный филолог, был и учителем, и проректором Литературного института, и критиком «Литературного обозрения», и автором «Энциклопедии юного литературоведа» (помните, была такая серия отличнейшего научпопа в середине и конце 80-х?). Так вот. Эссе о современном русском языке, о заимствованиях, об обрусевших англицизмах, о сленге, о новоязе в целом объединены общим названием: «Сорок два свидания с русской речью».
Новиков честно признается, что вырос на определенных нормах, а то, что они изменились, принять ему тяжело. Представьте, раньше правильно считалось говорить фОльга, а теперь фольгА. Но он  готов принять изменения, наступив на горло собственной песне.
 Цитирую: «Язык — не божество. Он больше подобен живому человеку. Пробует жизнь на вкус, экспериментирует, пересматривает свои былые нормы. Не так просто отличить ошибку от закономерного исторического сдвига. Мне всегда казалось, что конструкция «один из» не имеет множественного числа. А теперь можно услышать: «Булгаков и Набоков — одни из крупнейших писателей двадцатого века». Нормативно ли это? Пусть сам язык ответит».
С момента написания эссе прошло изрядно времени, появились еще более заковыристые жаргонизмы и речевые обороты. Было бы любопытно узнать мнение Новикова об этом.
А лучше закончить просто невозможно: «Речевая бедность удручает. Мы осуждаем молодежь за жаргонизмы, но чем эпитеты «клевый» или «прикольный» хуже полуинтеллигентского клише «совершенно замечательный», ничего не говорящего ни уму ни сердцу. Слова «начало» и «конец» исторически восходят к одному корню. Потому заканчиваю тем, чем начал этот разговор с читателями.
Лучшее средство от речевых недугов - любовь. К жизни и к слову. Счастлив тот, у кого с родным языком не унылое сожительство, а страстный, крепнущий с годами роман».
 
Светлана Маркевич

Ярлыки: литературоведение, российская проза, современная проза


2021-10-23 11:00



Автор книги рассказывает о жизни и творчестве талантливейшего писателя – Михаила Афанасьевича Булгакова.
Его биография могла бы быть похожей на судьбу многих: интеллигентная, образованная семья; университетское образование, карьера врача…  Если бы не литературный талант и не социальные катаклизмы начала 20 века.
Часто главный роман Булгакова «Мастер и Маргарита» называют загадочным, гениальным, великолепным и т.п. Бесспорно, это уникальное произведение, не поддающееся однозначному толкованию, хранящее какую-то только автору известную тайну.
Кто же был Маргаритой писателя? В. Стронгин строит некоторые предположения на этот счет, рассказывая о трех женах писателя, каждая из которых оставила свой след в жизни М.А. Булгакова.
С Татьяной Николаевной Лаппа, дочерью податного инспектора, Миша Булгаков познакомился сразу же по окончании гимназии, когда собирался поступать в университет.
Татьяна стала женой будущего писателя. Без преувеличения можно сказать, что во многом как врач и писатель он состоялся благодаря именно ей.
Михаил Булгаков – автор «Записок юного врача», произведения во многом автобиографического. В них рассказывается о работе начинающего земского врача в сельской местности.
Будущий писатель тоже когда-то был начинающим земским врачом. И рядом с ним находилась Татьяна Николаевна, решавшая многие бытовые трудности… И не только.
Рассказ Булгакова «Морфий» (история доктора Полякова, ставшего наркоманом) также во многом автобиографичен: был в жизни Михаила Афанасьевича такой период, когда он стал зависимым от морфия… И то, что ему удалось вырваться из наркотического плена, - почти чудо, свершившееся во многом благодаря Татьяне Николаевне.
Она самоотверженно ухаживала за Булгаковым, когда писатель был болен тифом. Это случилось во Владикавказе, где Михаил оказался в качестве врача Добровольческой армии. 
Именно во Владикавказе Михаил Афанасьевич состоялся как писатель, стал печататься. Татьяна (писатель называл ее Тасей) была его спутницей во всех начинаниях.
«Тоськина помощь для меня не поддается учету», - сказал однажды Бклгаков. И все-таки они расстались…
Второй женой писателя стала Любовь Евгеньевна Белозерская. Женщина умная, образованная, она жила своей жизнью, куда входили не только заботы о муже, но и собственные увлечения. Скачки, выездка лошадей, например, которые раздражали Булгакова. В 1932 году супруги разошлись.
Третья жена писателя – Елена Сергеевна Шиловская. Она искренне любила Булгакова, ушла к нему, отказавшись от обеспеченной, безбедной жизни. Что же касается Михаила Афанасьевича, то …
В. Стронгин пишет: «Утонченная Елена Сергеевна догадывалась – где-то в глубине его сердца оставалась другая женщина, его первая жена».
Автор книги – это чувствуется – с глубоким уважением относится к Татьяне Лаппа, именно ее считая главной любовью М.А. Булгакова, и замечает, что у Маргариты из бессмертного романа отчество Николаевна, как и у Татьяны…
 
Светлана Титова

Ярлыки: биография, литературоведение


2021-02-02 12:00



Где мало слов, там вес они имеют
Шекспир
 
 
А вот и новый путеводитель по книжному морю от известной критикессы. Те, кто ориентируется в интернетовских морях, читали многие из помещенных в данную книгу рецензий на портале «Медуза» (Meduza). Я на глазок прикинула, что здесь обзоры примерно на двести книг. И две трети из них имеются в нашей библиотеке. Потому что они примерно годичной и двухлетней давности выпуска.
Галина Юзефович – тот критик, с мнением которого считаются, на него же ориентируются. Ее рецензии точны, глубоки, хоть и невелики по объему. Это вам не монументальные, суховатые труды, которыми пугают в школьные годы.
Безусловно, мнение ее субъективно, хотя она и пытается быть максимально беспристрастной. Но при той увлеченности, почти страстности, с которой она пишет о прочитанной литературе, сложно сохранять отстраненность. Вот если вам повезет совпасть во мнении с госпожой Юзефович, то вы будете счастливейшим из читателей! А все потому, что приобретете в ее лице отличного лоцмана, который проведет вас сложными путями по литературному океану.
«Таинственная карта» - прекрасный справочник, краеугольный камень, который поможет читателю составить свой собственный список «самых-самых» новых и свежих книг «на почитать».
В предыдущей книге Юзефович как раз и сетовала на эти пресловутые списки, заполонившие интернет. А пред-предыдущая была как бы первым томом. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана». Помните?
А тут вам умный и в то же время понятный разбор последней книги Пелевина, к примеру. Если вы сами не читали, можете запомнить пару фраз и блеснуть остроумием и широтой кругозора в подходящей компании.
Предположим, мне такой справочник необходим для работы! Я просто не успеваю читать все. Да и некоторых книг нет в открытом доступе. Хоть общее представление иметь о новинках.
Широта охвата у критикессы велика! Тут и детектив, и фантастика, и современная проза, российская и зарубежная, и научно-популярные издания на разнообразные темы. По-прежнему отсутствуют рецензии на совсем уж простенькую развлекательную литературу, по понятным причинам.
Многие могут спросить, а зачем тратиться на книгу, если можно пробежаться в поисках рецензий той же Юзефович в интернете и все узнать? 
Отвечаю. Потому что в ее книге есть определенная структура. Книги, то есть рецензии на них разбиты по жанрам и направлениям. Ведь человек, желая почитать «что-нибудь этакое», часто и сам не знает, что ему хочется. А тут заглянул в навигацию – а пожалуй, хочу премиальную книгу! Кто там у нас есть? Моррисон? Сальников? Янагихара? Прочтешь и, быть может, передумаешь тратить время и деньги на то, что заставит тебя болеть неделю. Или наоборот, поймешь, что подаренная год назад (и не прочитанная) книга, оказывается, то что доктор прописал!
 
Светлана Маркевич

Ярлыки: книги, литературоведение, чтение


2020-11-28 16:00



«Когда на свет появляется истинный гений, то узнать его можно хотя бы потому, что все тупоголовые объединяются в борьбе против него».
 Джонатан Свифт 
 
Много лет назад я впервые прочитала материалы по расследованию смерти Сергея Есенина с выдвинутой версией о его убийстве.  Материал был изложен достаточно убедительно, и, признаюсь, все эти годы я живу с твёрдым убеждением, что Сергей Александрович не сам на себя руки наложил. Скажу сразу, я отношусь к тому типу людей, которые верят даже в самые желанные или наоборот невозможные версии только в том случае, когда есть веские доказательства. Книга, которую я хочу вам представить, достаточно убедительно доказывает высказанную версию. Да, убийство. Так я определила для себя. Ну а вы, уважаемые читатели, решите сами, верить или не верить автору, прочитав книгу «Есенин. Казнь после убийства».
Напомню ещё, что многосерийный и довольно скандальный  из-за трактовки образа главного героя фильм «Есенин» (2005 г.), в котором главную роль исполняет Сергей Безруков, тоже представил нам уход из жизни поэта как убийство.
Но вернёмся к нашему изданию. Естественно, возможность узнать правду о гибели Сергея Есенина появилась только в 90-е годы прошлого столетия, когда впервые у исследователей появилась возможность заглянуть в архивно-документальные источники секретных фондов ВЧК – ГПУ – НКВД – МВД. Одним из таких исследователей был писатель и литературовед Виктор Кузнецов, выпустивший в 1998 году в московском издательстве «Современник» книгу «Тайна гибели Есенина». Издание 2005 года, которое я сегодня представляю, сообщает нам новые факты и аргументы, убедительно доказывающие убийство поэта. В книге приводятся ссылки на неизвестные и редкие архивные данные, прилагаются уникальные фотографии и воспоминания современников.  В прах рассыпаются версии, знакомые нам ещё со школьной скамьи. По-новому предстаёт облик поэта, которого представляли нам как психически неадекватного в последние годы своей жизни и «по пьянке» наложившего на себя руки. Срываются маски с тех, кто прикидывался друзьями Есенина. Объясняется, какое отношение к «делу» Есенина имело ГПУ и его агенты. И, наконец, объясняется посмертная травля поэта под названием «Есенинщина».
Думаю, читателю будет интересно узнать, что Сергей Александрович никогда не жил в гостинице «Англетер», где – как нам всегда преподносилось – якобы и наложил на себя руки. Последнее стихотворение Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья….», которое всегда трактовалось как предсмертная записка поэта, написано совсем не перед уходом из жизни да и посвящено другому человеку. Под большое сомнение ставит автор книги и хорошо известный факт о самоубийстве Галины Бениславской на могиле поэта ровно через год после его трагической гибели. Сама ли застрелилась? Или узнала что-то такое из «секретной конторы», о чём могла проговориться, и её убрали, подсунув нам мелодраматический финал? Не знаю, как вам, а мне всегда казалось странным, что это якобы самоубийство Бениславской  произошло только через год после смерти поэта. Если уж так любила, чего ждала? Почему отчаяние не подтолкнуло её на этот шаг ещё раньше? 
Не буду перечислять вам все факты, опровержения и доказательства, приведённые в книге. Повторюсь, мне они показались убедительными. А вы сделаете свои выводы. В любом случае остаётся сожаление, что так рано из жизни ушёл гениальный русский поэт. То, что ушёл не по своей воле, добавляет ещё больше горечи.
 
