1

Кристина Старк "Гончие Лилит"

Лариса Петровичева «Музыка мертвых»

Сьюзен Мэллери "Сезон прогулок босиком"

Максим Сонин "Ступает слон"

Елена Малиновская «Кошка по имени Тефна»

Юрий Поляков «Весёлая жизнь, или Секс в СССР»

Поиск:

2024-10-26

Кристи Агата "Автобиография"

«Я люблю жизнь. И никакое отчаяние, адские муки и несчастья никогда

не заставят меня забыть, что просто жить – это великое благо».

Агата Кристи

Агату Кристи не зря называют «Королевой детектива». Ведь этой скромной английской леди удалось невозможное − добиться успеха в деле, в котором долгие годы первенство принадлежало лишь мужчинам. Литературное наследие писательницы − порядка 70 романов и 19 сборников рассказов, общий тираж которых превышает 4 миллиарда экземпляров. Поэтому трудно поверить в то, что её первый роман − «Таинственное преступление в Стайлзе», из которого мир узнал о легендарном Эркюле Пуаро, несколько лет кочевал из издательства в издательство.

«Королева детектива» любила повторять, что самое большое счастье, которое может выпасть в жизни, − это счастливое детство. Сама она выросла в дружной и обеспеченной семье. В годы Первой мировой войны была медсестрой в госпитале Международного Красного Креста и помощницей аптекаря. Неудивительно, что от отравления в её книгах скончались десятки человек! Писательница очень любила море, солнце, яблоки и поезда. К слову, преступления в её романах часто совершаются на морских курортах и под стук колёс.

До сих пор детективы Агаты Кристи остаются эталоном остросюжетной прозы. Многие из них стали основой для бестселлеров из серии «в ловушке убийцы». Как, например, «Десять негритят» и «Мышеловка». Последней также принадлежит рекорд по максимальному числу театральных постановок. Пьеса шла в лондонских театрах с 1952 по 2020 годы. После ограничений, связанных с эпидемией коронавируса, показы были возобновлены.

Агата Кристи прожила очень интересную, наполненную яркими событиями жизнь. Много путешествовала, была в Южной Африке и Австралии, на Гавайях и в США. Ей определённо было чем похвастаться, однако, она этого не делала, поскольку считала, что людей должны интересовать в первую очередь книги, а не их авторы. «Королева детектива» вообще, не считала свои произведения какими-то особенными, поскольку писала просто. Но ведь как раз в этом и заключается талант!

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Разина Александра

Ярлыки: воспоминания, детектив, английский роман

2024-07-11 15:00

Губачек Милош «Титаник»

«Я не могу представить себе происшествие, которое заставит затонуть мой корабль»

Джон Смит – капитан «Титаника» в интервью Нью-Йорк таймс.

Холодной апрельской ночью 1912 года в Северной Атлантике произошла крупнейшая катастрофа XX века – столкнувшись с айсбергом затонул «Титаник» – самое большое и роскошное судно того времени. При этом погибло полторы тысячи человек. Почему произошло невозможное? Почему шикарный восьмипалубный лайнер, построенный из высококачественной стали и оснащенный по последнему слову техники, всего за три часа ушел на дно? Разобраться в причинах этой трагедии обещает помочь данная книга.

«Титаник» должен был стать символом эпохи. На его борту взыскательные пассажиры могли воспользоваться: несколькими музыкальными салонами и ресторанами, зимним садом, тренажерным залом, теннисным кортом, бассейном, турецкой баней и, даже, операционной. А щеголеватые обаятельные радисты предлагали всем желающим отправить телеграмму на сушу. Неудивительно, что у них не было отбоя от состоятельных клиентов, что, кстати, сыграло не последнюю роль в кораблекрушении. 10 апреля 1912 года быстроходный плавучий отель класса люкс, отправился из английского порта Саутгемптон в свой первый рейс. Через неделю он должен был с триумфом прибыть в Нью-Йорк, но не прибыл. Несмотря на то, что «Титаник» был разделен на шестнадцать водонепроницаемых отсеков, которые в случае аварии, автоматически перекрывались дверьми, подводная часть айсберга, проскребла обшивку корабля на девяносто метров, что привело к затоплению сразу пяти отсеков и делало невозможным долгое нахождение судна на плаву. К тому же, отсеки не были перекрыты сверху, поэтому при заполнении одного вода сразу переливалась в следующий. Вряд ли правда о гибели «Титаника» будет когда-нибудь раскрыта. Несмотря на, казалось бы, тщательно проведенное расследование, многие детали так и остались невыясненными, а достоверность некоторых фактов была подвергнута сомнению. Установлению истины препятствовало и то, что в этом деле было затронуто слишком много интересов. Но ясно одно, вопиющая человеческая халатность: недостаточное количество спасательных шлюпок, упорное игнорирование предупреждений о большом скоплении плавучих льдов прямо по курсу, отсутствие в «вороньем гнезде» бинокля и несвоевременное оказание помощи судну, терпящему бедствие, привело к этой чудовищной катастрофе.

Из данной книги вы узнаете не только о самом крушении лайнера, но и о событиях, предшествовавших той страшной ночи. А пока вы изучаете и сравниваете различные версии произошедшего, в ледяных водах Атлантики, на глубине более трех тысяч метров, лежит и покрывается ржавчиной то, что осталось от корабля мечты.

Разина Александра

Ярлыки: отраслевая литература, публицистика, воспоминания

2024-06-15 23:00

Метлицкая Мария «От солянки до хот-дога: истории о еде и не только»

Метлицкая сейчас очень и очень популярный автор. Самое время ей поделиться воспоминаниями и советами. «Дневник свекрови» уже был, но то было все же частично вымышленное, частично основанное на личном опыте.

В этой книге писательница со свойственной ей искренней интонацией делится подлинными воспоминаниями детства и юности.

Возраст свой ни она, ни издатели не скрывают. Мария Метлицкая 1959 года рождения. То есть читателя ждут шестидесятые годы с точки зрения ребенка, советская Москва и прочие радости. Но! Все это с привязкой к еде, общепиту, рынкам и продовольственным магазинам.

Истории про невкусную детсадовскую еду так близки, согласитесь. Или про школьную столовку. О том, как было в их семье принято завтракать, обедать, ужинать или перехватывать вкусняшки в неположенное время. Забавен рассказ, как мелкая Мария полюбила сало раз и навсегда, а ведь накормить эту тощую девчонку было непросто.

Очень точны наблюдения писательницы за пищевыми привычками в целом. Весьма и весьма отзывается в памяти вот это вот отношение к «малоежкам», как к нехорошим детям. И «общество чистых тарелок», боже мой, как давно это было. А это всё тяжкие последствия воин и голода, пережитые поколениями её (и моих) родителей: почтительное отношение к труду хлебопёков, поваров, невозможность выкинуть еду, невозможность встать из-за стола, если осталось недоеденное.

Любопытны рассказы о рынках разных городов, в разное время, не только в советское, о местных коронных блюдах.

Метлицкая же не просто описывает еду, она привязывает ее к обычаям, привычкам и модным тенденциям. А они для каждого времени и места свои.

А вторая половина книги полностью отведена под рецепты. Но и они написаны не сухо-протокольно, а с огоньком, с юмором и разнообразными примерами. При этом рецепты – рабочие. По ним можно и нужно готовить.

Идея как бы «автобиографии с кухней» не нова. В подобном стиле были книги (думаю, не без давления издателей) и у Донцовой, и у Вильмонт, и у Рождественской, авторов суперпопулярных либо благодаря написанным книгами, либо родственным связям со знаменитостями.

Метлицкая не из писательской семьи, тем не менее, у нее есть о чем поведать миру. Жизненный опыт, мудрость, мягкая ирония и умение увлекательно изложить самые обыденные вещи – вот слагаемые успеха популярной писательницы.

Маркевич Светлана

Ярлыки: российская проза, воспоминания, о чем говорят женщины

2024-02-27

Катаев Валентин "Алмазный мой венец"

Однажды сразу двое близких мне по духу людей спросили, не приносил ли кто Катаева «Алмазный мой венец». Это такая сейчас распространенная практика – тащить и отдавать в библиотеку все, что не нужно дома из старенького. Что такого в этой книге, подумала я? И прочитала. Хотя я никогда, понимаете, никогда не читаю мемуары!!! Ибо там любят выпячивать свое эго, да и вообще не особо я стремлюсь узнать кто с кем ел-пил, кто с кем был на короткой ноге и т.п.

Фрагментарная проза Катаева (мовизм, он назвал это мовизмом) оказалась совсем другой. Легкая, лиричная, пронизанная ностальгией и ощущением утекающего времени. Валентину Петровичу было уже восемьдесят, когда он писал эти свои мемуары. Но нет никакой желчи, стариковской брюзгливости и обидок, которые часто, ох как часто просачиваются вместе со старением писателя в его тексты.

«Алмазный мой венец» о двадцатых годах двадцатого века, когда юный Катаев еще полагал себя поэтом, а не прозаиком, и потому вращался в московском поэтическом сообществе. Книга наполнена историями и историческими анекдотами. Что там было правдой, что подправлено личной памятью, бог весть. Исследователи сходятся на том, что записки сии вполне соответствуют фактам. А уж отношения – кто кого привечал, кто кому завидовал, любил или ненавидел и т.п. – особо и не муссируется.

Тем и зацепило меня, не любительницу копаться в чужих секретах. И! Самое главное!! Никаких личных имён!!! Персонажи выступают под прозвищами, придуманными Катаевым. Между прочим, в издании 1981 года, которое я читала, нет никаких ссылок-отсылок и пояснений. Не время еще было.

Ясно было, что Королевич – это Есенин, а Командор – Маяковский. Не спойлер это. Любой догадается. Но с остальными я знатно поломала голову, а потом махнула рукой и просто получала удовольствие от прекрасной, четкой, лаконичной прозы. Некоторые, говорят, читают параллельно наводя справки. Теперь, с интернетом это легко. (Минутка рекомендации хорошего библиографического сайта под названием Фантлаб. Там как раз и расшифровка прозвищ дана, и обложки всех когда либо бывших изданий и другие подробности) А вот в 1978, когда в «Новом мире» вышло начало «Венца», подписчики, надо думать, азартно листали справочники в поисках ответов. Но тщетно.

Катаев сохранил для нас имена и творчество тех, кого чуть позже репрессировали, стерли отовсюду, выкинули из памяти. За одно это ему глубокая благодарность.

Прибой утих. Молите Бога,

Чтоб был обилен наш улов.

Трудна страшна и пениста дорога

По мутной зелени валов.

Это Кессельман, которого и не вспомнили бы, если б не мовизмы Катаева. Там он Эскес.

Очень лёгкая книга, несмотря на непростой век, сложные отношения и даже голод, который мельком упоминает Катаев. Юному поэту было тогда не до пустяков.

Хочу сказать, что эта книга побудила меня перечитать и заново переоценить многое из творческого наследия Валентина Петровича. Он безоговорочно прекрасен, вот что я скажу.

Маркевич Светлана

Ярлыки: российская проза, воспоминания, психологический роман

2023-01-30 15:00

Людмила Яцкевич «Детство на Шексне. Повесть. Бывальщины»

Несомненно, череповецкого читателя, к которому я в первую очередь обращаюсь, зацепит само название книги «Детство на Шексне». Да, действительно, речь пойдёт о Череповце и его окрестностях. Автор книги Людмила Григорьевна Яцкевич поделится с нами воспоминаниями о своём детстве, проведённом в наших краях в далёкие 40 - 50-е годы прошлого столетия. Но сначала немного об авторе. Людмила Григорьевна Яцкевич (Калачёва) – доктор филологических наук, член Союза писателей России. Ею опубликовано много работ по русской филологии и краеведению. В 2019 году вышла из печати её книга «Православное слово в творчестве вологодских писателей». А ранее уже выходили её художественные произведения в книгах «Слово о русской деревне» и «Квасютинская поговорочка», небольшие повести.

