Для тех, кто сформировался, вырос даже в девяностые – наличие рождественских праздников, сопутствующих ритуалов и святочных рассказов, книг, фильмов, сериалов совсем не удивительно. Степень погруженности в тему, мне кажется, зависит и от семьи. У кого больше, вплоть до походов к заутрене и соблюдения постов, у кого лишь внешние атрибуты. От этого зависит, конечно же и степень веры в чудо, и степень приятия или неприязни к святочным историям в их классическом виде.
Как нынешним двадцатилетним сложно представить мир без интернета, так им же и людям до сорока пяти трудно поверить, как можно без вот этого всего.

А вот люди постарше выросли в другой парадигме:

1 Религии с мифами как таковые упоминались в школьных и вузовских курсах древней истории. Ну, было и было. Ах, да, христианство – религия рабов, это раз, и два – религия опиум для народа. А нам, сильным, самостоятельным и смелым такого не нать, и даром не нать, и за деньги не нать.
2 Чудес не бывает. Точка. Всяческие привидения, перемещения, огни Св.Эльма легко объясняются с точки зрения науки, смотри тов. Мезенцева «Энциклопедия чудес» издание миллионное, дополненное.
2.2 Апофеозом «Алые паруса». Приведу любимую цитату. За исключением подаренной певички, все прекрасно, ну, спишем на тогдашние нравы:
«я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное – получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения – чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключенного, когда миллиардер подарит писцу виллу, опереточную певицу и сейф, а жокей хоть раз попридержит лошадь ради другого коня, которому не везет, – тогда все поймут, как это приятно, как невыразимо чудесно. Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощение, и – вовремя сказанное, нужное слово. Владеть этим – значит владеть всем. Что до меня, то наше начало – мое и Ассоль – останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня?»

3 Поэтому никаких фэнтези не существовало, сказки – для малышей, фантастика, редкая, как алмаз на помойке – для подростков, а взрослым соцреализм во всей красе. Фильмов, подобных нынешним, сказочным, соответственно, тоже не было.
Первые предновогодние комедии с легкими намеками на счастливые совпадения (что равняется чуду) появились в семидесятые, «Чародеи» с капелькой почти научных чудес в 1982. Всенародная любовь к этому фильму явно показывала, насколько люди скучают по сказочным сюжетам. Ага, взрослые люди, те самые, что верили, мол, человек хозяин своей судьбы, а милости от природы мы ждать не станем, вырвем у нее силой, без вмешательства потустороннего, несуществующих богов и дедов морозов.

4 Когда в Перестройку внезапно случился фокус с исчезновением идеологии, которая таки заменяла многим религию (слепо верить, разве это не оно самое?), масса народу потонула в мутной реке информации об эзотерике, богах разных религий, теориях заговоров и прочих Кашпировских. Отсутствие базового образования в этой сфере сыграло дурную шутку. В головах у жаждущих нового объекта поклонения-верования воцарился полный бардак, комбинация православия с третьим глазом, пития мочи и гаданий на рунах, переселения душ и Великого поста.
Безобразие, короче.
При чем тут святочный рассказ, спросите вы. А при том, что никто понятия не имел, что это такое, зачем оно надо, отличается ли от рождественского рассказа, сойдет ли новогодний капустник за это самое, как его, святой, то есть, простите, святочный рассказ??? Ну писали классики что-то жалостливое и сиропное про сироток. Нам-то оно нафига сдалось, а? Тем более, что девочка со спичками померла… Проклятые буржуи считают ЭТО счастливым финалом??? Воссоединилась на небесах с любимой бабушкой??? Бред сивой кобылы, детям не читать ни в коем разе!!!
Как-то быстро атеистом стало быть не модно, а теперь и активно неодобряемо, посему всем следует вдохновляться рождественскими историями и делать вид, что идея счастья путем растворения в высшей сущности тебе понятна. А она все равно мне лично непонятна.
На самом деле в каждом собрании сочинений классиков были изданы все их святочные рассказы. Этот факт никак не освещался, потому что не вписывался в общую картину мира советского человека. Между прочим, школьники сейчас спрашивают заданный рассказ Достоевского «Мальчик у Христа на елке», а его весьма сложно отыскать в количестве потребном «чтоб у каждого на парте лежала книга!!!». Издавать в хрестоматийных сборничках стали совсем недавно, а полных собраний сочинений на всех в библиотеке просто не хватит.