Валерия Базлова

Ярлыки: литературоведение, отраслевая литература


2020-10-15 17:00



«Мне есть что спеть, представ  перед Всевышним,
Мне есть чем  оправдаться перед Ним…»
В.Высоцкий
 
В июле 2020 года исполнилось 40 лет со дня смерти Владимира Семёновича Высоцкого. Человека, без которого невозможно представить себе юность, молодость нашего поколения. Когда каждая гитара во дворе пела песни Высоцкого. Когда с любой круглой кассеты магнитофона звучали его песни. Когда смеялись под шутливыми музыкальными песенками-картинками и грустили под песню-реквием «На братских могилах….» Учились у него, как выбирать друзей и любить. Не было в продаже сборников стихов и пластинок Высоцкого. (Да их просто не было!) А мы знали его. Пели, цитировали. Сначала увлекаясь его музыкально-поэтическим творчеством. Потом узнавая Высоцкого-актёра. Те, кто жил в Москве, имел возможность попасть в театр на Таганку. Нам, в провинции, повезло меньше. Изредка его увидеть можно было в кино. Иногда на концерте, когда Высоцкий ездил со своими выступлениями по городам. Я - счастливый человек, мне довелось на таком концерте побывать.  Понимала ли я, что вижу и слышу неординарного человека, «человека эпохи», как сейчас говорят? Думаю, нет. Просто наслаждалась выступлением любимого артиста. А понимали ли современники Пушкина, Бродского, Рубцова, что рядом с ними гениальный человек? Это ведь потом уже появятся восторженные строки: «Я видел Пушкина!», «Я слушал Бродского!», «Я дружил с Рубцовым!» … 
Книга, которую я представляю, написана для людей разных поколений. Для нашего поколения – для тех, кто слушал, пел, любил и помнит. Для тех, у кого Высоцкий – это далёкое прошлое - может быть, непонятное или ещё непонятое. Ведь после смерти Владимира Семёновича выросло и возмужало уже не одно поколение людей, для которых этот поэт, бард, артист – легенда из ХХ века. В любом случае, думаю, каждому, взявшему в руки книгу Владимира Новикова, будет любопытно в неё заглянуть.
Книга написана в серии «ЖЗЛ» и выдержала уже шесть переизданий, что явно говорит  о читательском интересе как к личности самого В. С.Высоцкого, так и к собранному материалу. Автор книги – доктор филологических наук, профессор МГУ, академик Академии русской современной словесности Владимир Иванович Новиков. Ещё до выхода этой книги у него были написаны литературоведческие статьи о творчестве Высоцкого. Хотелось большего – издать книгу о человеке-легенде именно в серии «ЖЗЛ» и написать её, достоверную и документальную, не скучным языком, а максимально приближенной к речевой культуре самого Высоцкого. «…Свою книгу я рассматриваю как роман, написанный в соавторстве с героем, - говорит В.И.Новиков. – Хотелось, чтобы его неповторимый голос звучал не только в цитатах из песен и стихов, но и в самом тоне повествования. Стиль книги вобрал в себя речевые приёмы Высоцкого, интонацию его устных выступлений перед аудиторией». Именно этот художественный приём делает чтение книги необычным. Читая её, невольно слышишь голос самого Высоцкого и представляешь, как бы он сам рассказывал о своей жизни. Скажу сразу, не все читатели однозначно оценили писательскую манеру Владимира Ивановича. У книги есть как восторженные читатели, так и противники, обвинившие Новикова в приписывании Высоцкому собственных мыслей и выводов автора. Думаю, каждый, прочитавший эту книгу, определится с оценкой данного труда. Несомненные плюсы издания в том, что книга В.И.Новикова «Высоцкий» издана в достойной и уважаемой серии «Жизнь замечательных людей», содержит богатый биографический материал и список основных дат жизни и творчества В.С.Высоцкого.
 
Валерия Базлова

Ярлыки: биография, ЖЗЛ, литературоведение, серия


2020-08-29 11:00



Сказка - ложь, да в ней  намек...
 А.С. Пушкин
 
Сказки, которые мы слушали в детстве, закладывают программу на всю жизнь. Они помогают научиться различать добро и зло, учат нас взаимопомощи и борьбе за справедливость. Наши древние предки, предвидя темные времена, заложили в сказки важные знания об устройстве мира, о законах космоса. Мы все читали сказки. Что мы  о них знаем? Сюжет, содержание, имена и поступки героев  - то, что на поверхности. А глубинный смысл, мудрость, символы, намеки, предостережения? Книги Е. Коровиной позволяют взглянуть на сказки, знакомые с детства, под другим углом зрения. Автор делает попытку расшифровать те сакральные знания, которые заложены в знакомые нам сказки народные и авторские. А так же  Е. Коровина обращает наше внимание на то, что у разных народов похожие сказки. А это значит, что предки у нас были одни. И как бы ни пытались нас разделить языками, границами, человечество остается едино. Именно сказка дает понимание этого единства. Разумеется, эти книги не претендуют на научность. Это видение автора и результат ее работы. Объем собранного и проанализированного материала впечатляет. Ну и, конечно, очень интересная интерпретация.
Вот, например, самая простая сказка "Колобок". Что в ней может быть сакрального? Многие видят смыл этой истории в том, чтобы слушаться  взрослых, не убегать далеко, иначе попадешь в беду. Е.Коровина называет эту сказку одной из самых древних, пра - сказкой космического масштаба. Дед и Баба - наши прародители, хранителями рода человеческого, мудрые Боги. Колобок - коло, круг, поворот круга. Да не  простой, а солнечный, небесный. Солнце - хранитель жизни на земле, обходит мир колесом . В конце декабря начинается поворот солнышка с зимы на весну, новый коло-ворот. Трудно ему преодолевать барьер холода и темноты. Вот и лепили люди символы солнца - колобки, блины, лепешки, пекли на огне (стихия солнца). И праздник был Коляда - круглый младенец, молодое солнце. Помогали люди солнцу перейти на путь света и тепла. И в сказке Дед и Баба не стали держать Колобка, когда он покатился в свой путь. Встретил Колобок зайца, волка, медведя (зима, весна, лето). А осенью (рыжая лиса) пропел Колобок песенку в последний раз. Наступили времена зимней  темноты и холода. Придет время, слепят Дед и Баба новый Колобок. Вот так в крошечной сказке уместился огромный космический смысл, связывающий нас с ведической культурой.
Елена Коровина утверждает, что любовь Золушки и принца - вполне реальная история. И случилась она в Париже 320 лет назад.  И история Белоснежки произошла в реальности в середине 16 века в Германии. Изучая историю сказок автор откопала и приводит доказательства того, что сказку "Конек - Горбунок" написал вовсе не П. Ершов. А кто? Почитайте, - узнаете. Там еще много чего интересного. Книга издана в двух томах. Причем, второй том помогали писать читатели. Оба тома вы найдете в нашей библиотеке, в отделе отраслевой литературы.
 
Светлана Морозова

Ярлыки: литературоведение, сказка


2020-07-15 12:23



« Я знал любовь, но не знавал надежды,
Страдал один, в безмолвии любил…»
А.С.Пушкин
 
Эта книга написана известным писателем, автором более 25 книг,  Ларисой Васильевой довольно давно. Но в канун дня рождения Пушкина она вспомнилась мне, и я решила её вам представить. Не думаю, что многие о ней знают или читали. Даже любители-пушкинисты. А книга-то очень любопытная. Помню, в своё время она меня, перечитавшую массу книг об Александре Сергеевиче, удивила предложенной версией. Но обо всём по порядку. Итак, книга «Жена и муза» посвящена Пушкину и его, как называют пушкинисты, «утаённой любви».  Ошибается тот, кто решит, что это очередная книга  о Наталье Николаевне Гончаровой. И хоть книга называется «Жена и муза», и на обложке портрет очень красивой молодой женщины, сразу скажу: жена - да не его. А вот муза действительно Пушкина. Об этом нам и поведала в своей книге Лариса Васильева.
Но сначала несколько слов от себя. Когда, шутя,  в альбом девицам Ушаковым Александр Сергеевич вписывал свой донжуанский список, он и представить себе не мог, что оставит в наследство литературоведам и почитателям своего таланта такую «головную боль». Уж очень хотелось всем узнать, в кого из дам был влюблён – шутя или серьёзно – великий поэт. Со временем разгадали все имена. Кроме одного. Он назвал её NN.  И в течение уже почти двух столетий пушкинисты предлагают разные версии «утаённой любви» Пушкина. Я в своё время прочитала немало и научных статей, и художественных публикаций на эту тему, но тень сомнения всегда оставалась, кого бы ни предлагали авторы: Наталью Кочубей, Екатерину Бакунину, Марию Волконскую и прочих. Все эти по-своему милые девушки, уж простите, казались мне мелковатыми для тайной, долгой и возвышенной любви, прошедшей с поэтом почти всю его жизнь. Да и ряд стихов, якобы посвящённых  Анне Керн, Елизавете Воронцовой и даже Наталье Гончаровой казались мне «искусственно пришпиленными» к адресатам. А потом мне в руки легла книга Ларисы Васильевой «Жена и муза» - и всё встало на свои места. Да, в жизни Пушкина было много увлечений, романов и интрижек, была настоящая «земная любовь» к Наталье Николаевне, подарившей поэту семейное простое домашнее счастье. Но была и ОНА. Муза, мечта, возвышенная любовь. Женщина, которую по вполне объяснимым причинам Александр Сергеевич не мог назвать ни в донжуанском списке, ни в стихах, ей посвящённых. Впервые это имя сообщил нашему автору, Ларисе Васильевой, Семён Степанович Гейченко. И было это ещё в 1967 году. Вот как сама Лариса Николаевна об этом рассказывает:
«Я сказала ему, что ищу, не могу определить небесную возлюбленную, Беатриче Пушкина. У такого поэта не могло не быть ЕЁ.
- А чего искать, - небрежно, хотя понимая, что со мной будет через секунду, сказал Семён Степанович, - известно. Он всю жизнь любил Елизавету Алексеевну. Это тебе не Беатриче, флорентийская горожанка. Императрица!
- Елизавета Алексеевна? Жена Александра I?
Всё мгновенно встало на свои места. Конечно! Пушкин с его гигантскими амбициями! Полюбить, так королеву!
- Вы говорите, известно. Кому известно? Советские пушкинисты…
- Советские пушкинисты, моя дорогая, на государственной службе. Кто им позволит развивать эту тему: наш народный поэт, вольнолюбивый патриот не мог любить представительницу… сама понимаешь.
- А до революции?
- Там была своя цензура. Отношения Пушкин-Романовы запутаны и темны…»
Вот так Лариса Васильева узнала тайну «утаённой любви» Пушкина. Ждала, что Гейченко сам напишет об этом. Но… он так и не собрался. Видимо, у него на то были свои причины.  Книга Ларисы Васильевой «Жена и муза» вышла уже после смерти С.С.Гейченко в 1999 году.
Больше половины этой книги составляют рассказ о самой принцессе Элизе из Баден-Дурлахского дома в Карлсруэ, будущей императрице Елизавете Алексеевне и её письма  к матери, маркграфине Баденской. В 14 лет она девочкой-подростком была привезена в Россию в качестве невесты для любимого внука Екатерины II Александра, вошла в придворный мир и прожила свою печальную жизнь. Может быть, вам покажется скучным читать все письма Елизаветы Алексеевны. Но даже если вы прочтёте несколько из них, вы почувствуете, что не только красота этой женщины привлекала к ней людей и нашего великого поэта.  Я же, читая их, вспоминала другую женщину, Наталью Николаевну, о которой Пушкин сказал: «Душу твою я люблю ещё более твоего лица…»  Видимо, образ, созданный в воображении ещё совсем юного мальчика-поэта, стал эталоном женской прелести и красоты на всю его жизнь.
 