Книга, которую я представляю, состоит из двух частей. В первой – мемуарной её части «Детство на Шексне» - описывается жизнь в деревне Квасютино и в Череповце в послевоенные годы. Воспоминания о голодном, безрадостном детстве, о деревне и маленьком городке, переживавшем период возрождения и восстановления. О том, что пришлось пережить в это время не только взрослым, но и маленьким детям. Автор говорит: «Времена были суровые и жестокие. Несмотря на это, люди тогда были мужественными и удивительно добрыми». У всех были непростые судьбы, многие потеряли на войне своих родных и близких. Строили новую жизнь.

Как говорила Юлия Друнина когда-то в своих стихах: «Было трудное время, к тому же хотели мы скорее забыть о войне». Людмила Григорьевна очень точно характеризует те годы, на которые выпало её детство: «Главная особенность того времени заключалась в том, что люди не занимались постоянным созерцанием чужой придуманной кем-то жизни на экране, как это характерно для нашего времени, когда ребёнка уже с пелёнок «подсаживают» на телевизор или смартфон. Все жили своей нелёгкой, порой тяжёлой даже, но именно собственной жизнью. При этом не утратили чувство радости: радовались праздникам, встречам с близкими людьми. Умели веселиться без посторонней помощи».

Вторая часть книги «Шекснинские бывальщины» состоит из коротких рассказов, главная тема которых борьба добра со злом, веры с безверием. Тут и страшные истории о предчувствиях и призраках; и рассказы о необычных событиях; о чудесах, которые случаются – веришь в это или не веришь. Одни названия рассказов чего только стоят: «Нечисть», «Вместо свадьбы – прощание», «Матушкино проклятье», «Вечная невеста». Рассказы короткие, написаны простым, почти разговорным языком, в котором чувствуется колорит деревенской прозы. Без особой назидательности автор говорит о тех вещах, которые важны в нашей жизни, о мудрости и вере.

Валерия Базлова

Ярлыки: краеведение, воспоминания, православная литература

2022-12-26 06:00

Ариадна Рокоссовская "Маршалы Победы: семейные воспоминания"

Эта книга, автором которой является правнучка маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского Ариадна Рокоссовская, - воспоминания близких о прославленных военачальниках Великой Отечественной войны: Г.К. Жукове, И.С. Коневе, А.М. Василевском и других. Перед нами – живая семейная история, где суровые полководцы представлены как обычные люди, дорожившие своими семьями, любившими детей; показаны, по определению автора книги, «в совершенно будничном контексте».

По воспоминаниям дочерей Г.К. Жукова Эры и Эллы, Георгий Константинович любил читать, собирать грибы, петь. Его любимыми песнями были «Темная ночь» из кинофильма «Два бойца» и «Синий платочек» из репертуара Клавдии Шульженко.

Жуков не являлся авторитарным отцом. «Он мог дать совет, но окончательный выбор оставался за нами», - вспоминает Элла Георгиевна.

Младшая дочь прославленного военачальника Мария Георгиевна утверждает, что ее отец – это обаятельный человек, в нем «не было никакого зазнайства, с любым мог поговорить, пошутить». Поэтому ей очень не понравился сериал «Жуков» режиссера А. Мурадова, где, по мнению Марии Георгиевны, образ отца представлен в оскорбительном виде. Здесь нет никакого (ни внутреннего, ни внешнего) сходства с реальным героем. И ужасно, если люди будут судить о нем «не по достоверным источникам, а по таким произведениям».

Внук Константина Рокоссовского вспоминает о том, как его знаменитый дед – маршал К. Рокоссовский – ухаживал за своим маленьким огородиком на даче, сам поливал его из лейки и «безумно гордился урожаем». А еще он очень любил сирень … И при этом, переживший в годы репрессий арест, всегда носил с собой пистолет. «Если за мной снова придут, живым не дамся», - говорил Рокоссовский.

Дочь маршала И.С. Конева – Наталия Ивановна – утверждает, что ее отец был очень эрудированным человеком: изучал серьезную литературу, любил классическую музыку, балет. Эту любовь он привил и своей дочери.

Наталья Малиновская, дочь Р.Я. Малиновского, говорит о том, что ее отец был прекрасным шахматистом; по мнению многих, он играл на профессиональном уровне. А вот охоту маршал Малиновский не любил, потому что однажды увидел глаза убитой им лани … Поэтому его первая охота стала для него и последней.

Никогда не ругался и не повышал голоса в семейном кругу И. Х. Баграмян. Он много читал, отдавая предпочтение классике; очень любил поэзию И. Бунина.

Таким остался в памяти Карины Сергеевны Наджаровой ее дед – маршал Баграмян. Кстати, Карина Сергеевна – единственная в семье продолжательница военной династии.

Маршалы Великой Победы… Суровые, в застегнутых на все пуговицы парадных мундирах. И – любящие родители, мужья, дачники, рыбаки, охотники. Это тоже они, и ничто человеческое им не чуждо. Такими мы видим военачальников в книге А. Рокоссовской, и поэтому известные исторические личности становятся нам ближе, понятнее.

Светлана Титова

Ярлыки: воспоминания, историческая литература, мемуары

2022-05-04 11:00

Наталья Ковалёва «Открывая дверь в прошлое»

О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте

Недавно мой взрослый внук задал мне неожиданный вопрос: «Бабушка, а правда, при Брежневе так хорошо жилось, как об этом пишут и говорят сейчас?» Я не то чтобы растерялась, но поняла, что в двух-трёх фразах на этот вопрос и не ответишь. А что рассказать? Во многих группах ВКонтакте и на страницах социальных сетей престарелые граждане бывшего Советского Союза частенько «ностальгируют», вспоминая прошедшую эпоху как время необыкновенного счастья, покоя и стабильности. Не хотят только признать, что тоскуют они не по эпохе СССР, а по своей молодости. И поэтому, вспоминая прошлое, хочется быть объективной. Давайте с помощью автора книги, которую я представляю, Натальи Ковалёвой, заглянем в страну, проживавшую по адресу Советский Союз.

Итак, 70 - е годы прошлого столетия. Восприятие столичного мира юной девушки из провинции, из маленького городка Северного Кавказа. И, конечно, её воспоминания о семье, об отце, родившемся в Ленинграде и всю жизнь тосковавшем об этом городе, но не имеющим возможности вернуться туда из-за репрессий по отношению к его родным.

Москва 70-х – какой она была? Что и кого увидела юная девушка из интеллигентной семьи, приехавшая не столько покорять, сколько знакомиться с этим удивительным городом и его людьми? Театры Москвы – в первую очередь театры! А в театрах – удивительный, невероятный и упоительный в своей игре Андрей Миронов в роли Фигаро. Владимир Высоцкий – песни которого звучали в магнитофонах, кажется, всех квартир. Песни, то привлекающие, то отталкивающие нашу героиню. И – совсем другой Высоцкий на Таганке. Принц Гамлет. «Высоцкий играл так, словно он был в последний раз на этой сцене и боялся не успеть сказать нам, зрителям, что-то очень важное». И (о, Москва полна сюрпризов!) совершенно неожиданное соседство в тёмном зале кинотеатра «Зарядье» с гениальным комедийным артистом Савелием Крамаровым, который усадил опоздавшую на киносеанс девушку рядом с собой.

Прочитав эту книгу, вы побываете вместе с автором, делящимся своими воспоминаниями, в самых разных ситуациях, приготовленных ей и Москвой, и Ленинградом. Познакомитесь со старой графиней, доживающей свой век в коммуналке и помнящей Ленина, которого её отец прятал в этом самом доме. Узнаете, как организовывались встречи с фарцовщиками, у которых можно было купить модную одежду. Наталья Ковалёва расскажет вам даже о баре гостиницы «Интурист» и о впечатлении, которое оставили в её памяти «ночные бабочки» этого заведения. Большой удачей в те годы была возможность побывать за границей – хотя бы в социалистической стране. Наша героиня пишет в книге о поездке в Болгарию, о тех ограничениях и «страшилках», которым подвергались советские туристы со стороны контролирующих органов. Ну а те, кому недоступны были зарубежные страны, могли увидеть «маленькую Европу» в СССР, совершив поездки в Прибалтику – Эстонию, Латвию и Литву.

Конечно, воспоминания – вещь всегда субъективная. Автор поделился с нами воспоминаниями о своей молодости, рассказал истории, связанные с тем временем. Но у каждого могут быть свои воспоминания. Да и взгляды в целом на жизнь и на прошедшие события – тоже. И об этом, кстати, предупреждает своих читателей редакция книги: «Вся информация, изложенная в книге, является личным мнением автора и не преследует цели оскорбить чувства людей с иной позицией. Редакция не всегда разделяет мнение автора».

Валерия Базлова

Ярлыки: воспоминания, современная проза

2021-01-16 14:00

Владимир Рекшан "Ленинградское время, или Исчезающий город"

Владимир Рекшан – писатель, спортсмен и рок-музыкант. Живя в Ленинграде, он основал музыкальную группу «Санкт-Петербург» (напророчил?).

В своей книге автор возвращается в годы молодости – в 60-е-90-е прошлого столетия – и рассказывает читателю о городе, который тогда назывался Ленинград.

Быт коммуналок, демонстрации, полет Гагарина в космос…

Спорт в жизни автора книги – особая тема. Некоторое время Рекшан считался молодой звездой мирового класса. Но самое главное – он был учеником Школы Алексеева, уникального тренера-легкоатлета. Воспитанники его установили несколько десятков мировых рекордов и с Олимпийских игр постоянно привозили медали.

Владимир Рекшан дает высокую оценку организации спорта в нашей стране советского периода.

Современному молодому читателю, возможно, будет трудно представить некоторые реалии Ленинграда. Общепит, например. Но автор даст ему представление об этом, раскрывая тему основательно, но доступно.

Знаменитое кафе «Сайгон»… Что же это такое?

«Сайгон» - народное название кафетерия при ресторане «Москва». Это была не только (или – менее всего) точка, где можно перекусить, а – в первую очередь – центр общения. Рекшан определяет данный феномен как «бесцензурная территория в центре города». Он также говорит: «"Сайгон" поражал людьми, которые там толклись». О некоторых из них автор рассказывает: о Константине Кузьминском, Викторе Ширали, Бобе Кошелохове и многих других.

Но главная тема повествования – это, конечно же, рок-музыка.

Знаменитый рок-клуб в Доме народного творчества по адресу: улица Рубинштейна, 13. Рекшан называет его «музыкальный Смольный». «В этот Смольный и поехали таланты со всей страны. Кинчев, Шевчук, Бутусов, Башлачев, десятки и десятки менее известных», - пишет он.

Однажды В. Рекшану довелось побывать в Череповце. Случайно, но удачно для его писательской судьбы…

Но вернемся в рок-клуб, говоря о котором, по мнению автора книги, нельзя не вспомнить о Викторе Цое. Он рассказывает о том, как впервые увидел группу «Кино» на сцене и какое – несколько странное – впечатление оставило это выступление ее. По мнению писателя, «Цой и умер талантливо, на волне, как предчувствие скорого распада государства и кризиса в самой музыке».

Автор считает, что у каждого из его современников свой, неповторимый, Ленинград. Как у него.

В целом же тон повествования в плане эмоциональной насыщенности очень спокойный, с налетом легкой грусти. И это понятно: с годами моложе не становимся, невозвратно теряем что-то, истинную ценность многого понимаем спустя время, которое неумолимо. Поэтому и интересна литература, написанная очевидцами, пусть несколько субъективная, но от этого лишь более убедительная.

Светлана Титова

Ярлыки: воспоминания, искусство

2020-06-18 13:00

Федор Грачев «Военный госпиталь в блокадном Ленинграде»

"Мир не без добрых людей"

На написание этих мемуаров в том виде, в каком они есть, автора вдохновил выдающийся советский писатель А.А. Фадеев, сказав: «У вас в госпитале большое соцветие по-настоящему ярких характеров. Пишите об этом: труд милосердия, работа ленинградских медиков заслуживают пристального и большого внимания». Федор Федорович Грачев, поделившийся с нами воспоминаниями о военном госпитале, – судовой врач, которого «дороги войны привели в Военно-санитарное управление Ленинградского фронта» в сентябре 1941 года. Его воспоминания охватывают период с момента создания госпиталя до прорыва блокады Ленинграда.