Насчет разницы между святочными и рождественскими историями мнения разделяются. Кто-то пишет научные труды как раз об отличиях, кто-то полагает, что для нас теперь нет разницы, все о неких страданиях, рояле из кустов – ой, простите, чуде – и счастливом окончании.
Простые граждане, которым посчастливилось провести советское детство в деревнях, селах и малых городках, особо в южнее средней полосы, рассказывают про святочные калядки, переодевания, дуракаваляния и выпрашивание конфет с монетками. Было, было, хоть и порицаемо, но парткомы с месткомами сидели далеко, а может под масками тоже шлялись по улицам, навещали всех подряд и хлестали самогон в три горла.

Один такой гражданин вот сегодня поделился со мной воспоминаниями и четко ответил на вопрос о разнице между рождественскими и святочными историями: первые от христианства идут, вторые от мифологии, фольклора, язычества, то есть, первые – грустные и о высоком, вторые веселые, даже если о происках нечисти. 

Итак, сделаем еще шажок назад, к Чарльзу нашему Диккенсу, певцу добрых сироток и злобных богачей. Исследователи его творчества утверждают, что если бы не Диккенс, то люди так бы и внимали проповедникам в Сочельник. А проповедники несли в массы истории поучительные, но про такую седую древность, что это мало кого по-настоящему трогало.
Диккенс удивительно очеловечил рождественские истории, он стал писать про реальных людей, полных недостатков, неприятных даже, которые исправляются под влиянием рождественского чуда. Ну и про сироток, конечно же, куда без них. Понятно, что на месте Диккенса мог бы быть любой, ибо ноосфера всегда вовремя выталкивает на свет самый необходимый талант. Но случилось, что случилось. Диккенс создал канон на многие десятилетия вперед.
В России его перевели очень быстро, и так же быстро авторские святочные истории сделались дико популярны, породив небольшую толпу подражателей. Но настоящий ураган рождественских рассказов долетел до грамотной России с некоторым опозданием. В семидесятые годы девятнадцатого века, с расцветом журналистики, возник и нужный контент. Правда, к Серебряному веку, то есть, к нулевым-десятым годам века двадцатого рождественский рассказ набил такую оскомину своей приторной слащавостью, что его принялись пародировать.

Ну а потом вы сами знаете: смена парадигмы и всё, даже Новый год запретили праздновать, не говоря уж об отстало-замшелом религиозном празднике Рождества Христова. НГ, правда, вскоре разрешили, в откорректированном виде, но хоть так. Невозможно все время впахивать и не отпускать вожжи.
Так рождественские и святочные истории оказались у нас задвинуты в пыльную кладовку истории.

Конечно же за долгие десятилетия и Новогодние празднества трансформировались, обросли собственной мифологией с суевериями, традициями и фольклором.
Поэтому возродившийся – по-моему, сначала в кино – жанр рождественско-святочного рассказа, обыгрывал чудесное спасение, обретение, встречу, любовь-до-гроба в антураже предновогодней суеты. А под бой курантов герои счастливо обнимаются.

На всех литературных платформах сейчас царят истории, где герой или героиня ужасненько страдают, а потом все у них налаживается, вплоть до полного счастья.
Фея нафеячила карету с нарядом, добрый миллиардер подарил домик, властный абъюзер за сутки перевоспитался вследствие удара по башке, и настало долгожданное счастье.

Но, друзья мои, если все вышеперечисленные события мы поместим в сеттинг «предпраздничная лихорадка», то можно ли назвать получившийся бульон святочным рассказом? Или нужно еще спасти котика или собачку?

Послушала вебинар от Кучерской, которая православный писатель и лектор БЭНД. Она как раз не делает различий между рождественскими и святочными историями. Они просто волшебные в самом широком смысле слова. Элемент фантастики может быть, а может и не быть. Счастливые совпадения приветствуются. И некоторое нравственное перерождение персонажей тоже.
Формула создания святочного рассказа «хаос – чудо – хеппи-энд» мне нравится.
Подробности? С моей точки зрения хаос это будут любые неблагоприятные условия для персонажа: бедность, разорение, расставание, потери, нашествие зомби с привидениями… Но тут является во всей красе пункт два – чудо господне в лице подобревшего начальства, завещания от американского дедушки, лишней канистры бензина в кузове, запасного тулупа для сиротки. И все, пункт три настал.