Валерия Базлова
 

Ярлыки: русская литература, литературоведение


2020-01-09 09:05



Поэтесса Ахматова и актриса Раневская - символы эпохи, которые не нуждаются в определениях на уровне "талантливые", "гениальные" и т.п. Просто в отношении их следует писать так: Актриса, Поэтесса.
Они искренне дружили, и иронические усмешки по поводу женской дружбы здесь не уместны. А ведь и Ахматова, и Раневская трудно сходились с людьми...
Они казались очень разными - чопорная Анна Ахматова и разбитная Фаина Раневская. Но было нечто, их роднящее. Например, период детства той и другой.
И Ахматова, и Раневская выросли в состоятельных семьях, не знали нужды, что вовсе не значит, что их детство было счастливым.
Ребенку необходимо постоянно чувствовать любовь близких, знать, что он очень дорог им. Ни у Анны Ахматовой, ни у Фаины Раневской этого не было. Не здесь ли одна из точек сближения Поэтессы и Актрисы?
Детство - фундамент всей последующей жизни человека, и умение (или неумение) строить отношения с окружающими - тоже из детства. А Раневская и Ахматова были одиноки...
Для Фаины Раневской самыми близкими стали актриса Павла Вульф и ее дочь; у Анны Ахматовой было несколько мужей и сын - Лев Гумилев, но не получилось семейного счастья. Глубокой ее личной трагедией стало то, что Ахматова не смогла найти общий язык с сыном, и они в конечном итоге стали чужими друг другу людьми.
Книга Веры Брем интересна и тем, что автор рассказывает о дружбе героинь своего повествования на фоне особенностей эпохи (а иначе и не получится).
Одна из глав называется "Ташкент". Речь в ней идет об этом городе в годы Великой Отечественной войны, когда Ташкент принял огромное количество эвакуированных, среди которых были и Ахматова, и Раневская.
"Долгие стояния в очередях за хлебом, керосином или чем-то еще, хождения пешком в любую погоду на большие расстояния..., поиски топлива..., тяжелые бытовые условия - вот что такое эвакуация", - пишет автор.
Так жило подавляющее большинство, и героини книги Веры Брем не стали исключением. Раневская вспоминала, что впервые придя в Ташкент к Ахматовой, застала ее сидящей в холодной комнате со следами сырости на стенах... Именно дружба, взаимовыручка во многом помогли выстоять этим удивительным женщинам в нечеловеческих условиях.
Раневская пережила Ахматову на 18 лет, и когда у нее спрашивали, почему же она не пишет книгу о своей подруге, отвечала: "Я не пишу об Ахматовой, потому что очень ее люблю".
Действительно, о тех, кого искренне любишь, писать очень трудно: чувства мешают автору быть беспристрастным.
Актриса и Поэтесса... Разные внешне, но души - родственные. Такое складывается впечатление по прочтении книги. Впрочем, читатели сами сделают выводы. Замечу также, что издание интересно и представленными на его страницах описаниями эпохи, великой и трагической.
 
Светлана Титова

Ярлыки: литературоведение, отраслевая литература


2019-12-12 17:27



Ты б гудел, как трехтрубный крейсер,
в нашем общем многоголосье,
но они тебя доконали,
эти лили и эти оси 
(Ярослав Смеляков)
 
Лиля Брик...  Кто она? Единственная муза поэта или нечто совсем иное? Женщина, не считавшаяся с моральными устоями общества, сводившая с ума мужчин, бесспорно, сыграла огромную роль в судьбе поэта. И на этот счет существуют разные мнения: кто-то считает ее путеводной звездой, "Беатриче" Маяковского, но кто-то видит в ней злого гения, человека, подтолкнувшего поэта к роковому выстрелу. Автор этой книги, например.
Лиля Юрьевна Брик (Каган) родилась в 1891 году, ее муж - Осип Максимович Брик, выпускник юридического факультета Московского университета - в 1888-м.
Брики вели светский образ жизни богатых интеллектуалов. Их квартира в Петрограде на улице Жуковского была настоящим литературным салоном, куда однажды и пришел Владимир Маяковский - поэт-футурист. К футуристам, кстати, Брики относились тогда негативно. Но прочитанное поэтом "Облако в штанах" произвело фурор. "Маяковский - величайший поэт, даже если ничего больше не напишет", - такой вывод сделал Осип Брик.
А у Владимира Маяковского бурно развивался роман с хозяйкой салона - Лилией Юрьевной. И вскоре возник скандальный "брак втроем"... Любовные отношения продолжались до 1923 года, но Брики оставались в жизни Маяковского до конца его дней.
Почему же он не смог порвать с ними, оставаясь, между прочим, для Бриков и источником материального благосостояния? В книге приводятся примеры, что когда поэт уезжал в заграничные командировки, ему постоянно следовали напоминания Лили "купить то "автомобильчик", то еще что-нибудь "по мелочи", летят просьбы (снова и снова!) прислать денег".
Маяковский неоднократно пытался уйти от назойливой "опеки" Бриков, устроить свою личную жизнь, но "друзья" были бдительны. В. Дядичев считает, что именно Лиля Юрьевна сделала поэта одиноким, разрушив его отношения с другими женщинами, которых он любил. Интриговать "Беатриче" умела! Автор книги подчеркивает, что эта маленькая женщина "обладала необычайно властным характером, которому на протяжении ее долгой жизни подчинялись практически все".
Дядичев приводит точку зрения одного из исследователей творчества Маяковского, который считает, что не только Осип Максимович Брик был сотрудником ВЧК-ГПУ, но и Лиля Юрьевна тоже. Впрочем, она и сама откровенно признавалась, что вместе с мужем "выведывала настроения писателей у нас в стране и за рубежом". Столь же откровенно Лиля говорила о своем желании остаться в литературе единственной "Беатриче" Маяковского. И это ей почти удалось.
Почти, потому что не все исследователи так считают. Владимир Дядичев, например, трактует образ Лили в другом ракурсе: она была, по его мнению, самовлюбленной хищницей, подтолкнувшей поэта к гибели. Но, повторяю, существуют и другие точки зрения, и загадка этой женщины до сих пор не разгадана.
 
Светлана Титова 

Ярлыки: биография, ХХ век, литературоведение, русская литература


2019-11-27 15:00



«Все мы храбримся друг перед другом и забываем, что все мы, если мы только не любим, - жалки, прежалки. Но мы так храбримся и прикидываемся злыми и самоуверенными, что сами попадаемся на это и принимаем больных цыплят за страшных львов…» 
(Из письма Льва Толстого В.Г.Черткову)
 
Находясь под впечатлением от посещения этим летом усадьбы Ясная поляна, я очень захотела прочитать книгу Павла Басинского «Бегство из рая», о которой рассказывала экскурсовод. Уж очень неоднозначным был тайный побег восьмидесятидвухлетнего писателя графа Льва Николаевича Толстого ночью из собственного дома. Книгу взяла, но прочитать ее всё не доходили руки. И вот дошли! 
Хочу предупредить, что полноценный читательский отзыв писать не хочу и не буду: не хватит ни ума, ни таланта. Скажу: мне понравилось. Читаешь, как будто смотришь сериал по реальным событиям одной семьи. 
Книгу можно рекомендовать как увлекательный семейный роман, написанный с большим уважением к Толстому, его семье, его творчеству и его весьма непростому характеру. Понятно, что с обычными житейскими мерками нельзя подходить к гению, но поражает противоречивость натуры Льва Николаевича, который, идя по пути непротивления и любви, заставлял страдать самых близких ему людей. Одна женщина написала, что ни за что бы не вышла замуж за Толстого, а за Софью Андреевну - со всем удовольствием! Как-то не очень у меня получается быть объективной к этой истории. В центре событий острый конфликт отношений между Львом Николаевичем и его женой. Читателю все время приходится выбирать, на чью сторону встать, и я металась по ходу чтения от одного к другому. Софью Андреевну жалко до невозможности. Она полвека прожила с Толстым, родила 13 детей, похоронила 5, а потом еще и Машу, шестую, с которой у нее были сложные отношения. Она была верным другом и соратницей мужу, одна (!) занималась денежными делами своего огромного семейства и одна отвечала за благоустройство их жизни в Ясной поляне, занималась переводом и перепиской книг мужа-гения, сейчас бы сказали, была его литературным агентом. И как после всего этого можно было скрываться, бояться быть настигнутым и не желать видеть до последней минуты женщину, с которой преодолел столько трудностей, горя и радости! В итоге от нее отвернулся весь "читающий" мир, поверивший, что это она виновата в уходе Толстого. И с психикой у нее неладно, и скандалами и припадками ревности она его замучила, дети от нее отвернулись, не все, но тем не менее. Как у нее сил на все это хватило? Бедная женщина! 
 