Конечно, в книге мы найдем многие факты тех трудных, нечеловеческих условий, с которыми столкнулся госпиталь (и весь блокадный Ленинград в целом), особенно в первую зиму Великой Отечественной войны. Не было света, отопления, не хватало лекарств, еды. Персоналу госпиталя приходилось выполнять множество функций, не относящихся к их прямым обязанностям по лечению раненых. Надо было быть и плотниками, и заготовителями дров, и огородниками...

По злой иронии судьбы автора книги назначили врачом-диетологом. Это в то время, когда в меню ленинградской фабрики-кухни, например, можно было прочитать: суп из дрожжей (дрожжи – 15 г, соль – 3 г.). Вольнонаемные служащие госпиталя и вовсе расценивали как благо студень из столярного клея или лепешки из казеина. Снабжение госпиталей было минимальным. Поэтому очень трогательна сцена в книге, когда раненые, чтобы поддержать ослабевших хирургов, решают выделять им из своего пайка ежедневно по 15 граммов хлеба. Не менее трогательна удивительная история о шашлыке для больного алиментарной дистрофией в тяжелой степени. Про такие случаи и говорят: чудо, спасшее жизнь.

Врачи госпиталя придумывают, как восстановить дефицитный перевязочный материал из снятых гипсовых повязок, как использовать алоэ и хвою для заживления ран, производят из хвои витамин С, находят замену мылу, изготавливают самодельные баки для кипячения белья...

Но книга не производит гнетущего впечатления, поскольку на первый план выходят самоотверженные люди, способные на подвиг. Люди, продолжающие жить несмотря ни на что и вопреки всему. Они защищают диссертации прямо в бомбоубежище. Они играют в футбол в осажденном городе на двести сорок первый день блокады! Поражают примеры бескорыстной помощи людям. И не только людям! Несмотря на то, что даже стулья, тумбочки, табуретки идут на растопку, раненые из дровяного пайка каждого отделения «выделяют по два полешка» для отопления палаты, где находятся «оранжерейные растения». Конечно, были и такие, кто устраивал скандал из-за невкусной каши, были симулянты, но не они выходят на первый план в воспоминаниях Ф.Ф. Грачева. Он предпочитает помнить о тех, для кого главной характеристикой стала поговорка «Мир не без добрых людей».

Дмитрий Кочетков

Ярлыки: военная тема, воспоминания, мемуары

2020-06-02 12:00

Барбара Демик "Повседневная жизнь в Северной Корее"

“По свету ходит чудовищное количество лживых домыслов,

а самое страшное, что половина из них - чистая правда”.

Уинстон Черчилль

В Корейской Народно-Демократической Республике (КНДР), самой обособленной, загадочной и обсуждаемой стране в мире, проживает около 26 миллионов человек. В середине XX века политические разногласия раскололи некогда единое государство на две части: южную и северную. Первая стала сторонником капиталистического строя, вторая - коммунистического. Северные корейцы - это трудолюбивая, выносливая, сдержанная нация, ведущая упрядоченное и размеренное существование среди суровых горных ландшафтов. На протяжении более семидесяти лет их политический режим стабилен. С момента образования в 1948 году власть в стране переходит от отца к сыну. Жизнь простых граждан скрыта от посторонних глаз и потому овеяна большим количеством слухов.

Данная книга - детище американской жураналистки “Los Angeles Times” Барбары Демик, в начале двухтысячных возглавившей представительство газеты в Сеуле (Южная Корея). По долгу службы женщине приходилось освещать события на всем полуострове. Но приехав в Пхеньян, она сразу поняла, что получить объективную информацию о КНДР находясь там будет сложно - два зорких сопровождающих пресекали любые попытки общения с местным населением. Вернувшись в Сеул Барбара решила сама отыскать тех, кто в конце 90-х по тем или иным причинам покинул свою Родину. На протяжении семи лет она брала интервью у бывших жителей Чходжина - удаленного от образцово-показательной столицы промышленного портового города на северо-востоке страны. Их рассказы и легли в основу этого динамичного, проникновенного, местами шокирующего повествования. Дочь бывшего южнокорейского военнопленного - Ми Ран и ее молодой человек - Чон Сон, ярая сторонница действующего строя - Сон Хи Сок и ее старшая строптивая дочь Ок Хи, честная, прямолинейная Ким Чи Ын и смелый ловкий подросток Ким Хюк. Учительница, инженер, бухгалтер, домработница, врач и беспризорник. У них разные судьбы, но одинаковое прошлое. Тяжелое прошлое угнетенных, доведенных до отчаяния людей. Голод, страх и неопределенность заставили их в свое время перешагнуть запретную черту. Кто-то до сих пор сожалеет о содеянном и мечтает вернуться обратно. Кто-то довольно быстро приспособился к новой реальности. Поскольку у большинства беглецов в КНДР остались друзья и родственники, имена некоторых опрошенных были изменены.

Безусловно, изложенные в книге сведения не претендуют на “истину в последней инстанции”, однако небольшой луч света на некоторые особенности жизни в Северной Кореи все-таки проливают. Книга рассчитана на широкую аудиторию, однако особо впечатлительным читать ее не рекомендуется.

Александра Разина

Ярлыки: воспоминания, историческая литература

2019-11-19 15:00

Были 90-х. Том 1. Как мы выживали

Легендарные для нашей страны 90-е годы прошлого столетия... Кто-то назовет этот период ужасным, кто-то - временем надежд, ожиданием перемен. Навряд ли забудут первое постсоветское десятилетие пережившие его.

Автор-составитель сборника - Александра Маринина - говорит, что на призыв присылать воспоминания о 1990-х откликнулось множество людей. Так получилась народная книга, где нет ни единого слова вымысла, все события происходили реально и обязательно оставили след в чьей-то судьбе.

Собранные истории опубликованы тематическими подборками. Так, например, в разделе "И все рухнуло..." представлены рассказы о том, как у людей исчезла уверенность в завтрашнем дне, а с ней - планы и надежды.

Петр Муратов из Новосибирска поведал, как ему, кандидату наук, пришлось стать продавцом книг. "И не дай бог, чтоб вновь настали времена, когда кандидаты наук рядами и колоннами шли бы в торгаши", - пишет он.

Раздел "Бизнес по-русски и не только" - картина удачных и неудачных попыток заработать деньги предпринимательством.

Пожалуй, самая яркая глава книги, демонстрирующая 90-е, - это "Война".

Войны полыхали и в ряде бывших союзных республик, и в РСФСР. Чеченская, например.

Нина Байрамова в рассказе "Я не имела права быть слабой" пишет об испытаниях, выпавших на ее долю, как раз в связи с этой войной.

Недостаток продуктов, задержки заработной платы, даже потеря любимой работы - все кажется мелким в сравнении с тем, что вынесли люди, пережившие войну.

Н. Байрамова рассказывает о том, как за украденных детей с убитых горем родителей требовали выкуп; о том, что стены родного дома однажды превратились в руины, а ей с детьми пришлось бежать. А кому-то было еще хуже, как, например, той женщине, у которой на глазах во время бомбежки погибли муж и пятеро детей.

Каждый из проживавших в центре временного содержания в Оренбурге (был такой для беженцев) готов был рассказать об ужасном, и "страшные истории... могли составить целую библиотеку томов".

Интересен раздел книги "Взгляд с разной высоты".

Люди зрелого возраста воспринимали 90-е не так, как молодежь или подростки. И эта ситуация вполне объяснима: молодым более, нежели умудренным житейским опытом, свойственны надежда, оптимизм. Впрочем, часто и люди старшего возраста надеялись на лучшее...

Материала собралось так много, что вскоре был издан 2-й том книги. Обе части стали, по определению составителя, "увлекательным документом эпохи", народной книгой, на страницах которой оживает недавняя история, повторения которой, думаю, очень многим не хотелось бы.

Светлана Титова

Ярлыки: воспоминания, сборник

2019-02-14 16:16

Артем Шейнин «Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган»

Тот, кто побывал в Афганистане,

Вспоминать о нем не перестанет,

Не забудет дружбы боевой.

(Слова и музыка В. Куценко)

Афганские песни » Тот, кто побывал в Афганистане

https://texty-pesen.ru/tot-kto-pobyval-v-afganistane.html

30 лет назад, 15 февраля 1989 года, генерал-лейтенант Борис Громов, пересекший последним границу СССР с Афганистаном, заявил журналистам: «За мной ни одного солдата, офицера, прапорщика нет. На этом девятилетнее наше пребывание там завершилось. Я хочу сказать еще, что нашим солдатам, которые прошли эти девять лет, надо памятники ставить».

И вот один из бойцов, воевавший в Афганистане в 1984-1986 годах, поставил этой войне свой памятник. В виде книги воспоминаний.

Кстати, автора мемуаров мы хорошо знаем благодаря современному телевидению. Артем Шейнин – ведущий ток-шоу «Время покажет» на Первом канале. Честно говоря, это и было для меня одним из побудительных мотивов взять книгу в руки. Некоторое время я всматривался в фотографию на обложке, чтобы определить, где здесь Артем Григорьевич. Хотя по имени-отчеству тогда его и не называли, наверное. Молодой мальчишка, как и другие воины-афганцы на фотографии, помещенной на обложку книги.

Кроме того, генералы генералами, официальная история официальной историей, но всё же солдатская правда – правда окопная, пропахшая порохом, потом и кровью – и как-то в целом человечнее, и как-то ближе мне, интереснее, потому что за этим стоят судьбы простых людей.

Наконец, книга Артема Шейнина – это не рассказы про войну как таковую. Автор хочет донести то, что «происходило в душе и мозгах 18-летнего мальчика, романтика, оказавшегося на войне».

Обращу ваше внимание на слово "рассказы". Это в данном случае не литературный жанр, а действие, от глагола "рассказывать". У меня создалось такое впечатление, что Артем Шейнин не пишет, а говорит, рассказывает нам, как своим знакомым или просто слушателям, о службе в Афганистане, о желании служить и мечте вернуться со службы домой.

Рассказы просты по форме, откровенны, правдивы. Грусть и боль, юмор и самоирония... И вывод: «Закончив читать, вы пойдете дальше... Закончив писать, я снова и снова буду "улетать" туда, в "мой" Афган. Который всегда со мной, всегда живет во мне, никогда не оставляет».

Я читал книгу с неослабевающим вниманием. И не из-за круглой даты. Это сообщение в блог получилось к дате, а чтение – нет. Более того, размещая в блоге этот пост, я не могу закончить его стандартным: «Рекомендую...» Не получается так. Впрочем, если личность автора и тема Афганистана вам интересны, вы и сами обратитесь к представленной книге. И простите корректоров и редакторов за огрехи, а автора – за специфичность стиля. Потому что вам действительно будет интересно.

Дмитрий Кочетков

Ярлыки: военная тема, воспоминания, историческая литература, мемуары

2018-10-31 10:15

Как мы пережили войну. Народные истории

Нет блага в войне (Вергилий)

"Как мы пережили войну" - это сборник воспоминаний тех, на чью долю выпали страшные испытания: на фронте, в блокадном Ленинграде, в оккупации, в тылу.

Трудно представить современным детям, что сказочным подарком может стать кулек картофельных очисток. А в блокадном Ленинграде было именно так, во всяком случае - для Татьяны Вячеславовны Белоусовой, которая рассказала свою блокадную историю (рассказ "Она была актрисой").

И порою ценой жизни могли стать полстакана риса. Именно горстка риса, выменянная с огромным трудом, спасла жизнь одной одиннадцатилетней девочке (Колобов В. В. "Цена жизни - полстакана риса").

Оккупация... Для многих она стала испытанием. Людмила Чернявская вспоминает, что зверствовали не только немцы, но и власовцы, и бандеровцы. А однажды в их деревню вошли латышские стрелки - женщины... ("В деревню вошли латышские стрелки-женщины")

Люди не только терпели ужасы оккупации - они, как могли, сопротивлялись.

Светлана Кузьминична Жукова говорит, что "с немцами воевали все - от четырехлетних детей до восьмидесятилетних стариков". Дети прокалывали шины автомобилей, натягивали через дорогу колючую проволоку, сливали из бензобаков бензин. А она была партизанской связной ("Я была партизанской связной").