Общим местом стало, что новогодье – что-то вроде границы между мирами. Не слишком хорошим уходящим и безусловно прекрасным наступающим. Да, это наследие представлений о Рождестве, и других христианских праздниках. Но еще весомее, мне кажется, вклад более древних дат, изначальных межсезонных празднеств, языческих. Слишком долго и слишком глубоко люди связывали свои сознания с одушевленной природой, верили во взаимодействие живущих сейчас и живших ранее, предков, то есть. Любой переходный период сезона был вроде границы, в том числе и границы между людьми и загадочными силами, управляющими видимыми изменениями. Недаром же отсчет нового года начинался и весной, и осенью (логично для земледельцев). Новый год на первое января мы получили по указу целого императора, так и живем с этим.
Гибкое сознание человека достаточно легко подгоняет привычное под новые реалии, поэтому переносы дат туда-сюда-обратно проходят не без шероховатостей, но в целом неплохо. Извиняюсь за пафос.
Это я веду к тому, что Новогодний праздник у нас не просто так считается дозволено-волшебным. То есть, он, НГ, взвалил на свои широкие плечи (в красном тулупе с белой оторочкой) предписываемые Рождеству и Святкам особенные функции. И людям вроде как положено быть добрее, милосерднее в эти дни. Иначе никаких чудес не случится, даже сделанных своими руками.

Маркевич Светлана

Джинн, конечно, волшебник, но куда ему до джина...

(Каламбур)

На что готов пойти самоотверженный английский джентльмен, чтобы изучить опытно-экспериментальным путём загадочное явление, которое не поддаётся научной интерпретации? Ответ вы найдёте, если прочитаете это сообщение до конца.

...я представляю себе моего читателя, который, лежа на ковре у камина и потягивая глинтвейн, с удовольствием читает эту рождественскую историю...

 (Л.Флеминг)

Обратившись к этой книге, я с первых страниц подумал, что Скептик и Восторженный читатель серьёзно поспорили бы, едва начав знакомиться с романом Лии Флеминг.

 

Скептик. Да разве это та рождественская история, которую критики называют пьянящей, захватывающей, блестящей, а также идеальным чтением для долгих тёмных вечеров? Первая страница – смерть. Десятая страница – смерть. С первой по десятую – ящур да призраки. Не верю я во всяких призраков и “энергию, оставляющую свой след в домах и на местностях”! Грусть-тоска…

 

Восторженный читатель. Призраки? А то! Какой старинный дом в Англии обходится без привидений! Ящур? Так он действительно был в Англии в 2001 году. Никуда не деться. Такова жизнь. А тоска молодой женщины, потерявшей мужа, и горе фермера, близкого к банкротству, не могут лишить нас предощущения праздника… Ведь еще Диккенс вот так же проводил своих героев через тяготы жизни к умиротворяющему финалу. Так что в произведении Лии Флеминг можно увидеть и традиции классического английского романа.

 

Но главное в книге Лии Флеминг – праздник. Меня всегда удивляло, как рано, за месяц, мы начинаем готовиться к Новому году. И почти месяц его празднуем. Благо в России есть ещё и старый Новый год, и святки, продолжающиеся до… У некоторых – до китайского Нового года!

А в Англии? С середины октября (!) хозяйки начинают готовить начинку для рождественского пирога. Кстати, рецепт начинки прилагается к роману. Автор заверяет, что приведенные в книге рецепты – проверенные, семейные. Такова кулинарная грань творчества Лии Флеминг.

А что ещё, кроме рецептов? Естественно, ёлки и рождественские домики…Если не домики, так хлопушки. Ленточки с привязанными к ним записками… «Расскажи нам о твоем самом стыдном Рождестве» и тому подобное...

Всё это, конечно, уже после горестей и печалей.

А ещё впереди двенадцать дней Рождества, с вечеринками, матчами в регби, поездками к другим фермерам!.. Но это уже за рамками книги Лии Флеминг. Автор заканчивает роман на ожидаемом читателями событии – спасении от проблем в рождественскую ночь. 

Роман «Дети зимы» можно отнести к семейному или даже женскому чтению. (Впрочем, я мужчина – и ничего, прочитал.) Этот роман для тех, кто ищет новогоднее настроение в незамысловатых историях, простых, душевных, без претензий на исключительную “шедевральность”, но с уютным запахом ели и пряностей.