Наталия Ваганова

Ярлыки: биография, классика, литературоведение, русская литература


2019-05-21 15:25



Воображаемые люди такие хорошие собеседники!
Стивен Кинг
 
Книга из библиотеки ЛитРес
 
Люблю литературоведческие книги. От этой я ожидала непредвзятого взгляда со стороны. Вы же понимаете, что американка турецкой национальности совсем по-другому прочитала и "Анну Каренину", и рассказы Бунина. 
Безусловно, взгляд совсем другой. Но и все построение книги оказалось весьма необычным. Название объясняет многое. Оказывается, роман Достоевского "Бесы" в английском переводе назывался "Одержимые". Мне кажется, что для современного читателя это название более понятно. Соответственно и книга Батуман, вышедшая в Штатах в 2010 году, озаглавлена была "Одержимые. Приключения русской литературы и людей, которые её читают".
Большая часть текста - это история о том, как девочка Элиф влюбилась во все русское и в русские книги особенно. О том, как она выучила язык. О таких же ненормальных, посвятивших свою жизнь копанию в архивах, встречам с настоящими и вымышленными наследниками и друзьями известных писателей. О рискованных поездках по разным странам, в том числе и по азиатской части разваливающегося Советского Союза. А это, на минуточку, был 1994 и там везде стреляли и постреливали. Чего стоит описание конференции по Бабелю! Прибытие его пожилой, явно неадекватной дочери, фуршет, напоминающий чаепитие у безумного Шляпника. Весь этот "дурдом на выезде" описан с любовью и сарказмом одновременно. Умеют же некоторые!
Язык автора богат необычайно, с переводом тоже повезло. Госпожа Батуман умело распорядилась своим огромным багажом знаний и склонностью к сравнительному анализу. Книга читается как приключенческий роман с небольшими авторскими отступлениями в литературоведение. Самоирония также не чужда автору.
Эту книгу нельзя использовать в качестве источника знаний или малоизвестных фактов о жизни и творчестве русских писателей. Зато много любопытного можно узнать о том, чем живут и дышат аспиранты кафедры славянских языков и литературы. Как и за что получают гранты. И как их используют. 
Меня всегда вводили в ступор фанатичные литературоведы, ловко отсекающие факты, не вписывающиеся в их теорию. За точность цитаты не ручаюсь, это Стругацкие на данную тему. "...и будут годами спорить о точке в рукописи, что это - не проставленная запятая или след от мушиной какашки???"
Да уж. И кто увидит неочевидные связи между рассказами Бабеля и фильмом "Кинг Конг" 1933 года?  И вот теперь я поняла! Это они! Одержимые страстью к литературе! Только влюбленный человек даже недостатки своего объекта обожания может превратить в достоинства. Только влюбленный видит "тайные знаки", "следы из крошек" и прочие мистические штучки, неочевидные для посторонних. Спасибо Элиф Батуман, что донесла до меня эту простую мысль. 
Своеобразная, обаятельная и ироничная книга.
 
Светлана Маркевич

Ярлыки: литературоведение, Литрес


2018-10-12 10:23



…критика, который обладал бы свойством универсальности, абсолютности и при этом невидимости, нет в природе.
Цитата из книги.
 
Книга из библиотеки ЛитРес
 
Предыдущее произведение известной критикессы было похоже на путеводитель по книжному морю. Максимальное количество рецензий, минимум отвлеченных рассуждений – то, что надо жадному до информации читателю. Ощущения же от новой книги, как от хорошего, долгого и продуктивного общения с умным и приятным собеседником.
Возможно, на выходе ваш список «что бы почитать» не будет обширным, но будет более качественным и индивидуальным. Как раз спискам посвящена одна из первых глав. Юзефович мягко критикует все эти обезличенные «100 лучших книг чего-то там» и т.п. Она вообще человек интеллигентный, деликатный и не склонный к категоричным суждениям. И дает она совет. У хорошего списка должен быть автор. С указанием имени, возраста, любимых тем для чтения и пр. Вряд ли советы двадцатилетней поклонницы романтического фэнтези будут полезны сорокалетнему мужчине. А пятидесятилетний читатель бизнес-литературы не составит внятный список лучших любовных романов десятилетия.
 В своей книге  автор даёт ответы на множество вопросов читателей, в том числе и на свой самый «любимый»: "А зачем вы вообще нужны?" Помимо удовлетворения естественного любопытства, читатель получает простую и полезную типологию литературной критики. Объясняю. Если вы изучаете отзывы и рецензии в Интернете, прежде чем прочесть, а тем более купить книгу, наверняка замечали, что некоторые советчики вас раздражают непонятно чем, другие вызывают безусловное доверие, а третьи оставляют равнодушными. «Своих» критиков и писателей вы, наверное, уже выделили и запомнили их фамилии. Но почему? Каков критерий отбора?
Галина Юзефович из тех, кто умеет писать столь внятно и доступно, что ловишь себя на мысли: «Вот оно! Я тоже так думала, но не могла сформулировать!» Книга эта для того, чтобы не подбирать мучительно слова, пытаясь объяснить собеседнику, чем тебя так восхищает то, что его просто бесит. Если вы не выбросите из головы полезную информацию сразу по прочтению, а будете ею пользоваться, вам станет намного легче плавать в литературном океане.
А еще вы можете узнать, чем отличаются современные юные читатели от своих ровесников прошлых десятилетий. Ага. И почему бесполезно заставить полюбить их те же книги, что нравились вам в детстве. Есть ли общее у великих романов разных стран? Откуда берутся бестселлеры и что это такое? И самое страшное на закуску. Надеюсь, что именитый критик докажет некоторым упрямцам, что бестселлер не всегда синоним хорошей литературы. И жизнь на этом не кончается.
 
Светлана Маркевич

Ярлыки: книги, литературоведение, Литрес, чтение


2018-10-08 13:03



Люди перестают мыслить, когда перестают читать.
Д. Дидро
 
Книга из библиотеки ЛитРес
 
Сборник лекций известного автора о литературе будет весьма полезен собирающим материал о жизни и творчестве некоторых авторов, об истории советской литературы 70-х годов, например.  Веллер, как всегда, начинает с самой неоднозначной темы, а именно ругает нашу классику. Тема эта задевает за живое. Свидетельством тому совершенно противоположные мнения в Интернете. Скажу честно: я разделяю точку зрения автора на героев нашей хрестоматийной классики, как на вялых "никчемушников". Веллер ведь не нападает на язык и стиль повествования Пушкина, Толстого, Достоевского и других. Он задается вопросом: "А чему могут научиться современные подростки у персонажей тех произведений, что они проходят в школе?" Пойти и утопиться после выволочки от свекрови? У нас что, такой низкий уровень молодежного суицида, что повысить надо???!!! А еще можно уничтожить репутацию хорошей девушки, унизить человека, желающего тебе помочь, застрелить друга и продолжать вяло скучать за бокалом спиртного в клубе. Узнаете? И как вам такая модель поведения?
Очень язвительно Веллер прохаживается по "диспетчерам от литературоведения", которые назначили одних "великими" писателями, а других предали забвению столь глубокому, что несколько поколений русских читателей не подозревают о том, что помимо известных сейчас, существовало множество неплохих литераторов. Творчеству Фаддея Булгарина, кстати, автор посвятил отдельную лекцию. Очень любопытен разбор причин, приведшим к опале в умах следующих поколений успешного, популярного, интересного писателя и журналиста.
О книгах братьев Стругацких статья очень любопытная и информативная.
Замечательная лекция о творчестве Высоцкого. Глубокий филологический анализ сочетается со страстными рассуждениями о том, как именно этот поэт стал воистину народным. И почему фронтовики ценили и любили военные песни не воевавшего Высоцкого.
Литература о Великой Отечественной также удостоилась отдельной обширной лекции. Мнение Веллера иногда заставляло меня взглянуть под иным углом, казалось бы,  на давно известные, давно прочитанные и оцененные  вещи. И отметить для себя парочку малоизвестных фамилий. 
Другой войне, первой мировой, посвящена глава "1929". Именно в этом году появились четыре знаковые, можно сказать, культовые книги. Веллер рассматривает этих авторов, таких разных, с точки зрения того наследия, что они оставили людям. Вдумайтесь! Ведь скоро сто лет пройдет, а все новые и новые "потерянные" поколения читают эти не устаревающие романы: "На западном фронте без перемен", "Прощай, оружие!", "Шум и ярость", "Смерть героя".
Кстати, скажу о полезности литературоведческих книг. Внимательно изучив "О чем говорят бестселлеры" Галины Юзефович, я могу теперь классифицировать Веллера. Он пишет критику размышлений. В социальном контексте. То есть книга для него частенько лишь повод для разговора об обществе, человеке и мире. Разумеется, он пристрастен. Цитирую Г. Юзефович: "...объективность столь же свойственна человеку, как и фасеточное зрение и прочие приятные вещи". Так что если это не "ваш" автор, просто не читайте и не раздражайтесь понапрасну. 
 