Бабушка Виктории Александровны Пеняк прятала от фашистов в своем доме троих советских солдат. За это ее едва не расстреляли ("Пережившая расстрел").

Труженики тыла жили под лозунгом "Все для фронта, все для Победы!"

Бабушка Татьяны Сергеевны Мусиной пришла работать на завод в возрасте 14-ти лет. "Резали бумагу, заворачивали в нее бомбы и складывали их в ящики. Большие бомбы были очень тяжелые, поэтому приходилось их перевозить трем-четырем подросткам, так как сил у них не хватало", - вспоминает она.

Разгружали вагоны с углем, строили железную дорогу... Плата за тяжелый труд - 600 граммов хлеба в день ("Ковали Победу в тылу").

Искусова Раиса Иосифовна - уроженка Архангельска. В годы войны этот город сильно бомбили; очень плохо было с продовольствием. Картошку, например, выменивали на ценные вещи. Но город жил, город работал. Молодые девушки, мобилизованные на лесосплав, ворочали тяжелые набухшие бревна, стоя по пояс в ледяной воде... ("Война перечеркнула детство")

Песин Борис Семенович встретил начало войны в Херсоне; на фронт отправился добровольцем. Через два месяца рота пехотинцев, в которой он служил, попала в окружение. Командир был убит.

Борис принял командование на себя. Взяв пистолет погибшего командира и подняв его вверх, он крикнул: "Вперед, ребята! Лучше смерть, чем плен!" Рота пошла в атаку. Оставшихся в живых Песин вывел из окружения (З. Кирк. "Пистолет убитого командира").

Отец Мальцевой Натальи Ивановны закончил свою войну в Маньчжурии. Он освобождал Сахалин от японцев. Однажды ночью наши бойцы пошли на задание, но не успели его выполнить. Днем они прятались в болоте, дышали через тростниковые трубочки. Следующей ночью солдаты выполнили задание: разведали японские дзоты, к которым цепями были прикованы японские пулеметчики-камикадзе ("Неизвестная война. Пулеметчики-камикадзе").

В книге собраны сто одиннадцать разных историй. Рассказчики - очевидцы событий, их дети, внуки. Нужна ли такая литература? Бесспорно, потому что книги, подобные сборнику "Как мы пережили войну", - это связь поколений, это память о страшной трагедии, которую нельзя забывать, потому что история может повториться. Не дай Бог...

Светлана Титова

Ярлыки: военная тема, воспоминания, историческая литература, сборник

2018-07-12 13:31

Григорий Чухрай "Я служил в десанте"

Благословляю все, что было,/ Я лучшей доли не искал....

(А. Блок)

Григорий Наумович Чухрай - известный режиссер. Фильмы "Сорок первый", "Баллада о солдате", "Чистое небо", созданные им, стали классикой отечественного кинематографа.

Книга, о которой идет речь, - рассказ о жизни автора, прошедшего дорогами Великой Отечественной войны, а также размышления о современной действительности, обоснование своей нравственной позиции.

На долю Г. В. Чухрая выпало многое: служба связистом, воздушно-десантные войска... Довелось ему и в тылу врага побывать, и в рукопашные схватки вступать.

Начало войны Чухрай встретил, будучи солдатом срочной службы - связистом батальона 134-й стрелковой дивизии. Он вспоминает, что, услышав сообщение о начале войны, люди не плакали (как показывают во многих современных фильмах), а испытывали, прежде всего, желание дать отпор немцам. Поэтому не было уныния, а была уверенность, что немцы будут разбиты в течение двух недель.

Г. Н. Чухрай добровольно записался в формировавшийся тогда воздушно-десантный корпус. Обучали новобранцев в городе Ессентуки. Но прежде, чем приступить к освоению азов новой для себя науки, будущим десантникам пришлось навести порядок в городе, где, часто под видом раненых, бесчинствовали бандиты, терроризируя всю округу.

Действовали десантники "без сантиментов, при необходимости жестоко". Порядок был наведен, жители вздохнули с облегчением.

Чухрай считает, что это был для него "первый наглядный урок гуманизма". Он сделал вывод, что, прежде, чем мечтать о свободе и демократии, необходимо устранить бандитов и воров. Возможно, кому-то не понравится такой вывод (как, впрочем, и некоторые другие рассуждения автора), но это точка зрения человека, прошедшего войну, не прятавшегося ни за чьи спины, не искавшего легких жизненных путей. Да, Г. Н. Чухрай их не искал: была у него возможность и в ансамбль устроиться, и военруком в учебном заведении стать, но автор книги выбрал свою дорогу, самую тяжелую, и никогда не жалел об этом.

Григорий Наумович - участник боев за Сталинград. Он говорит, что даже замечательный фильм Г. Егиазарова "Горячий снег" на эту тему не смог передать того, что было на самом деле. Жесточайшие бои, красный от крови снег...

В составе десантных групп автора книги неоднократно забрасывали в тыл врага для выполнения боевых задач. Не всегда приземления бывали удачными. Однажды он чудом не попал в руки немцев. Но не всем так повезло... Никогда не мог забыть Григорий Наумович ужасной картины, увиденной в одном селе: обезображенные трупы десантников, повешенные на телеграфных столбах; к одному из казненных был прикреплен лист фанеры с надписью: "Сталинским десантникам от власовцев привет!" Нужны ли здесь комментарии?

Г. Н. Чухрай считает для себя счастьем, что ему довелось лично встретиться с маршалом Г. К. Жуковым. По мнению автора книги, это великий полководец (сейчас существует и другая точка зрения).

Война... Она совпала с периодом юности будущего режиссера. И главное, что она дала ему, по признанию самого Г. Н. Чухрая, - это то, что "научила меня не отделять свою судьбу от судьбы Родины и народа"... Именно такая жизненная позиция и стала отправным пунктом для всего его дальнейшего творчества.

Светлана Титова

Ярлыки: военная тема, воспоминания, искусство

2018-06-27 11:00

"Няня. Кто нянчил русских гениев"

Няни в России были совсем особым социальным слоем... Для многих русских бар няня была единственной близкой связью с народом

(Н. А. Бердяев)

Книга "Няня" - это воспоминания известных деятелей русской культуры и науки 19-го-20-го веков о своих нянях. Среди многочисленных рассказов есть и повествования братьев Верещагиных - Василия Васильевича и Александра Васильевича.

Знаменитый художник В. В. Верещагин говорит, что няня Анна была для него "самою близкою и дорогою личностью". Он признается, что любил ее "больше отца, матери и братьев".

Кстати, по воспоминаниям братьев Верещагиных, родители их были людьми достаточно суровыми и нередко наказывали детей физически.

Александр Верещагин говорит, что няня Анна Ларивоновна (Василий Васильевич пишет - Ларионовна) любила господских детей "без памяти" и всячески скрывала от родителей их шалости и проказы. А скрывать приходилось, потому что, например, нечастое появление матери на детской половине "напоминало... появление директора гимназии в классах". Маленький Саша со страхом ждал прихода матери.

Узнав о том, что вскоре предстоит ехать на учебу в Петербург, Александр больше всего боялся расставанья с нянькой. Это казалось ему "невероятно страшным".

Александра Викторовна Потанина - этнограф, фольклорист, путешественница, член Русского географического общества - вспоминала, что ее няня Авдотья так рассказывала о Киеве, куда хаживала на богомолье, что девочка "начала также мечтать сходить пешком в Киев".

Александра Викторовна отмечает, что у няни было множество рассказов "исторического и сказочно-этнографического характера". (Не нянюшка ли в какой-то степени определила в будущем выбор профессии воспитанницей?)

А как Авдотья рассказывала сказки! Какие создавала образы! Иванушка-дурачок был у нее то наивным, то хитрым, то озорным...

А вот няня Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник знала только одну сказку (и ту не до конца) - про Мальчика-Кувшинчика. Но, как считает писатель и переводчик Щепкина-Куперник, именно этот образ разбудил ее творческое воображение и фантазию.

За Ольгой Осиповной Садовской - актрисой Малого театра - в детстве ходила нянька Евпраксия. Она наизусть читала "Евгения Онегина". И ничего, как считала Евпраксия, в этом удивительного: была "при барышнях", слушала, как они его читали, и, в конце концов, выучила".

Вера Николаевна Фигнер, описывая домашнюю обстановку своего детства, отмечала, что среди "убийственной атмосферы казармы... единственной светлой точкой, одной отрадой и утешением была няня".

Няня... Именно она становилась первым педагогом ребенка, именно она закладывала "фундамент" будущей личности.

Книга исследует этот уникальный феномен - няня. Воспоминания, составившие сборник, еще интересны и тем, что дают представление читателю о семейном быте различных сословий 19-го-20-го столетий.

Светлана Титова

Ярлыки: воспоминания, сборник, семья

2017-09-29

Эдуард Кочергин "Ангелова кукла"

«Ни страны, ни погоста не хочу выбирать.

На Васильевский остров я приду умирать.

… И душа, неустанно поспешая во тьму,

промелькнёт над мостами в петроградском дыму…»

И. Бродский

Книга – сборник рассказов. Этот жанр я не очень люблю, только расчитаешься, а уже рассказ закончился. Но этот сборник читаешь как целостный роман, может, потому, что герои иногда повторяются, может, потому, что многие рассказы идут от первого лица.

Эдуард Кочергин – главный художник Большого драматического театра им. Г.А. Товстоногова. После первого издания книги в 2003 году об авторе заговорили как об одном из лучших мастеров современной прозы. К большому сожалению, книга как-то прошла мимо меня, да и второе издание 2011 года совершенно случайно попало в руки... и покорило совершенно!

Это замечательная книга воспоминаний - суровых и трагических, а порой смешных, сентиментальных и очень-очень искренних. Одни герои чего стоят! Люди «дна»: нищие и воры, алкоголики, бродяги, инвалиды, проститутки. И соответственно, их имена: Анюта Непорочная (прозвище получила за верность воровским законам); Гоша Ноги Колесом, прозванный так за своё безобразное уродство. Но зато как чудно он рассказывает! Гоша получил ещё одно прозвище «летописец» за кладбищенские знания. Вот Вася Петроградский - бывший матрос Краснознамённого Балтийского флота. Война обрубила ему ноги и посадила бывшего корабельного запевалу в тачку - деревянный короб на шарикоподшипниковых колёсах. За день он, со старым клееным баяном за спиною, успевал объехать все основные питейные точки Петроградской стороны. Патронировали над ним все местные дешёвки. Одним из первых Василий был устроен в особый дом инвалидов в бывшем женском Вознесенском монастыре в Горицах, что на реке Шексне. Как отмечал он день Военно-морского флота, как отправляли его в дом инвалидов – не расскажешь, нужно прочитать! И в бывшем монастыре он не потерялся. Со своей певческой страстью и способностями он из этих людей, лишённых рук и ног, называемых в народе «самоварами» создал хор – и в том обрёл свой смысл жизни. Вечером, когда у пристани внизу пришвартовывались московские, череповецкие и другие теплоходы, хор давал свой концерт. Пассажиры замирали от неожиданности и испуга, но не могли увидеть, откуда несётся это чудо.

И так каждый рассказ, неповторимый и потрясающий! Рассказ «Куроводец» об актёре Евгении Шамбраеве, который дрессировал… кур! Куриная школа-театр находилась в квартирной подсобке. Каждая курочка знала своё имя, и когда он её называл, делала шажок, постукивая лапками по полу, выходила из строя.

Люблю читать об антиквариате: очень интересны описания старой мебели, которые Кочергин разыскивал для декораций к спектаклям театра.

Не хотелось пересказывать содержание, надеюсь, что книга будет интересна тем, кто любит читать о Петербурге, кому интересны воспоминания очевидцев.

Эдуард Кочергин много путешествовал по Русскому Северу. Четвертая часть книги и рассказывает об этих его хождениях. Есть рассказ о вологодском городе Тотьме, со смешной и обидной для тотьмичей легендой о названии города.