Светлана Маркевич

Ярлыки: литературоведение, Литрес, русская литература, сборник, современная проза


2017-11-25



Восхищаться всеми направлениями в искусстве пристало лишь аукционеру.
О. Уайльд
 
Сборник рецензий на современные и популярные книги, да еще написанный доступным языком, да еще такой толстый! Настоящий подарок для читателя. Галина Юзефович - очень популярный критик. Она ведет передачу "Книжная полка" на "Маяке" и постоянную колонку на сайте "Медуза". Так что тем, кому не досталась сия книга (а тираж всего 1500 экз.), могут познакомиться с творчеством автора в Интернете.
Рецензии небольшие - всего на 2-3 странички. И, самое главное, написаны для простых читателей, а не для "участников литературного процесса". То есть понятно, более того, увлекательно. За что от некоторых "высоколобых" коллег Юзефович получила упреки в том, что слишком примитивно она написала.
В предисловии она напоминает нам, что любая рецензия небеспристрастна, хотя она изо всех сил постарается приглушить собственное мнение. И в самом деле, где личное впечатление и где объективность? Особенно в том, что касается книг. Ведь любое художественное произведение затрагивает в первую очередь эмоции человека. Их не скрыть даже в жанре критики. 
Галина Леонидовна дает массу интересной информации о новых и не очень произведениях известных, популярных, модных, элитарных и т.д. писателей России и зарубежья. Её книга может стать настоящим путеводителем в книжном море. Купить или подождать, читать или нет - вот на такие жизненно важные вопросы вы сможете ответить, прочитав "Удивительные приключения рыбы-лоцмана". Или блеснуть эрудицией в умном разговоре, на крайний случай.
Вот на что нет рецензий, так это на горячо любимую мною фантастику. Буду брать пример с Юзефович и не стану опускаться до предположений, что она думает и не думает. Но сама она аккуратно замечает, что в "фантастическом гетто" ориентируется слабо, а посему и соваться не будет. Но раздел "О фантастике" у нее есть, а в нем есть похвальные рецензии на Марину Галину, например. Полностью поддерживаю и активно рекомендую всем. И рецензию и творчество самой Галиной. А фантастикой рецензент явно считает "магический реализм".
О детективах написано побольше. Еще есть о классике. Советую почитать тем, у кого скучные школьные годы выветрились уже из головы и освободилось местечко для свежего восприятия вечных тем. А Галина Леонидовна поможет вам по-новому взглянуть на то, мимо чего вы прошли, не оценив по достоинству. Имеется еще любопытные рассуждения о жанре автобиографии и рецензии на самые известные и нашумевшие.
Она, кстати, неоднократно подчеркивает, что пишет все это для того, чтобы читатель испытал радость от чтения. И книги рецензирует такие, что не скручивают мозги жгутом, а доставляют интеллектуальное удовольствие. 
 
Светлана Маркевич

Ярлыки: книги, литературоведение, сборник, чтение


2017-08-24



“В мире есть всего один человек, которого знаешь по-настоящему. Вот о нем и пиши. Конечно, можно называть его разными именами” 
 
Имя Джерома К. Джерома нам, россиянам, хорошо известно благодаря советскому двухсерийному музыкальному телефильму с Андреем Мироновым, Александром Ширвиндтом и Михаилом Державиным в главных ролях. «О! Джером! Трое в лодке!» – вот первое, что нам приходит в голову. (Хотя мне не меньше – может, даже больше! – нравится сборник «Томми и компания». Вот уж действительно компания собралась, включая вроде бы мальчика Томми, который на самом деле девочка Джейн!) Но что еще написал Джером? И как он жил? Это нам известно в меньшей степени.
 
 
О многом можно узнать, просто обратившись к творчеству этого писателя. Как-то в детстве Джером К. Джером, которого звали тогда Лютером, чтобы отличать по имени от отца, потерялся и встретил некую доброжелательную леди, пообещавшую отвести его к маме. Эта леди оказалась мудрой женщиной, которая дала мальчику, мечтавшему написать книгу о себе, совет, вынесенный мною в эпиграф. И надо сказать, что Джером К. Джером этому совету следовал. «Я расскажу миру историю персонажа по имени Джером», – решил автор и, начиная с книги «На сцене – и за сценой», писал о себе, своих близких и знакомых, а также о том, что пережил сам или что было важным и понятным для самого себя.
 
В представленной автобиографии Джером К. Джером ведет непринужденный рассказ о своей жизни, легко переходя от одного к другому и вставляя случайные воспоминания о ярких встречах, людях, событиях. Не знаю, как создавалась эта книга на самом деле, но, читая её, я не мог отделаться от впечатления, что живой рассказ записали на диктофон или застенографировали, а уж потом из этих записей и родились мемуары «Моя жизнь и время».
В этой книге можно найти массу любопытного. Есть неожиданные признания, например: «…у меня склонность к мрачности и меланхолии. Я способен разглядеть смешную сторону вещей, могу повеселиться при случае, но куда ни посмотри, в жизни мне видится больше печали, а не радости». Есть рассказ о не слишком богатой (почти бедной) жизни семьи Джерома, когда он был еще ребенком. 
Оказывается, набожные люди того поколения, к которому можно отнести и родителей Джерома, считали, что театр – это врата ада. Как должно быть испугались его сёстры, когда он, бросив работу клерка на Юстонском вокзале, поступил в гастрольную труппу!
В автобиографии упоминаются жизнь дна и журналистика, неспособность откладывать на черный день и поношения в адрес Джерома – «нового юмориста», история написания романа «Трое в лодке, не считая собаки», прототипы его главных героев и многочисленные представители английской богемы: писатели, актеры и актрисы… Удивительно, но даже такие темы, как глобальное потепление или авторские права, нашли на страницах книги свое место. Во времена Джерома Америка (кто бы подумал об этом сейчас!) практиковала пиратское книгоиздание. А вот замечание, как бы сказали сегодня, о глобальном потеплении: «Наука утверждает, что нас ждет новый ледниковый период… Однако пока что, кажется, все меняется в другую сторону».
И конечно, Джером К. Джером не мог пройти мимо велосипедной темы. Велосипеды-«пауки». Племянник Фрэнк Шорленд – первый в Лондоне, кто стал ездить на «безопасном» велосипеде. Вопрос «Позволительно ли настоящей леди кататься на велосипеде?» В общем, чувствуется, что автор написал в свое время «Трое на четырех колесах» («Трое на велосипедах») далеко не случайно…
Не могу не написать и о том, что мне в книге (точнее, в её издании) не понравилось.
Во-первых, это отсутствие достаточного количества комментариев, касающихся английских литературных и театральных кругов времен Джерома К. Джерома. Далеко не все фамилии говорят о многом современному российскому читателю. Надеяться, что он (читатель) тут же обратится к литературной энциклопедии или (хотя бы) Википедии, сомнительно. Поэтому страницы, где Джером сыплет именами, остаются малоинформативными.
И еще. Оставляет желать лучшего работа редакторов и корректоров. Но это беда издательства АСТ. И в других книгах этого издательства я видел странные переносы слов и не менее странно согласованные предложения.
Увы!
 
Дмитрий Кочетков

Ярлыки: биография, воспоминания, зарубежная литература, искусство, классика, литературоведение, мемуары


2017-08-05



Величия не забывай, скорбя,
Ведь нам любовь дана для высшей цели,
Чтоб человек позабывал себя,
Чтоб им порывы чувства не владели.
И лишь в любви изведать может он,
Что власть страстей один обман и сон.
Уильям Вордсворт
 
Если вы уже читали роман «Детская книга» и с нетерпением ждали выхода новой книги А. Байетт, хочу сразу предупредить: «Обладать» скорее похож на литературоведческое исследование, хотя в названии дано пояснение «романтический роман». Что такое «романтический роман» объясняется уже в первом эпиграфе к книге словами Н. Готорна: «…Этот роман следует отнести к романтическим на том основании, что здесь делается попытка связать прошедшее с ускользающим от нас настоящим».
Действительно, герои романа из XIX века: великий викторианский поэт Рандольф Падуб и поэтесса Кристабель Ла Мотт, (придуманные Антонией Байетт, а в действительности не существовавшие), и из ХХ века - литературоведы Роланд Митчелл и Мод Бейли. 
Роман начинается с того, что молодой литературовед Роланд Митчелл обнаруживает черновики первого письма Падуба к Кристабель и присваивает их с надеждой вернуть впоследствии. Митчелл и Мод Бейли, которая изучает поэзию Кристабель, но с которой он не был знаком ранее, пытаются разобраться в отношениях этих двух поэтов, связывали ли их какие-то близкие отношения, учитывая, что Падуб был женат. Роман фактически состоит из трёх любовных историй. В книге, как теперь говорят, есть присутствие «вертикального времени», в котором одновременно существуют прошлые эпохи, настоящее и будущее.
Филологам, изучающим английскую литературу, будет очень интересно проследить, как обыгрываются в романе фамилии героев. Знатоки английской литературы проведут параллели между творчеством вымышленных поэтов и реальных, существовавших в Викторианскую эпоху.
Для кого-то из героев романа понятие «культура» относится лишь к материальной стороне. Не вникать в тайны писем и дневников, а любой ценой овладеть прошлым. Не случайно название романа «Possession», переводится и как «Обладать», и как «Одержимость».
«Обладать» - это и любовная история, и рыцарский роман и роман готический. В нём, как и в любом готическом романе, есть тайны и спиритические явления. А ещё в нём есть и элементы захватывающего детектива. У каждого из этих жанров свои поклонники и ценители. Он будет интересен и тем, кто любит англоязычную поэзию.
Отдельное восхищение вызывает мастерство перевода. Переводчики В.К. Ланчиков и Д.С. Псурцев справились с этой трудной задачей на самом высоком уровне, дав для неискушенных читателей еще и полный комментарий в послесловии. От чтения можно получить настоящее эстетическое наслаждение.
Добавлю лишь, что роман принес А. Байетт Букеровскую премию и, в конечном счёте, орден Британской империи.
 
Галина Сержанова

Ярлыки: английский роман, лауреат премий, литературоведение, любовь, премия, фильм, экранизация


2017-04-27



Мисс Бронте старалась везде и всюду “вручать свою судьбу милости Божьей”...
 