То, что автор книги – художник, становится понятным сразу, как он несколькими штрихами, мастерски создает любой художественный образ. Поэтому и второе название – уточнение: «Рассказы рисовального человека». Написана книга очень простым, живым и доступным языком и, несмотря на встречаемую грубоватую лексику тех лет, изящна, как полотно художника. В издании хороший шрифт, она быстро и легко читается. Хотя все воспоминания автора о своем горьком детстве, вроде бы теплые, но как-то не очень греют, чувствуется, как и во всех рассказах, печаль, боль и сострадание. А отдельные герои вызывают восхищение.

На книги, как эта, непросто писать отзыв, лучше просто прочитайте её!

Галина Сержанова

Ярлыки: воспоминания, краеведение, рассказы, русская литература, сборник

2017-09-07

Сергей Голицын "Записки уцелевшего: роман в жанре семейной хроники"

Жизнь, как река - прихотлива и изменчива. Мы не можем предугадать ее повороты

(Олег Рой. Искупление)

"Записки уцелевшего" - это книга воспоминаний потомка старинного княжеского рода.

"Я принадлежу к одному из самых знатных и старинных княжеских родов, многочисленные представители которого верой и правдой служили России в течение шести веков", - пишет о себе автор.

Речь идет о Голицыных. Мать же Сергея Голицына была из рода Лопухиных.

Жанр книги - документальная семейная сага, где писатель рассказывает о жизни своей многочисленной родни. Быт дореволюционной Москвы и провинции, первых послереволюционных лет, НЭПа, тридцатых годов - все есть на страницах "Записок уцелевшего".

Действительно, уцелевшего, потому что 1917 год стал роковым для подавляющего большинства представителей дворянского сословия, перевел их в категорию "бывших". И уцелеть в СССР удалось не многим из них.

Дед автора книги в свое время был московским городским головой и оставил о себе добрую память самоотверженной службой на этом поприще. Он уговаривал, например, богатых купцов жертвовать деньги на приюты и богадельни; при нем были построены основные корпуса ряда клиник; замощено много улиц...

Честно служил и отец писателя. Но после 1917 года новыми властями эти факты во внимание не принимались. Одним словом - "бывшие"...

1918 год. Голод. "Хлеб подавался у нас маленькими кусочками, и то с мякиной", - пишет С. Голицын. И котлеты из картофельных очисток...

А в деревнях у крестьян продотряды отбирали хлеб. И карательные отряды без суда и следствия расстреливали недовольных произволом.

"Бывшие" жили в постоянном страхе. В любой момент их могли арестовать, выселить. Семья Голицыных переезжала с места на место множество раз. Но не падали духом, пытаясь выжить. Мать автора "Записок", урожденная княгиня Лопухина, освоила, например, сапожное ремесло.

Кто-то жил распродажей уцелевших антикварных вещей, кто-то преподавал иностранные языки. Князья Львовы занялись изготовлением фаянсовой посуды и успешно ее продавали. А Елена Шереметева разносила пирожки. Брат писателя - Владимир - стал художником-иллюстратором...

Очень трудно приходилось детям "бывших" получать образование: при зачислении в учебные заведения в первые годы советской власти решающим фактором стало социальное происхождение. Более того, часто проводились "чистки", и студента, несмотря на хорошую успеваемость, могли отчислить за сомнительное, с точки зрения "чистящих", происхождение. Такое произошло, например, с сестрой писателя.

А знаете ли вы, кто такие "лишенцы"? Это те, кого лишили избирательного права. "Лишенцу" невозможно было устроиться на работу, ему не полагались продовольственные карточки.

"Записки" следует читать вдумчиво, не торопясь, потому что здесь представлен огромнейший материал, разнопланово воссоздающий прошлое. Книга С. Голицына - настоящий подарок тем, кому интересна наша история.

Светлана Титова

Ярлыки: воспоминания, историческая литература, мемуары, семейные истории, семья

2017-09-04

Николай Качалов "Записки тайного советника"

«Начинаю эти записки не для печати,

а единственно для моего семейства,

а потому буду писать, не стесняясь, сущую правду»

Н. А. Качалов – наш земляк, родился 14 апреля 1818 года в деревне Малюково Белозерского уезда Новгородской губернии в семье старинного дворянского рода. Благодаря своей природной одаренности, чувству долга и исключительной порядочности он сумел добиться вершин карьеры – от отставного капитан-лейтенанта флота до действительного статского советника, архангельского губернатора, директора Департамента таможенных сборов Министерства финансов, тайного советника.

Обо всей своей жизни и деятельности он рассказал в «Записках». Записки были обнаружены в исторической усадьбе Качаловых Хвалевское, село Борисово-Судское. В полном объеме по рукописи текст мемуаров опубликован впервые.

В начале мемуаров идет рассказ о жизни, быте и культуре дворянской провинции, об учебе в Морском кадетском корпусе. Эти страницы написаны таким живым языком, с тонким юмором описаны отдельные события, что читаешь как художественный роман классиков XIX века.

Внезапная смерть брата вынудила Николая Александровича оставить морскую службу и поселиться в деревне. Он вспоминает, что, будучи уже 27-летним, он не имел понятия об обществе, дурных его сторонах и верил людской честности, так что его легко мог бы обмануть любой проходимец.

Следующие главы подробно рассказывают о земской службе, о службе Архангельским губернатором, управлении Таможенным ведомством. У читателя появляется возможность лучше узнать о системе государственно-политических преобразований периода великих реформ, земской деятельности, деятельности таможенного ведомства и практики преобразований в этой сфере в России в 1870-е – 1880-е годы. В мемуарах содержатся характеристики и мелкого чиновничества, и представителей высшей государственно-политической элиты, в том числе и лиц императорской фамилии.

Прочитав книгу, понимаешь, каким мудрым и честным в отношении себя и встречаемых им людей был Николай Александрович. Не каждые мемуары так честно рассказывают о прожитой жизни их автора.

Издание снабжено фотографиями из семейного архива Качаловы, в приложении есть информация о потомках Николая Александровича.

«Записки тайного советника» были изданы праправнучкой Качалова Верой Войцеховской-Качаловой. А уникальная усадьба Хвалевское восстановлена, сейчас здесь несколько раз в год собираются потомки автора «Записок». Посмотреть эти удивительно красивые места и подробнее прочитать можно в интернете.

Хотелось бы, чтобы эту познавательную книгу прочитали и любители мемуаров, и те, кто интересуется историей нашего края.

Галина Сержанова

Ярлыки: воспоминания, историческая литература, краеведение, мемуары

2017-08-24

Джером Клапка Джером «Моя жизнь и время»

“В мире есть всего один человек, которого знаешь по-настоящему. Вот о нем и пиши. Конечно, можно называть его разными именами”

Имя Джерома К. Джерома нам, россиянам, хорошо известно благодаря советскому двухсерийному музыкальному телефильму с Андреем Мироновым, Александром Ширвиндтом и Михаилом Державиным в главных ролях. «О! Джером! Трое в лодке!» – вот первое, что нам приходит в голову. (Хотя мне не меньше – может, даже больше! – нравится сборник «Томми и компания». Вот уж действительно компания собралась, включая вроде бы мальчика Томми, который на самом деле девочка Джейн!) Но что еще написал Джером? И как он жил? Это нам известно в меньшей степени.

О многом можно узнать, просто обратившись к творчеству этого писателя. Как-то в детстве Джером К. Джером, которого звали тогда Лютером, чтобы отличать по имени от отца, потерялся и встретил некую доброжелательную леди, пообещавшую отвести его к маме. Эта леди оказалась мудрой женщиной, которая дала мальчику, мечтавшему написать книгу о себе, совет, вынесенный мною в эпиграф. И надо сказать, что Джером К. Джером этому совету следовал. «Я расскажу миру историю персонажа по имени Джером», – решил автор и, начиная с книги «На сцене – и за сценой», писал о себе, своих близких и знакомых, а также о том, что пережил сам или что было важным и понятным для самого себя.

В представленной автобиографии Джером К. Джером ведет непринужденный рассказ о своей жизни, легко переходя от одного к другому и вставляя случайные воспоминания о ярких встречах, людях, событиях. Не знаю, как создавалась эта книга на самом деле, но, читая её, я не мог отделаться от впечатления, что живой рассказ записали на диктофон или застенографировали, а уж потом из этих записей и родились мемуары «Моя жизнь и время».

В этой книге можно найти массу любопытного. Есть неожиданные признания, например: «…у меня склонность к мрачности и меланхолии. Я способен разглядеть смешную сторону вещей, могу повеселиться при случае, но куда ни посмотри, в жизни мне видится больше печали, а не радости». Есть рассказ о не слишком богатой (почти бедной) жизни семьи Джерома, когда он был еще ребенком.

Оказывается, набожные люди того поколения, к которому можно отнести и родителей Джерома, считали, что театр – это врата ада. Как должно быть испугались его сёстры, когда он, бросив работу клерка на Юстонском вокзале, поступил в гастрольную труппу!

В автобиографии упоминаются жизнь дна и журналистика, неспособность откладывать на черный день и поношения в адрес Джерома – «нового юмориста», история написания романа «Трое в лодке, не считая собаки», прототипы его главных героев и многочисленные представители английской богемы: писатели, актеры и актрисы… Удивительно, но даже такие темы, как глобальное потепление или авторские права, нашли на страницах книги свое место. Во времена Джерома Америка (кто бы подумал об этом сейчас!) практиковала пиратское книгоиздание. А вот замечание, как бы сказали сегодня, о глобальном потеплении: «Наука утверждает, что нас ждет новый ледниковый период… Однако пока что, кажется, все меняется в другую сторону».

И конечно, Джером К. Джером не мог пройти мимо велосипедной темы. Велосипеды-«пауки». Племянник Фрэнк Шорленд – первый в Лондоне, кто стал ездить на «безопасном» велосипеде. Вопрос «Позволительно ли настоящей леди кататься на велосипеде?» В общем, чувствуется, что автор написал в свое время «Трое на четырех колесах» («Трое на велосипедах») далеко не случайно…

Не могу не написать и о том, что мне в книге (точнее, в её издании) не понравилось.

Во-первых, это отсутствие достаточного количества комментариев, касающихся английских литературных и театральных кругов времен Джерома К. Джерома. Далеко не все фамилии говорят о многом современному российскому читателю. Надеяться, что он (читатель) тут же обратится к литературной энциклопедии или (хотя бы) Википедии, сомнительно. Поэтому страницы, где Джером сыплет именами, остаются малоинформативными.

И еще. Оставляет желать лучшего работа редакторов и корректоров. Но это беда издательства АСТ. И в других книгах этого издательства я видел странные переносы слов и не менее странно согласованные предложения.

Увы!

Дмитрий Кочетков

Ярлыки: биография, воспоминания, зарубежная литература, искусство, классика, литературоведение, мемуары

2017-07-27

Игорь Кон "80 лет одиночества"

Познание начинается с удивления.

Аристотель

Мемуары, вообще-то, не самый мой любимый жанр литературы. Совершенно случайно, найдя на полке родной библиотеки воспоминания глубокоуважаемого мною Кона, я увлеклась. Книгу он начал писать после 80-летнего юбилея. Ясный, прозрачный язык, чёткое мышление, простая манера изложения сложных по сути вещей - это подкупает. Игорь Семенович стоял у истоков формирования русской (советской) социологии и социальной психологии. Это удивительная история! Социология - наука о проблемах общества. Но как доказать многочисленному партийному начальству, что такая наука нужна? Они-то ведь искренне (или не очень) считают, что у советского общества нет проблем!

Хоть автор скромно и отнекивается от звания вундеркинда, но как ещё назвать молодого человека, который в 14 лет поступил в университет, а в 23 защитил две диссертации подряд? Третью не стал, потому как намекнули ему, что это уже наглость. Позже он сам оценивал свои поступки, как непродуманные.

Работа для него была всю долгую жизнь самым главным. Какие имена вспоминает Кон! Самым знаменитым у нас стал, конечно, Юрий Левада, со своим социологическим центром опросов населения. Некоторые из упомянутых фамилий знакомы мне по учебникам психологии и философии.

Любопытна технология научных исследований таких расплывчатых гуманитарных дисциплин. Да еще в советское время! И самое грустное - отсутствие связи с мировой наукой. Сам Кон упорно учил английский и немецкий языки, чтобы читать в оригинале хотя бы классиков, книги которых хранились в крупных библиотеках. Общаться лично с зарубежными коллегами довелось лишь после перестройки. Мечта сбылась. Правда, в то время не только ему пришлось с горечью осознать, что русские частенько "изобретали велосипед", тогда как весь мир катался на машинах.

Но еще большую горечь я почувствовала, читая о размышлениях Игоря Семеновича на тему современной России. Он был категорически против сворачивания программ полового просвещения. Самоизоляция, невежество, возводимое к статус высшей воли, и прочие глупости не могут привести наше общество ни к чему хорошему.

Когда читаешь о том, сколько Кон работал за границей, читал лекций за границей, как переживал о своей ненужности здесь, становится грустно. Нам и в самом деле не нужны умные люди?

Прочесть эту книгу стоит. Масса интересной информации. И сразу же захочется прочесть другие, еще не читанные книги Игоря Кона. Что я и сделала.

Автор отзыва на книгу - Светлана Маркевич.

Ярлыки: воспоминания, мемуары, психология, социология

2017-05-23

Павел Зайцев «Записки пойменного жителя»

Шекснинска стерлядь золотая...

(Гаврила Державин)

Иногда крепко жалеешь, что машину времени не изобрели. Конечно, путешествия в будущее меня не прельщают. Ну, увидишь, находясь в далеком футуристическом туре, конец Вселенной. И что? Возвращаться в настоящее, чтобы подать иск в суд на Господа Бога за моральный ущерб? Ведь как жить, зная, что наступит конец света через 10 миллиардов лет!

Ну уж нет!

Меня интересуют путешествия в прошлое. Исчезновение цивилизаций, трясина научных гипотез их гибели... А как было на самом деле?

В общем, окажись я в кабине агрегата, перемещающего во времени, я бы сделал ставку на историю, а не на фантастику. Тем более что затонувшие Атлантиды могут быть под боком...

Такой Атлантидой является Молого-Шекснинская пойма, ушедшая в бездну вод Рыбинского рукотворного моря. Павел Иванович Зайцев, коренной мологжанин, оставил уникальные записки о былой жизни дикой природы поймы и людей, там проживавших. «Мне не довелось закончить ни одного сколько-нибудь серьёзного учебного заведения, – признается он. – Писать по литературным правилам я не умею». И тем более удивительно, что книга Павла Ивановича была создана практически набело, без черновиков, а доработка рукописи требовалась минимальная!

Судьба общей тетради в клетку, исписанной крупной почерком, повторилась частным порядком уже относительно изданной книги. Записки не были опубликованы при жизни Павла Зайцева. Не обратили вовремя на них внимания. Чуть не прошли мимо. Но потом издали в 2011 году. Так и я почти прошел мимо этой книги. Шесть лет книга дожидалась меня. Дождалась. И порадовала меня своей встречей.

Заячьи пляски на капустном поле, вылет куропаток из-под снега у самых лыж охотника, огромная масса бабочек-метлиц, порхающих над рекой... Можно подумать, что речь идет о детской сказке, фэнтези, где добрых фей окружает идиллическая природа. Но это реальный мир поймичей, крестьянствовавших на щедрой земле – кладовой флоры и фауны, житнице и дарительнице природных богатств. С большой любовью и большой болью из-за того, что минувшего вернуть нельзя, пишет автор о ловле карасей и тетеревиных песнях, рыбьей обители и утином царстве, гуляньях молодежи и сельскохозяйственных работах...

Безусловно, можно тут же его и упрекнуть. Мол, всегда всеми говорится, что раньше было лучше. И всяк кулик... А живет-то на болоте!

Павел Иванович с этим не согласен: «...то, что видел своими глазами, я, мологжанин, могу описать до мельчайших подробностей. <...> Только увиденное, видимое могу я отразить и в рисунке, и в письме». Надо признать, что и отношения простых людей, не зараженных тусовочным постмодернизмом, были душевнее, и природа, не изгаженная хищническим хозяйствованием, была богаче. А если есть некие художественные преувеличения в тексте, то Бог простит. И мы, читатели, простим тоже.

Так давайте подарим себе в качестве приятного чтения не премиальную прозу и не очередной бестселлер, а литературный самородок – воспоминания Павла Ивановича Зайцева.

Сообщение подготовил Дмитрий Кочетков.

Примечание:

Портрет автора и фрагмент рисунка взяты из книги:

Зайцев, П.И. Записки пойменного жителя / П. И. Зайцев. - Рыбинск : Медиарост, 2011. - 203, [2] с. : ил.

Ярлыки: ХХ век, воспоминания, заметки, историческая литература, краеведение, этнография

2017-05-17

Александр Кабаков «Камера хранения. Мещанская книга»

Полна самобытности и новизны та книга, которая пробуждает в нас любовь к старым истинам.

Вовенарг

Несмотря на то, что книга состоит из коротеньких рассказов, зарисовок, эссе, сценок, очерков (не знаю, как еще их обозвать) о вещах, получилось цельное произведение. Воспоминания, но не о людях, а о вещах, окружающих нас с рождения до смерти. Автор даже сетует, что люди уходят, а вещи остаются.

Кабаков пишет только о том, что знает, то есть о жизни в Москве и в закрытом военном городке, где прошло его детство. В нем нет снисходительного снобизма, свойственного многим столичным жителям и писателям. Трофейные велосипеды, трофейные часы – приметы статуса мальчишек гарнизонного поселения конца 40-х годов – настоящее барство, по сравнению с уровнем жизни страны в целом. О том, что и как везли воины-победители из Европы, вы можете узнать массу любопытного.

Книга напоминает «Священный мусор» Людмилы Улицкой. Только у него, по-моему, больше не о том, как хранятся и передаются семейные реликвии и истории, а о том, как чужие вещи становятся своими. А уж делать ли их реликвиями…

Мода на антикварную мебель, возникшая в 70-х годах, получает в исполнении Александра Кабакова новое освещение. Любопытно, как он делит тогдашнее население на тех, кто радостно избавлялся от бабушкиных комодов, горок, безделушек и гордо обставлял квартиры румынскими стенками, добытыми по страшному блату, и тех, кто тащил с помоек и приводил в порядок кресла, похожие на трон, горки из карельской березы, дубовые багеты и прочие сокровища. У некоторых получалось обставить свои жилища так, что создавалась иллюзия дворянского гнезда.

А начинается книга с рассказа о тех самых слониках, что стали символом мещанства, резко осуждаемого советской идеологией. Это уже после перестройки, кто помнит, мы узнали, что в слове «мещанин» и прилагательных, производимых от него нет негатива. Смыслы поменялись. Немало лет ушло на то, чтобы воспринять подзаголовок данного произведения - «Мещанская книга» - просто как указание на вещный мир.

Кабаков ведь уже мужчина немолодой, как не без кокетства он сам признается. Пора писать мемуары. Но воспоминания о людях - дело деликатное, можно обидеть кого-нибудь. А вещи не обижаются. Да и сам автор всегда любил мелочи и их описание. Не без ехидства он напоминает в предисловии, что его назвали «певцом пуговиц». Ну вот он и воспел. Пуговицы в том числе. Для тех, кто застал хотя бы семидесятые, эта книга всколыхнет массу приятных и не очень эмоций. Дефицит, заставлявший людей буквально выворачиваться наизнанку, чтобы добыть, переделать, продлить срок пользования одеждой и обувью доводил до бешенства. А кто-то и как должное воспринимал. А другим помоднее хотелось, а где взять?

Читатели помоложе прочтут, возможно, «Камеру хранения» как фантастический роман. Невероятные ухищрения, к коим прибегал юный Александр со товарищи, чтобы залатать кожей потертости на джинсах – это я вам скажу посильнее «Фауста» Гёте.

С чувством юмора у данного автора все в порядке, а посему можно изрядно посмеяться над некоторыми комическими ситуациями, в которые попадают жаждущие приобщиться к обществу потребления. Прекрасная, добрая и уютная книга получилась!

Автор отзыва на книгу - Светлана Маркевич.

Ярлыки: воспоминания, рассказы, юмор

2017-05-16

«Институт благородных девиц»

Глафира Ржевская, Анна Стерлигова, Елизавета Водовозова, Александра Соколова, Вера Фигнер, Татьяна Морозова.

Наряден вид. Цвет синий с белым.

Безукоризненно чисты.

В глазах девиц с сияньем смелым

Нет благородней красоты.

Важна учёба в институте,

Но что творится в их сердцах?

На глубине их женской сути

Хранятся грёзы о венцах.

Александр Кипрский

Возможно, мой глаз никогда бы не зацепился за название этой книги, и я бы не взяла её в руки, если бы не давнее любопытство и интерес к данной теме. А интерес этот возник не на пустом месте. 10 лет назад методический отдел нашей библиотеки и я в его составе занимался изданием книги «Из рода графов Девиеров» (серия «Вечера в Верещагинке»). Речь в книге шла о трёх замечательных сёстрах Измалковых – Варваре, Ольге и Татьяне, потомках старинного рода. Две из них в свои пожилые годы жили в Череповце и оставили о себе благодарную память и любовь. Удивительные были женщины: педагог, актриса, библиотекарь. Все три были в своё время институтками, окончили с отличием Смольный институт благородных девиц. Именно тогда меня заинтересовало, как протекала жизнь в Смольном, пока он ещё не был штабом революции, а воспитывал в своих стенах девушек, многие из которых стали известными в истории. Мне посчастливилось, работая над книгой, держать в руках документы и предметы ушедшей эпохи: старинные фотографии, подлинный сертификат 1905 года об окончании учебных курсов при Обществе благородных девиц (Смольного института), Приложение к аттестату «Отчёт о трудах и занятиях домашней наставницы» и даже лайковые перчатки, которыми обменивались подружки-институтки по окончании учёбы. О Смольном хотелось узнать больше. Но кто бы нам сегодня об этом рассказал! Сама Татьяна Петровна Измалкова, вспоминая институтские годы, говорила: «Ах, я была такой лентяйкой!», - что не помешало ей окончить Смольный институт не просто с отличием, а с алмазным шифром, дающим право особо одарённым ученицам стать фрейлинами императрицы. Могу лишь добавить, что книга «Из рода графов Девиеров» вышла в 2008 году, и вы можете найти её во всех библиотеках нашего объединения.

Но вернёмся к нашему изданию «Институт благородных девиц». Это, собственно, не книга, в которой собран материал по названной теме. Это сборник мемуаров самих дам, получивших воспитание и образование в разнообразных учебных заведениях дореволюционной России, открытых для людей благородного сословия: Смольный и Екатерининский институты благородных девиц в Санкт-Петербурге, Екатерининский в Москве, Харьковский, Казанский институты. Глафира Ржевская, Анна Стерлигова, Елизавета Водовозова, Александра Соколова, Вера Фигнер, Татьяна Морозова – авторы этой книги – учились в разное время в разных институтах благородных девиц. Воспоминания их написаны по-разному и описывают разные случаи из жизни институток. Кто-то с большой теплотой вспоминает об однокурсницах и учителях; кто-то с ужасом вспоминает спартанские условия жизни в институте; кто-то рассказывает о предметах «обожания» и отношениях с царской семьёй. В мемуарах много личного, как и бывает всегда в дневниках и воспоминаниях, и поэтому читатель без труда погружается в тот мир, который мы знаем лишь понаслышке и представляет через фильмы и романы, написанные об институтках. Да и само понятие «институтка», рисующее нам что-то хрупкое, беспомощное, неземное, по прочтении книги трактуется совершенно по-другому. Судите сами: условия проживание в институте, приближенные к казарменным; закрытость учреждения, полный отрыв от семьи на время обучения; 14-часовая загруженность институток в течение дня занятиями, приготовлениями уроков; высокие требования к успехам в учёбе, морально-этическим качествам, личным достижениям воспитанниц. Всё это воспитывало в девушках «стойких оловянных солдатиков», готовых к преодолению самых разнообразных жизненных ситуаций. Надо ещё добавить, что обучение воспитанниц не было оторвано от жизни, и кроме обязательных общеобразовательных предметов и знания трёх иностранных языков институток учили петь и танцевать, шить и вышивать, готовить и экономно вести домашнее хозяйство. Большое внимание уделялось здоровью воспитанниц, физической культуре и закаливанию. Ну и, конечно, светскому этикету, умению вести себя в обществе, поддерживать беседу. Как тут не вспомнить слова Екатерины II, которая открывала первый институт благородных девиц – Смольный, чтобы «... дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества".