Иногда важно не только то, о ком написана книга, но и кто её написал.
Познакомился я в стародавние времена с серией биографий под названием «Писатели о писателях». В этой серии Ю.М. Лотман писал о «сотворении Карамзина», А.М. Песков создал “истинную повесть” о Боратынском, а критик Лев Аннинский рассказал о трех еретиках русской литературы (Лескове, Писемском и Мельникове-Печерском). Иной раз среди авторов соседствовали имена прославленного прозаика и критика, писателя и литературоведа. Книги этой серии, с одной стороны, представляли научное исследование, но в то же время могли быть фактом не только науки, но и художественной литературы. Фонвизин, Тынянов, Салтыков-Щедрин, Одоевский... Биографии этой серии книг помогали мне, тогда еще студенту, в нескучной форме ознакомиться с жизнью и творчеством русских писателей, “размочив” сухость учебников по истории литературы и дав возможность взглянуть на классиков как на живых людей. 
Думаю, книга «Жизнь Шарлотты Бронте» составила бы конкуренцию упомянутой в несколько ностальгическом контексте серии книг «Писатели о писателях». И автор, и героиня представленной книги – английские писательницы XIX века.
Шарлотта Бронте – самая прославленная из сестер. Все три сестры Бронте выступили в истории литературы под мужскими псевдонимами, все одновременно (в 1847 году) написали по роману, все увлекались также стихами... Но наибольшая известность пришлась на долю Шарлотты. 
Всем нам вспоминается роман «Джейн Эйр», ставший популярным в 1980-е годы в СССР благодаря экранизации BBC. (Не знаю, может быть потому, что по дороге в школу этот фильм обсуждали тогда и девчонки, и мальчишки, но эта экранизация 1983 года, с Тимоти Далтоном и Зелой Кларк в главных ролях, мне кажется и сейчас наиболее удачной.) Так вот. Оказывается роман «Джейн Эйр» автобиографичен. Шарлотта, как и героиня романа, была отдана в приют, готовивший из воспитанниц будущих гувернанток. («Мисс Бронте неоднократно говорила мне, что она не взялась бы писать то, что она написала о ловудской школе в романе “Джейн Эйр”, если бы знала, что это место немедленно отождествят с Кован-Бридж, – хотя в ее повествовании не было ничего, кроме правды, о том, что она там видела», – сообщает Элизабет Гаскелл.)
Элизабет Гаскелл познакомилась с Шарлоттой Бронте в августе 1850 года. В течение почти пяти лет их связывала личная и творческая дружба. В общем, Гаскелл имела моральное право рассказать о жизни своей подруги.
Э. Гаскелл, как и Ш. Бронте, писала романы. Первый же из них – «Мэри Бартон» – взбудоражил общество. Как бы сказали сейчас, общество было в шоке от затронутой Гаскелл темы. Биография Шарлотты Бронте, написанная Элизабет Гаскелл, также вызвала недовольство. Появились обвинения в недостоверности и искажении фактов. Лица, упоминаемые на ее страницах, хотели выглядеть лучше, требовали удалить определенные фрагменты текста, публиковали опровержения приводимых Гаскелл сведений. Наконец, Элизабет Гаскелл была вынуждена просить убрать с полок непроданные экземпляры, потому что её ожидал судебный процесс.
Представленное издание, являющее биографию впервые на русском языке, совмещает две авторские редакции книги (в версии первого и третьего издания). Перевод А.Д. Степановым выполнен на достойном уровне. Комментарии, написанные им же, исчерпывающие.
Остается лишь отметить последний нюанс. Элизабет Гаскелл замалчивает определенные обстоятельства (например, личные отношения Шарлотты с её преподавателем Константеном Эже), которые могут выставить Бронте в невыгодном свете. Однако книга «Жизнь Шарлотты Бронте» остается и сейчас ценнейшим биографическим источником, включающим сотни писем самой Ш. Бронте, а также её подруг, родных, литераторов и издателей.
Книга «Жизнь Шарлотты Бронте» будет интересна всем, кто любит читать биографии и произведения английской литературы.
 
Сообщение подготовил Дмитрий Кочетков.

Ярлыки: биография, зарубежная литература, литературоведение


2016-11-17



«Людмила Штерн – талантливый юморист и тонкий стилист… Её творчество представляет собой сплав иронической сдержанности и проницательности. У  Штерн острый глаз, позволяющий ей подметить детали современной жизни, и точный слух, различающий богатые оттенки городского разговорного языка. Все эти качества превращают чтение её прозы в удовольствие».
Иосиф Бродский
 
Писать мемуары – дело трудное и неблагодарное. Всегда найдётся критик, который скажет, что всё было не так. Кто-то упрекнёт автора в очернении героя мемуаров. А кому-то покажется, что автор его слишком идеализирует. И уж обязательно попеняют, что о себе любимом он написал не меньше, чем о главном персонаже воспоминаний. Да, признаемся, и такое бывает. И ещё есть такая тенденция: когда умирает человек известный, у него появляется множество друзей. И эти «друзья» в кавычках на знакомстве (порой и совсем не близком) с этим человеком делают имя и известность себе. А порой вытаскивают на свет божий столько негатива, столько грязи и интимных подробностей, что после чтения таких «мемуаров» хочется вымыть руки. Иосиф Бродский, предполагая, что после его смерти могут появиться такие «друзья» (и, к сожалению, появились!), говорил: «Из могилы не ответишь».
Лучше всего высказался на эту тему Пушкин. В письме к Вяземскому он писал: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе...»
К чему это я всё? К тому, чтобы сказать о книге, которую вам рекомендую, и её авторе самые лестные слова: Людмила Штерн «Довлатов – добрый мой приятель». Написана она довольно давно – ещё 11 лет назад, но относится к той категории литературы, которая не стареет. Издана в 2005 году – через 15 лет после смерти Сергея Довлатова. Мне она попала в руки только сейчас, почти  случайно (хотела в связи с 75-летним юбилеем писателя что-то почитать его самого и о нём). И это даже хорошо, что сейчас, когда я уже познакомилась с полюбившейся  книгой Людмилы Штерн о И.Бродском  «Поэт без пьедестала».  Я ожидала, что и книга о Довлатове меня не разочарует. Так и вышло. У Штерн, как сейчас говорят, «лёгкое перо». Она пишет, как говорит. И рассказывает так увлекательно, что  с любой страницы, какую бы вы ни открыли, хочется читать дальше.
Людмила Штерн поставила перед собой сложную задачу – рассказать в своих воспоминаниях о человеке не просто талантливом, но и сложном, неординарном. Не просто об известной личности, а о друге. А писать правдиво и объективно о тех, кого с юности зовёшь просто «Осей» или «Серёжей», ой как нелегко! Но тут надо отдать должное автору: чувство такта и деликатность, присущие Людмиле Штерн, позволяют ей не переступать черту. "Я дружила с Сергеем Довлатовым, - пишет Л.Штерн, - двадцать три года и в этих воспоминаниях попробую, как говорят американцы, дать его "close up", то есть нарисовать его портрет с близкого расстояния. Сложность задачи заключается в том, что Довлатов был необыкновенно разнообразен. Если бы три-четыре его ипостаси встретились в одном пространстве, они, возможно, друг друга бы не узнали..." 
Есть ещё одна особенность в мемуарах именно этого автора: о чём бы она ни писала, чувство доброжелательности и дружелюбия никогда не покидают Людмилу Штерн. За годы знакомства Довлатов и Штерн часто ссорились и мирились. Людмила Яковлевна многое ему прощала и принимала таким, как есть. Но книга написана с большой теплотой. И при этом Людмила Штерн отнюдь не идеализирует своего друга. Отдавая дань его литературному таланту, она рассказывает и о его тяжёлом характере. Она стремится быть объективной.
Когда-то давно, с пору «ленинградской» молодости наших героев, Иосиф Бродский, приметив прекрасную память и литературные дарования Людмилы Штерн, после какого-нибудь яркого события, встречи или разговора часто полушутя-полусерьезно повторял ей: «Запоминай, Людесса… И не пренебрегай деталями… Я назначаю тебя нашим Пименом». Роль, с которой Людмила Яковлевна прекрасно справилась. Когда я читаю книги воспоминаний Л. Штерн, я всегда думаю о том, что мемуары именно так, как она,  и надо писать: просто, правдиво и честно. Чтобы читатель верил  автору. Людмиле Штерн  - верю. 
 
Автор отзыва на книгу - Валерия Базлова

Ярлыки: XX век, воспоминания, литературоведение, мемуары, русская литература


2016-11-15



Человек, будь то джентльмен или леди, не получающий удовольствия от хорошего романа, должен быть безнадежно глуп
Джейн Остен
 
Каждой эпохе свойственен свой стиль. Помните, как у Пушкина:
 
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
 
Всё меняется, и мода, и вкусы, и нравы. Век девятнадцатый существенно отличается от века восемнадцатого. И те джентльмены и леди, которых представляем мы, припоминая романы Чарльза Диккенса и Шарлотты Бронте, никак не вяжутся с англичанами (и англичанками) XVIII века. Если говорить о мужчинах, то перед нами должен возникнуть не образ личности, застегнутой на все пуговицы, а портрет гуляки Джона Булля (в атмосфере «ростбифа окровавленного», алкогольных напитков и сомнительных шуточек). А если дамы?..
Впрочем, дамы, которым посчастливилось жить в период смены названных выше веков, способны были что-то взять из уходящего века, а что-то – из века наступающего. Джейн Остен это доказала, сумев сочетать внутреннюю свободу, искренность и иронию века восемнадцатого с утонченностью века девятнадцатого. А в литературе она стала своеобразным мостиком от Генри Филдинга к Диккенсу и Теккерею.
Вообще, конец XVIII и начало XIX века – это эпоха Джейн Остен, если не в мировой литературе (и истории), то уж наверняка в английской. У нас шутили, что Леонид Брежнев – малозначительная фигура в эпоху Аллы Пугачевой. Предлагаю шутку англичанам: принц Георг – малозначительная фигура в эпоху Джейн Остен.
Как хорошо поступили Екатерина Коути и Елена Прокофьева, решив не создавать отдельную биографию известной английской писательницы, а поместить ее жизнеописание в ряд других, словно портрет – в картинную галерею, символизирующую определенное время. Познакомившись с жизнью Джейн Остен, читатель тут же может узнать, кем были и как жили ее знаменитые современницы: 
Джорджиана Кавендиш (герцогиня, ставшая «эталоном стиля»); 
принцесса Каролина и простолюдинка Мария Фитцгерберт – две супруги принца Георга; 
актриса Дора Джордан, подарившая десятерых детей принцу Вильгельму (будущему королю Вильгельму IV);
Эмма Гамильтон – дочь кузнеца и любимая женщина адмирала (Нельсона, конечно)...
А Мэри Шелли? А любовница лорда Байрона Каролина Лэм? А?.. Здесь, здесь, все здесь.
Думаю, такая «совокупность биографий» даст возможность лучше понять тот мир, в котором жила и писала свои романы Джейн Остен.
 
Автор отзыва на книгу – Дмитрий Кочетков.