Валерия Базлова

Ярлыки: воспоминания, сборник, мемуары

2017-03-11

Олег Басилашвили «Неужели это я?! Господи...»

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далёком отголоске,

Что случится на моём веку...

...Жизнь прожить – не поле перейти.

БОРИС ПАСТЕРНАК «ГАМЛЕТ»

Эта книга – далеко не случайный выбор. Хотел её прочесть. Ждал. Совсем мало знающий о театральной деятельности Олега Басилашвили, но искренне любящий рязановские фильмы с его участием, я не был разочарован своим выбором.

О кино, правда, всего одна главка. Но как неожиданно написано о театре: о творческих неудачах чуть ли не больше, чем о ролях, принесших славу и признание! Сколько метаний, сомнений, поиска... А каким оказывается нужным наращивание психологической брони, чтобы обрести правильное творческое самочувствие!.. Наверное, об этом стоит почитать молодым актерам. Тем более что Олег Валерианович передает атмосферу и Школы-студии МХАТ, и БДТ.

У всех великих артистов есть неудовлетворенность тем, что сделано, и тем, за что полюбили зрители. Зрители ведь очень часто любят не за то (с точки зрения актера, естественно). Раневская терпеть не могла это: "Муля, не нервируй меня!" – главную ассоциацию широких общественных масс, связанную с Фаиной Георгиевной. Папанов не считал прекрасной ролью так полюбившегося народу Лёлика из гайдаевской комедии. Но здесь всё же актера помнят как актера, пусть и не по той роли, какой хотелось бы. А если народная любовь вдруг изливается в вопросе: "Это ведь вы выступали в рекламе пива студенческого?" Как реагировать? С иронией и юмором? Или посетовать? Басилашвили: "«Калифорнийская», «Копенгаген»!! Ты еще «Дядю Ваню» и Хлестакова вспомни!! Эх ты, старый тщеславный маразматик! «Копенгаген» тебе!" Действительно, реклама пива есть реклама пива...

Еще цитата из книги:

"И не утешить себя мыслями: дескать, не в возрасте дело, – люди следят за перевоплощением моим, за мастерством! Не обольщайся! Вон молодые с мобильниками – получше твоего скажут. И в Голливуде снимаются. А виллы!! Виллы! На Канарах, во Флориде, в Испании. И всего-то каких-то два-три миллиона долларов! <...> ...носятся с мобильниками по сериалам, органичненько барабанят свой текст, быстренько сляпают какой-нибудь спектаклик, лучше, чтоб посмешней и про секс (когда-то был ФЭКС – фабрика эксцентрического актера, теперь секс...), чтоб посмешнее... а где не смешно – подкладывают фонограмму гогочущей толпы – дескать, это смешно, смейтесь, как мы, смейтесь вместе с нами, смейтесь лучше нас! И смеются..."

Нет, это не критика старого брюзги. Олег Басилашвили знает, как надо (иногда через мучения) искать и находить образ и как трудно (всё равно трудно!) воплощать его на сцене.

И всё-таки Олег Басилашвили пишет с юмором, иронично. Правильный выбор. Думаю, не только я, а и любой читатель это одобрит.

Вообще, жизнь – сложная штука. Пришлось неоднократно Олегу Валериановичу убедиться в правоте сей незамысловатой истины. Так же, как и той, что провозглашает: государство и Родина – понятия не всегда совпадающие. Например, воспоминание из военного детства:

"Хачмас.

Никогда не забуду название этой станции. Здесь правительство Грузии выбрасывало нас, русских, едущих в Грузию, спасающихся от немцев, смерти, голода, – выбрасывало в неизвестность.

Думаю, эти высокостоящие решили, что немцы уже победили или очень скоро победят, и пытались таким образом заранее заработать себе политический капитал перед будущими хозяевами. Ведь беженцы ехали по вызову на работу в Грузию, с билетами, командировочными бумагами, с детьми, стариками...

Вышвырнули вон.

...

Когда же, когда же мы поедем!!! И вот: трам-брам, трам-бам-бам! Один толчок, другой, поезд дергается, со скрипом начинает ползти, быстрее, быстрее...

Все!

В вагоне – курды, грузины в ярких одеждах, спертый воздух.

Не правительство Грузии, а эти простые люди, с натруженными руками и суровыми лицами, видят, что перед ними – несчастные беженцы из Москвы: маленькая старушка, молодая женщина с исхудалым нервным лицом и грязный, заплаканный мальчик. Нам протягивают яблоки, лепешки, стелют на полку какие-то ковры пестрые, что-то гортанно успокаивающе говорят, бабушка гладит меня, что-то ласковое шепчет, мама, напряженная, рядом... Хорошо..."

Понравилось мне также, что Олег Басилашвили не меняет своих политических пристрастий. Как меняют их хамелеоны, которые постоянно хвалят нынешнюю власть и ругают предшествующую. "Всегда тепло вспоминаю моих товарищей по демократическому крылу Съезда народных депутатов России. Как не вспомнить Ельцина, Гайдара?" – пишет он. И это достойно уважения.

Бывает, что мемуары интересны только тем, что их автором является некий Актер, Режиссер и так далее. В данном случае воспоминания Олега Басилашвили интересны сами по себе. И написаны они хорошим литературным языком.

Автор отзыва на книгу – Дмитрий Кочетков.

Ярлыки: биография, воспоминания, искусство, мемуары

2016-11-30

Книги Виктора Бердинских

Какая жизнь отликовала,

Отгоревала, отошла!

И всё ж я слышу с перевала,

Как веет здесь, чем Русь жила.

(Николай Рубцов)

Виктор Аркадьевич Бердинских – доктор исторических наук (1995), профессор Вятского государственного гуманитарного университета (1996), член Союза писателей России, Почетный работник высшей школы, лауреат Премии Кировской области (2003).

Виктор Бердинских признаётся в любви к сельским людям. Это, по его мнению, люди цельные, душевные, “свои”. На них держалась Россия.

«Пока будет русский мужик – будет и русская армия!» – ссылается он на слова царского фаворита Александра Меншикова, а также приводит воспоминания знакомого по Нижегородскому университету, участника Великой Отечественной войны: «Сколько эти вчерашние крестьяне перекидали земли, понастроили мостов, блиндажей, укреплений, переделали всяческой другой работы на войне! Ни один горожанин даже вчетверо меньшего не смог бы выдюжить. <...> А сколько смекалки! Умения “думать руками” – и даже блоху подковать!..».

Стоит ли в этом случае подробно говорить о русских женщинах? Ведь «женщины в России все-таки и прекраснее, и мощнее мужчин – по духу (о красоте же телесной вообще промолчим – ибо не нашим скудным языком говорить о ней...)»

Каков же его вердикт русскому народу?

Снова процитирую: «Хватало в жизни, конечно, и зверства всякого... И жестоких, и злых, и мелочно-вредных людей она породила немало... Но никогда среди “простонародья” не падали в цене доброта и отзывчивость, трудолюбие и спокойный несклочный нрав».

Виктор Бердинских почти 30 лет занимался тем, что записывал воспоминания крестьян-старожилов, сохраняя таким образом память об исчезнувшем теперь укладе жизни и о «ладовости, сказовости, поэтичности строя народной речи». Его книга «Речи немых» (2011) представляет собой уникальную подборку рассказов крестьян на бытовые и исторические темы. В книге «Русская деревня: быт и нравы» (2013) он объясняет, что устная история – это и метод научного познания, и историческое исследование. И можно сказать, что не только сборник «Речи немых», но и книга «Русские у себя дома» (2016) являет собой жанр oral history: в ней Виктор Аркадьевич уже делится своими воспоминаниями и размышлениями о деревенской жизни.

Если относительная строгость изложения в книге «Русская деревня: быт и нравы» и прямая речь русских крестьян («Речи немых») вас настораживают, то можно обратиться к «Русским у себя дома» и на страницах этого издания познакомиться с интересной позицией автора.

Виктор Бердинских – тоже “русский у себя дома”; ведёт живой разговор простым и образным языком, украшая свою беседу с читателем то народной частушкой, то стихотворным словом русского поэта.

А завершу-ка я это сообщение анекдотом из детства автора представленных книг! Анекдот как нельзя лучше показывает: непредсказуем русский народ, но велик и непобедим.

«Поспорили русский, немец и англичанин: чей спиртной напиток ядренее? Решили испытать на мышах. Дали мыши выпить наперсток шнапса: мышь покачалась-покачалась – и через час уснула. Дали наперсток виски: мышь покачалась-покачалась – и через полчаса уснула. Дали наперсток водки: мышь покачалась-покачалась – да как закричит: “Где кошка? Глаз выбью!”»

Сообщение подготовил Дмитрий Кочетков.

Ярлыки: воспоминания, историческая литература, отраслевая литература, серия, этнография

2016-11-17

Людмила Штерн «Довлатов – добрый мой приятель»

«Людмила Штерн – талантливый юморист и тонкий стилист… Её творчество представляет собой сплав иронической сдержанности и проницательности. У Штерн острый глаз, позволяющий ей подметить детали современной жизни, и точный слух, различающий богатые оттенки городского разговорного языка. Все эти качества превращают чтение её прозы в удовольствие».

Иосиф Бродский

Писать мемуары – дело трудное и неблагодарное. Всегда найдётся критик, который скажет, что всё было не так. Кто-то упрекнёт автора в очернении героя мемуаров. А кому-то покажется, что автор его слишком идеализирует. И уж обязательно попеняют, что о себе любимом он написал не меньше, чем о главном персонаже воспоминаний. Да, признаемся, и такое бывает. И ещё есть такая тенденция: когда умирает человек известный, у него появляется множество друзей. И эти «друзья» в кавычках на знакомстве (порой и совсем не близком) с этим человеком делают имя и известность себе. А порой вытаскивают на свет божий столько негатива, столько грязи и интимных подробностей, что после чтения таких «мемуаров» хочется вымыть руки. Иосиф Бродский, предполагая, что после его смерти могут появиться такие «друзья» (и, к сожалению, появились!), говорил: «Из могилы не ответишь».

Лучше всего высказался на эту тему Пушкин. В письме к Вяземскому он писал: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе...»

К чему это я всё? К тому, чтобы сказать о книге, которую вам рекомендую, и её авторе самые лестные слова: Людмила Штерн «Довлатов – добрый мой приятель». Написана она довольно давно – ещё 11 лет назад, но относится к той категории литературы, которая не стареет. Издана в 2005 году – через 15 лет после смерти Сергея Довлатова. Мне она попала в руки только сейчас, почти случайно (хотела в связи с 75-летним юбилеем писателя что-то почитать его самого и о нём). И это даже хорошо, что сейчас, когда я уже познакомилась с полюбившейся книгой Людмилы Штерн о И.Бродском «Поэт без пьедестала». Я ожидала, что и книга о Довлатове меня не разочарует. Так и вышло. У Штерн, как сейчас говорят, «лёгкое перо». Она пишет, как говорит. И рассказывает так увлекательно, что с любой страницы, какую бы вы ни открыли, хочется читать дальше.

Людмила Штерн поставила перед собой сложную задачу – рассказать в своих воспоминаниях о человеке не просто талантливом, но и сложном, неординарном. Не просто об известной личности, а о друге. А писать правдиво и объективно о тех, кого с юности зовёшь просто «Осей» или «Серёжей», ой как нелегко! Но тут надо отдать должное автору: чувство такта и деликатность, присущие Людмиле Штерн, позволяют ей не переступать черту. "Я дружила с Сергеем Довлатовым, - пишет Л.Штерн, - двадцать три года и в этих воспоминаниях попробую, как говорят американцы, дать его "close up", то есть нарисовать его портрет с близкого расстояния. Сложность задачи заключается в том, что Довлатов был необыкновенно разнообразен. Если бы три-четыре его ипостаси встретились в одном пространстве, они, возможно, друг друга бы не узнали..."