Ярлыки: биография, историческая литература, литературоведение, отраслевая литература


2016-09-14



Думаю, Вы  со мной согласитесь, дорогой мой читатель, что есть книги, которые просто приятно держать в руках, перелистывая страницы, любоваться переплётом, иллюстрациями, рассматривая красивое и оригинальное издание. А если эта книга ещё и содержит уникальный материал, то познакомиться с ней приятно вдвойне.
Всё вышеперечисленное, без сомнения относится к книге, а вернее, к альбому с названием «Иосиф Бродский. Фотолетопись. 1940-1972 г.» Этот альбом – настоящий подарок всем, кто интересуется судьбой И.А.Бродского. Альбом выпущен Музеем Анны Ахматовой в Фонтанном доме Санкт-Петербурга и представляет собой хронологическое собрание фотографий из архива музея – от первых фотографий Оси Бродского до момента эмиграции поэта из Советского Союза в 1972 году.
В основу настоящего издания положена структура фотоархива отца поэта Александра Ивановича Бродского. Надписи на конвертах с фотографиями, сделанные его рукой, стали названиями разделов фотолетописи. Разделы дополнены документами, фотографиями и рисунками поэта. На одной из фотографий вы увидите первые слова, написанные  рукой будущего нобелевского лауреата: МАМА ОСЯ. На другой – рисунок танка, сделанный 5-летним мальчиком в подарок любимой тёте.
Хочется обратить внимание череповчан на фотографии маленького Оси Бродского. Они сделаны его отцом именно в то время, когда мальчик вместе с мамой Марией Моисеевной Вольперт жил в период эвакуации в Череповце. Кстати, А.И.Бродский подкинул нам интересную загадку. Фотография, на которой запечатлён Ося, сидящий на саночках, подписана отцом Бродского: «1942 г.  Городище». Бывали ли Бродские в д.Городище под Череповцом, или Александр Иванович ошибся? Вопрос для исследователей.
Ещё одна интересная для нас фотография – фото справки о регистрации эвакуированной из Ленинграда М.М. Вольперт с сыном в Череповце. На справке стоит дата регистрации: 25 апреля 1942 г. Следует ли считать эту дату временем прибытия Марии Моисеевны с Осей в Череповец? Это опять же вопрос к исследователям.
В альбоме много уникальных фотографий Иосифа Александровича, а также его родных и близких. Большинство этих фото не публиковались ранее и не были выставлены в интернете. Вы увидите документы из семейного архива Бродских, письма и открытки, написанные как самим Иосифом Александровичем,  так и его родителями. Надписи на фотографиях представлены в факсимильном виде. Альбом сделан с огромной любовью и в оригинальном исполнении. Фотографии, напечатанные на отличной плотной бумаге, разного размера, соединённые в альбоме по принципу блокнота, создают впечатление семейного альбома и заставляют с интересом разглядывать подписи.
Но… лучше один раз увидеть, чем долго читать рецензию о книге. Поэтому советую: посмотреть, полистать, почитать и получить удовольствие от встречи с достойным изданием. Книгу вы найдёте в отделе старинной, редкой и ценной книги ЦГБ им.В.В.Верещагина. 
 
Автор отзыва на книгу - Валерия Базлова.

Ярлыки: биография, искусство, краеведение, литературоведение, Нобелевская премия


2016-09-01



Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой…
А.С. Пушкин
 
Не всем повезло прослушать курс лекций по древнерусской литературе. Пишу об этом без всякой иронии. Серьёзно. Я рад, что, обучаясь на филфаке, имел возможность узнать о древнерусской литературе и памятниках русской письменности 10-17 вв. Действительно, мы очень мало знаем о русской литературе этого периода и в очередной раз заблуждаемся, считая, что литературы у нас и не было до века 18-го, может быть, даже до 19-го. Конечно, мы вспомним о существовании «Слова о полку Игореве». Если не забыли полностью курс отечественной истории, назовем еще «Повесть временных лет». Может быть, кто-то припомнит «Житие протопопа Аввакума». И это всё. Недаром и книга Ольги Плотниковой вышла в серии «Неведомая Русь». Потому что не знаем. Не ведаем.
Возможно, нас больше интересовали египетские пирамиды. Но сейчас не грех вспомнить о том, что ближе к родной земле.
«Разговор о древнерусском литературном творчестве всегда интересен, – отмечает автор книги, историк О.А. Плотникова, уточняя: – и одновременно очень труден, так как прочтение древней книги невозможно без знания истории, литературы, палеографии, текстологии и ряда других дисциплин, позволяющих понять памятник в контексте эпохи и исторической ситуации». Но этот духовный труд (простите за патетику) оправдан. Древнерусская книга занимает одно из значительных мест среди культурного наследия. Она вобрала в себя всю полноту знаний, мироощущений и миропорядка русского человека и передаёт всё это нам – потомкам. 
Книга «Рождение русской словесности» состоит из двух частей. 
Первая часть излагает историю появления русской книги, прослеживает ее жанровые особенности и отражает влияние христианской риторики на русскую литературную традицию. В этой части раскрываются философия и тайный смысл древнерусской книги. В качестве примера рассматривается Толковая Палея. “Кто слушает Мои слова, тот имеет жизнь вечную...” – так в ней пишется. А в разделе «Историографический экскурс» приведен также краткий обзор основополагающих трудов по русской словесности, способных углубить и расширить представления читателя о древнерусской литературе.
Во второй части представленной книги приведены переводы древнерусских литературных памятников.
 

Ярлыки: историческая литература, литературоведение, русская литература, отраслевая литература


2016-05-01



Иосиф Бродский был самым лучшим из людей и самым худшим...



Несколько лет назад, стоя перед стеллажами книжного магазина в Санкт-Петербурге и решая, какую книгу об И.А. Бродском мне купить, я безошибочно выбрала книгу Людмилы Штерн «Поэт без пьедестала», интуитивно понимая, что женщина мне расскажет об Иосифе Александровиче гораздо больше, чем его друзья-мужчины. Или, вернее, не больше, а более детально, обращая внимание не только на события и поступки, но и на их мотивацию, психологические особенности персонажей или героев рассказа. Мои надежды оправдались полностью, за что я глубоко благодарна автору. И поэтому, встретив новую книгу о Бродском, написанную женщиной, я с удовольствием погрузилась в чтение. Рекомендую вам: Эллендея Проффер Тисли «Бродский среди нас».
Эллендея Проффер – вдова Карла Проффера, слависта, основателя издательства «Ардис». Человека, которые невероятно много сделал для Бродского. Их связывали почти 30 лет дружеских, но непростых отношений. Именно К.Проффер встречал изгнанного из СССР Бродского в Австрии. Помог ему получить визу в США, нашёл работу в университете. С 1977 года все русские поэтические книги Бродского публиковались а издательстве «Ардис». Но самое главное, Эллендея и Карл, проявляя искреннее дружеское участие, помогли Бродскому  адаптироваться в новой для него среде в Америке. «Несколько лет, - говорил Иосиф Александрович, - Профферы заботились обо мне, как будто я был их четвёртым ребёнком. И все эти годы я был спокоен, как ребёнок, хотя он был всего на пару лет старше меня. В любое время дня и ночи – я знаю это по личному опыту – он был готов за тебя заступиться: ворча, ругаясь, но без оговорок».
Перед смертью К.Проффер работал над воспоминаниями, которые его вдова хотела опубликовать, но по воле Бродского они не увидели свет. В мемуары самой Эллендеи, посвящённые Бродскому, вошли и фрагменты заметок её мужа.
Книга подкупает своей искренностью, неприкрашенностью событий и характеров. Со страниц воспоминаний перед  нами встаёт и молодой, ещё «ленинградский» Иосиф, и Бродский – американец, лауреат Нобелевской премии. Автор рассказывает нам и о литературных предпочтениях поэта, и о его мировоззрении, и об отношениях с разными людьми. Читаешь – и видишь живого Бродского, человека сложного и противоречивого. Впрочем, как и все гениальные люди.
«Иосиф Бродский, - пишет Эллендея, - был самым лучшим из людей и самым худшим. Он не был образцом справедливости и терпимости. Он мог быть таким милым, что через день начинаешь о нём скучать; мог быть таким высокомерным и противным, что хотелось, чтобы под ним разверзлась клоака и унесла его. Он был личностью».

Автор отзыва на книгу - Валерия Базлова.


Ярлыки: биография, отраслевая литература, литературоведение


2015-04-01



«Я не читаю книг, на которые должен писать рецензии,
ведь так просто попасть под влияние»
Оскар Уайльд*
 
Нашим предкам выразить любовь к «не-чтению» помогали книжные полки, ставшие частью интерьера. Сейчас, в эпоху электронных книг, такой антураж уже не требуется. Ура!
Но так же, как и нашим предкам, нам то и дело приходится говорить о непрочитанных книгах. Обстоятельства вынуждают.
Работа не позволяет внимательно ознакомиться с книгой. Нет времени. Учеба… Впрочем, подготовиться к семинару иногда можно и ничего не прочитав. (Есть такое мнение.)
Тем не менее, как признаться, что вы книгу не читали, а только пролистали? А если вы её даже и в руках не держали?!
В общем, как вести разговор о непрочитанных книгах?
Хорошо быть таким философом, как Огюст Конт (его по совместительству считают также основоположником социологии). Он заявил, что придерживается «мозговой гигиены». Проще говоря, не читает никого, кто высказывается по тем же вопросам, которые исследует он сам. И всё тут!
Но не все мы философы. Не все мы и такие преподаватели, как Пьер Байяр, написавший: «Работаю я в университете, преподаю литературу, и мне по долгу службы положено рассуждать о книгах, которых во многих случаях я даже не открывал».
Поэтому нужно признать, что мы находимся в сложном положении, вызванном общественными предрассудками.
Теперь вопрос. Вы всё еще читаете это сообщение в блоге? Если да, то попробую предложить вам взглянуть на ситуацию с другой стороны.
Всё написанное выше парадоксы и эпатаж!
Иногда не читать лучше, чем читать. Точно так же, как иногда, согласно Оскару Уайльду, лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра. Подчеркну – иногда.
Хорошее чтение требует отбора. Не все книги стоят того, чтобы читать их до конца. Главное – уметь ориентироваться в книгах.
Таким образом, должно существовать множество способов взаимодействия с книгой: листание по диагонали, узнавание содержания книги от других и, наконец, чтение, но с последующим забыванием прочитанного!
Для себя я сделал вывод: нечтение мне нужно для хорошего и правильного чтения. Ведь в некоторых случаях чтение и нечтение мало чем отличаются друг от друга. А читать целиком и полностью можно только то, что приносит удовольствие или жизненно необходимо.
Кстати, представленную книгу Пьера Байяра вы можете отнести к одной из категорий, предложенных им же:
НК – неизвестная книга;
КП – книга пролистанная;
КС – книга, о которой мы слыхали;
КЗ – книга, содержание которой мы забыли.
Итак, читайте или не читайте! Тем не менее, приятного знакомства с книгой!
 
 
* Эпиграф взят из книги Пьера Байяра.

С первым апреля!!! 

 


Ярлыки: книги, литературоведение, чтение


2015-02-03



«Когда я придумывал свою программу, я хотел сочинить не просто телевикторину, а в форме вопросов и ответов надеялся познакомить Вас с различными областями гуманитарного знания: историей, литературой, культурой в самом широком смысле этого слова»
(Юрий Вяземский)
 
Юрий Павлович Вяземский – российский писатель, философ, телеведущий. Кто хоть раз видел телепередачи «Умники и Умницы», тот его хорошо знает.
«У меня не викторина, – настаивает он, отвечая на вопрос интервью, опубликованного в журнале «Знание – сила» (2015. – № 1). – У меня специфическая передача, мною придуманная, ни на что не похожая в том смысле, что в форме вопросов, которые я задаю старшим школьникам, и их ответов я рассказываю широкому телезрителю – а у меня аудитория от пяти до девяноста лет – о разных областях культуры, истории, и литературы».
Действительно, некоторые вопросы Юрия Павловича заставляют глубоко задуматься, а то и ставят в тупик.
Например: «Весной семнадцатого года Нестор Иванович Махно носил темные очки. По деревням прошел слух, что Махно об этом попросили односельчане: дескать, взгляд у него такой пронзительный, что его невозможно выдержать. А на самом деле, почему батька гулял в очках по Гуляйполю?» М-да…
А еще Ю.П. Вяземский взялся за публикацию многотрудной и многотомной серии, чтобы у нас, умных телезрителей и читателей, появились книги, с помощью которых мы могли бы проверять и свои знания, и знания своих детей и внуков. Уже вышло пять книг. В предисловии к первой из них Юрий Павлович называет семь оснований, семь поводов и причин обратиться к его книгам. (Одна из причин касается школьников: книги Юрия Вяземского могут оказаться весьма полезными для подготовки к ЕГЭ.)
Читайте хорошие книги! Помните, что самообразование – это основа основ всяческого обучения!
 

Ярлыки: TV, викторины, занимательно, историческая литература, литературоведение, отраслевая литература, телевидение


2014-12-18



"Люди не хотят жить вечно. 
Люди просто не хотят умирать"
Станислав Лем
 

Начну с цитаты из представленной книги: «… глубоко символический эпизод: царь стоит над могилой Мазепы, вдруг из-под земли появляется рука гетмана и хватает Петра за горло. Да, иногда они возвращаются! Воистину мертвые хватают живых!» А бывает еще так: долго-долго не любят даже вспоминать о человеке, а потом – вот ведь неожиданность! – делают его великим героем, прославляемым в одах, панегириках и кинокошмарах (кому, так скажем, что подойдет)… Наверное, люди просто жаждут чудес. Идея воскресения (перерождения, нового воплощения) не перестает волновать человечество. Ум никак не хочет согласиться с истиной, что жизнь нам, смертным существам, дается только раз. Пессимистично. Но факт.
 
Однако выход всегда находится, если даже ситуация кажется безвыходной. Люди – авторы и герои – продолжают жить в произведениях искусства. Банально? Но зачем тогда авторы (каждый в меру своего таланта) так упорно пишут художественные произведения? Не только чтобы подарить частичку своего Я другим людям, но и чтобы подарить этой частичке новую – литературную – жизнь. А почему так старательно исследователи (профессионалы и любители) ищут прототипов книжных героев, даже если этих прототипов вроде бы нет? Оставлю вопрос без ответа. Вы и так догадались.
Не миновала эта «исследовательская чаша» и Сергея Макеева, автора занимательной книги «Дело о Синей Бороде, или История людей, ставших знаменитыми персонажами». В его книге нам подаёт весточку из Южной Африки капитан Сорви-голова, вызывает споры о себе любимом герой-предатель Мазепа и, уважаемые дамы и господа, обратите внимание: назначает свидание Синяя Борода. Не бойтесь! Автор всё расставляет по полочкам. Книжным. Но в то же время заставляет нас окунуться в мир реальных вещей. Автор не без оснований полагает, что читатели, вступив с ним на путь изучения известных литературных героев, узнают любопытную предысторию некоторых увлекательных сюжетов и проникнут в тайны, скрытые между строк любимых книг. Прототипы окончили свой жизненный путь, а их литературные двойники продолжают жить и поныне. Очень поучительная ситуация. А чего мы, читатели, хотим? Как и все люди: не жить вечно, а просто не умирать!

Приятного чтения! 

 


Ярлыки: занимательно, историческая литература, книги, литературоведение, отраслевая литература


2012-11-27



Всё сбылось по Достоевскому…
 

 «Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он – самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира». Это слова Николая Бердяева. «Достоевский живет в нас», – утверждает Василий Ро­занов, чьи слова вынесены в эпиграф книги. А сама Людмила Сараскина, известный историк литературы, автор пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам, озаглавила предисловие так: «Всё сбылось по Достоевскому». Изучали ли вы Россию и менталитет русского народа по Достоевскому? Автор книги предлагает вам это сделать.

Людмила Сараскина – не первый автор, написавший биографию Достоевского для серии ЖЗЛ. До неё были и Леонид Гроссман, и Юрий Селезнёв. Впрочем, сколько о Достоевском во всем мире написано работ – сотни тысяч или даже миллион, – представить точно нельзя. Чем же так примечательна биография этого великого классика русской литературы? Хотя это неправильная постановка вопроса. Если мы говорим о Достоевском, то тут можно подивиться другому: как при такой бурной биографии вообще оставалось место писательству?
Но всё-таки дело здесь в другом. В каждое время – свой Достоевский! Вспомним: «Никак нельзя нам учиться у Достоевского. Нельзя сочувствовать его переживаниям, нельзя подражать его манере…», – писал Анатолий Васильевич Луначарский в 1931 году. Не то время было…
И у каждого – свой Достоевский! Достоевский – мракобес. Достоевский – фурьерист и революционер. Достоевский – христианский писатель. Ведь каждый биограф по-своему трактует события и делает свои акценты. Каков же Достоевский у Людмилы Сараскиной? Читатель может сделать свой вывод.
 

Ярлыки: биография, ЖЗЛ, интеллектуальная литература, литературоведение, русская литература


2012-11-21



«Ах, дорого бы я дал, чтобы проникнуть в его тайну…»
 
Время идет, а круг булгаковских почитателей стремительно расширяется. Уже на Западе «Мастера…» уважительно провозгласили «романом – откровением»,  «выдающимся романом века», «последним явлением русской литературы». И вдруг… Совершенно неожиданно отдельные читатели начали признаваться, что сумели понять в известном романе «Мастер и Маргарита» далеко не все. Мало этого, стали высказываться предположения, что чуть ли не в каждой строке романа упрятан какой – то иной  (тайный) смысл, а в самом тексте таится тщательно зашифрованный подтекст!
- Кто они, собственно, такие – эти неведомо откуда взявшиеся черти с непривычно замысловатыми фамилиями и кличками: Воланд, Коровьев, Бегемот, Азазелло?
-  Для чего так внезапно объявились они в Москве?
- Были ли у них реальные прототипы?
В числе отгадывателей «мастер – и – маргаритовских» тайн оказался и автор этой книги! Он три с половиной десятилетия ломал голову над загадками, которые не дают покоя многим! И вот однажды, листая подшивки газет 20 – х годов ХХ столетия, он вдруг почувствовал…  Нет, ему неожиданно показалось, что перед ним промелькнул след долгожданной отгадки. Дело в том, что…
Но не будем опережать события! Давайте сами попытаемся отгадать загадки булгаковского мастерства (или какую – то часть из них). Поэтому, как любил повторять сам Михаил Афанасьевич, вперед, читатель!
 

Ярлыки: интеллектуальная литература, литературоведение, современная проза


2012-11-16



«У меня была жизнь каскадера».
 
Со слов автора: «Явление культовой фигуры  во  плоти произвело на меня  невероятное впечатление  –  нечто  вроде религиозного экстаза. Саган отвечала на вопросы скороговоркой, словно строчила из пулемета, прикуривая  одну  сигарету  за  другой и тушила их мимо пепельницы прямо о стол…»
Одна из самых знаменитых француженок, Франсуаза Саган стремительно  ворвалась в мировую литературу с революционным романом «Здравствуй, грусть», когда ей было всего девятнадцать лет  и она еще училась на  филологическом факультете Сорбонны.
В ее жизни было множество скандалов, неуплаченных налогов, странных замужеств, автомобильных аварий, шикарных яхт, пристрастие к наркотикам и алкоголю, условные тюремные сроки, азартные игры, интимная дружба с президентом Франции…
Она стала едва ли не самым ярким символом поколения 60 – х  годов  и  автором двух десятков романов, в которых воспевала свободу творчества и исследовала сложность человеческих  взаимоотношений.
Данная книга  -  это попытка рассмотреть сложную, многогранную фигуру великой писательницы через призму ее отношений с людьми, ее увлечений и вкусов, ее образа жизни.
«У меня была жизнь каскадера. Правда, я жалею о том, что она не оказалась более размеренной, гармоничной и, быть может, поэтичной… Что же касается посмертной славы и места в литературном пантеоне, то мне на это ровным счетом наплевать.»
Вот такая она - Франсуаза Саган…
 

Ярлыки: биография, интеллектуальная литература, литературоведение


Ярлыки:
lady fantasyS.T.A.L.K.E.R.TVXX векавантюрный романавторское словоазбука-novelазбука-классикаальтернативная историяАмфора-TRAVELLанабиозанглийский романбиографиябуктрейлервампирывикториныВинтажвоенная темаволшебствовоспоминаниядетективдетидетская литературадиетадневникдраматургияженская прозажестокие игрыЖЗЛзаметкизарубежная литератураиздательство ИНОСТРАНКАинтеллектуальная литератураискусствоисторическая литературакитайская литератураклассикакнига-бестселлеркнигиколдовские мирыконкурскошкикраеведениекрасоталауреат премийлитературоведениеЛитреслюбовьмагиямаркетингмедицинамемуарыменеджментмировая коллекциямистикамифымолодежьМона Лизамузыкамультфильммяу-эстафетанаучная литератураНобелевская премияновеллыновогоднее чтениео животныхо чем говорят женщиныоборотниодиночество простых чиселотраслевая литератураповесть в письмахподросткипоздравленияпокровские воротаполитикапосвяти этот вечер себеправовая литератураправославная литературапремияпривиденияприключенияприятное чтениепро искусствопсихологическая повестьпсихологический романпсихологияпублицистикапутешествияразмышление на темурассказырелигияроманроман в письмахромантическая комедияроссийская прозарусская литературарусский Букерсборниксемейные историисемейный романсемьясердечная наградасериясказкаскандинавская литературасовременная прозасоциологияспорттелевидениетриллерфантастикафильмфинансыфранцузский романфэнтезичтениеэкономикаэкранизацияэнциклопедияэтикетэтногенезэтнографияюморюридическая литератураяпонская литература