Есть ещё одна особенность в мемуарах именно этого автора: о чём бы она ни писала, чувство доброжелательности и дружелюбия никогда не покидают Людмилу Штерн. За годы знакомства Довлатов и Штерн часто ссорились и мирились. Людмила Яковлевна многое ему прощала и принимала таким, как есть. Но книга написана с большой теплотой. И при этом Людмила Штерн отнюдь не идеализирует своего друга. Отдавая дань его литературному таланту, она рассказывает и о его тяжёлом характере. Она стремится быть объективной.

Когда-то давно, с пору «ленинградской» молодости наших героев, Иосиф Бродский, приметив прекрасную память и литературные дарования Людмилы Штерн, после какого-нибудь яркого события, встречи или разговора часто полушутя-полусерьезно повторял ей: «Запоминай, Людесса… И не пренебрегай деталями… Я назначаю тебя нашим Пименом». Роль, с которой Людмила Яковлевна прекрасно справилась. Когда я читаю книги воспоминаний Л. Штерн, я всегда думаю о том, что мемуары именно так, как она, и надо писать: просто, правдиво и честно. Чтобы читатель верил автору. Людмиле Штерн - верю.

Автор отзыва на книгу - Валерия Базлова

Ярлыки: XX век, воспоминания, литературоведение, мемуары, русская литература

2016-10-20

Исай Кузнецов "Жили-были на войне"

Для того чтобы понять, что такое война, есть только один способ – пройти через нее.

(И. Кузнецов)

Война в этих рассказах прошла через все … жернова и фильтры памяти …, и наружу вышло самое … страшное. … не ужасы бомбежек или голод в плену, не штыковая атака, не танковое сражение… Просто – обнаженное и очень обыкновенное человеческое нутро.

(Д. Драгунский)

Исай Константинович Кузнецов – прозаик, драматург, сценарист. Книгу «Жили-были на войне» он составил из своих военных рассказов и воспоминаний. Эти произведения не о боях и сражениях, а в первую очередь – о людях на войне.

Исай Кузнецов в 1941 году ушел на фронт и служил сержантом в понтонных частях. «У каждого своя война… Мой автомат не стрелял по немцам. Немцы стреляли по мне. Я строил переправы», - говорит автор книги.

Под пулеметным и минометным огнем понтонеры собирали паромы и переправляли на плацдарм первые танки и орудия; под обстрелом вражеской артиллерии сводили паромы в нитку моста; под гул немецких самолетов и разрывами бомб строили высоководные мосты, по которым осуществлялась непрерывная связь с плацдармом, а затем шли наступающие части.

Одна из бригад понтонеров «формировалась в городе Кириллове, в знаменитом Кирилло-Белозерском монастыре, и в ее составе было много вологодцев»; о вологжанах автор пишет с большим уважением, подчеркивая основательное и добросовестное отношение наших земляков к своему труду.

Исай Кузнецов говорит, что его поколение росло с убеждением в неизбежности войны и что победа наша будет молниеносной (рассказ «Это было недавно»). Однако финская кампания заставила несколько изменить шаблонное мышление. «Уверенность в неодолимой мощи нашей армии была слегка поколеблена, но ненадолго».

22 июня… Этот день стал трагической вехой в судьбе целого поколения. И самое страшное на войне – ее будничность, когда под таявшим снегом каждый день обнаруживаются «неубранные со времен прорыва блокады… трупы», когда по оврагу шныряют «здоровенные жирные крысы» и когда каждый день приходится закапывать «в мерзлую болотистую землю обглоданные крысами трупы» (рассказ «Черная речка»).

В такой обстановке уродуются души, девальвируются нравственные ценности. И поэтому – в большинстве случаев – на войне морально травмированы и побежденные, и победители.

Кузнецов пишет порой об очень неприятных в этическом плане вещах, в частности – о так называемом праве победителя (рассказ «Бауцен»).

Наша армия несла освобождение, но… Это пресловутое право победителя. И далеко не всегда сдерживал приказ, «угрожавший полевым судом за насилия и убийства мирных жителей».

Человек, прошедший через войну, иногда попадает во власть животных инстинктов, и это страшно.

Ужас войны еще и в том, что она ломает все жизненные нормы. «Смерть, кровь, ранения, потеря друзей и непрерывная смена географических названий… - все это было так же естественно, как завтрак, обед, сон, холод или жара» (рассказ «Десятое мая»).

Сборник еще интересен и тем, что включает воспоминания автора о предвоенных и послевоенных годах, о друзьях – Зиновии Гердте, Александре Галиче, Борисе Слуцком, Давиде Самойлове и многих других.

Автор отзыва на книгу - Светлана Титова.

Тем, кто интересуется правдивыми мемуарами о пережитом в годы Великой Отечественной войны, наш блог рекомендует также книгу:

Никулин, Николай Николаевич. Воспоминания о войне : [12+] / Николай Никулин. - Москва : АСТ, 2015. - 351 с. - (Фронтовой дневник).

Отзыв на нее можно прочитать ЗДЕСЬ.

Ярлыки: военная тема, воспоминания, рассказы, сборник

2016-08-13

Александр Ширвиндт «Склероз, рассеянный по жизни»

“Живите так, чтобы другим стало скучно, когда вы умрете”

(Слова сатирика Дона Аминадо)

Я счастлив, что успех высок,

Что в ваш гербарий я воткнулся,

Что в «Современник» не утек

И вместе с ним не сиранулся*

(А.Ширвиндт – А.Эфросу)

Эта книга в рекламе не нуждается. Мне, как в старые добрые времена, пришлось немного постоять в общей очереди, чтобы получить книгу для индивидуального прочтения. Удивительный факт: библиотекари, у которых под рукой целые стеллажи литературы, заказывают личный экземпляр этой книги для себя через интернет-магазины. Это правда! И можно ли придумать для книги лучшую рекламу?

«Зачем мне писать о ней?» – спрашивал себя я. Лучшим отзывом на эту книгу было бы что-то наподобие сочинения Ганжи из небезызвестного фильма «Большая перемена». Пустая эсэмэска, как бы сказали сейчас, для привлечения внимания. Ау, кто не знает! Есть такая книга! Читайте и наслаждайтесь! Ведь что-что, а лучше Ширвиндта всё равно не напишешь.

Но – нет! Сам Александр Ширвиндт заметил в заключении: «Всяческие мемуары и воспоминания, как бы они ни были самоироничны, попахивают меркантильностью. Как ни крути, но воспоминатель подсознательно хочет заполучить дивиденды с биографии». Вот и мне тоже захотелось сорвать куш и погреться в лучах славы Александра Анатольевича. Я читал эту книгу! Я пишу о ней сообщение для блога!

Почему так популярна эта книга? Наверное, людям нравится, когда о себе рассказывают с долей юмора, иронии и мягкого цинизма. Ха! Ну и шут этот Ширвиндт!

Еще в большей степени, я думаю, играет роль то, что рассказывается о том, с чем мы и сами часто встречаемся. Только рассказать так не умеем.

По поводу ненормативной лексики (самый скользкий момент для некоторых читателей) А. Ширвиндт написал так: «“Чего ты материшься?” – ужасаются некоторые. Да не матерюсь я, а разговариваю на родном языке. Просто надо в совершенстве им владеть. <...> Конечно, в незнакомых, ханжеских компаниях надо быть осторожным. Сначала проверить степень отторжения слушателя через невинное слово “сука”. Если проскочило, то уже идешь дальше». Сразу отмечу, что нас, читателей, Александр Ширвиндт ханжами не считает. Но вот что поразительно: я... (Опять Ширвиндт и я! Как пиарюсь! Самому противно!) Тем не менее, я (в бытность свою преподавателем) аналогичным приёмом со словом “сука” проверял ханжество студентов. Сука и кобель, доказывал я, употреблять по отношению к собачьему роду можно и нужно. Если у кого-то собака – “мальчик”, а муж – “кобель”, то это свидетельствует о ложно понимаемой культуре речи, лицемерии и ханжестве. И как бы невзначай я говорил: «Вот сука у меня дома некормленая...» Каким взглядом, полным невинного удивления, меня одаривали студентки, только что матерившиеся у туалета!..

Книга Александра Ширвиндта состоит из двух частей. Первая часть «Лоскутное одеяло мыслишек» представляет собой заметки и наблюдения, расположенные в обратном хронологическом порядке. Биография Ширвиндта от 80 до 0 проходит перед глазами читателей, словно “удивительная жизнь Бенджамина Баттона”.

Во второй части А. Ширвиндт пишет о своих знакомых: Михаиле Козакове, Михаиле Державине, Андрее Миронове, Марке Захарове... (не буду всех перечислять).

Книга Александра Ширвиндта имеет возрастной ценз: 18 +.

Именно с восемнадцати лет можно начинать пить, курить и читать Ширвиндта. Но мы, библиотекари, рекомендуем только третье.

Автор отзыва на книгу - Дмитрий Кочетков.

* Речь идет о спектакле «Сирано де Бержерак».

Ярлыки: биография, воспоминания, искусство, мемуары, юмор

2016-07-20

Сергей Капица «Мои воспоминания»

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель...

А.С. Пушкин

В очередной раз убедился, что ученый (настоящий ученый!) и зануда далеко не синонимы. Давным-давно я ознакомился со сборником «Физики шутят», а чуть более года назад прочитал книгу Елены Павловой «Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица» (рецензию на книгу Елены Павловой можно прочитать ЗДЕСЬ). Воспоминания выдающегося ученого и замечательного телеведущего программы «Очевидное – невероятное» Сергея Петровича Капицы оставили у меня самое благоприятное впечатление.

Поэтому мне бы хотелось, чтобы и многие другие прочитали эту книгу.

Чем бы мне заманить тех, кто ищет в первую очередь занимательности?

А знаете ли вы, чего боялся Сергей Петрович в детстве? Что с его точки зрения предпочтительней – «Лего» или «Мекано»? Какая книга с детских лет стоит у него на полке? Когда он увлекся аквалангами? И почему в стихах ему написали всё-таки про лыжи? Играл ли он, будучи советским гражданином, в рулетку? Как Сергей Капица пугал пожилую немку перочинным ножиком? Кому могло достаться от Сергея Петровича, когда он бросался с криком «Бей наркомчиков!»? Сколько баранов, по сведениям С.П.Капицы, стоит собака? И сколько – невеста? В чем, по мнению ученого, превосходство лошадиного интеллекта над человеческим? И питался ли легендарный телеведущий в столовой на уровне позднего палеолита, где варили на открытом огне баранину?

Для остальных потенциальных читателей сообщаю, что книга Сергея Капицы «Мои воспоминания» не обходит стороной ряд серьезных проблем, а также рассказывает о “небезоблачных” временах, когда отец Сергея Петровича (между прочим, будущий лауреат Нобелевской премии) был изгнан со всех постов из-за конфликта с Берией. Сам Сергей Капица тоже в роскоши не купался. Находясь в экспедиции, он как-то написал в одном из писем родителям: «А так мы живем неплохо, если не считать плохое питание и жилищные условия: в комнате 5х5 метров 7 человек + много клопов».

Из книги можно узнать, за что была присуждена Сергею Капице премия Калинги и что послужило причиной доноса на него со стороны главы представительства СССР при ЮНЕСКО. Как появился на свет журнал «В мире науки»? С какими знаменитыми людьми встречался Сергей Петрович? Каково его отношение к Пагуошскому движению и Римскому клубу? Чем запомнилась телепрограмма «Очевидное – невероятное» самому ведущему?

Сергей Петрович говорит на страницах книги об ответственности человека перед обществом и ответственном отношении к делу, научном интересе к окружающему миру и творческом развитии человека.

В общем, рекомендую всем.

Послесловие.

Прочитать о качестве работы корректора этого издания вы можете в нашей БАСНЕ "ТЕКСТ И КОРРЕКТОР".

Ярлыки: биография, воспоминания, мемуары, научная литература, отраслевая литература

2015-11-24

Лариса Миллер «А у нас во дворе»

О, какое печальное сладкое ретро! (Л. Миллер)

Лариса Миллер – автор книг стихов и прозы, член Союза российских писателей.
«А у нас во дворе» – автобиографические рассказы о небогатом, но счастливом детстве в послевоенной Москве, о трагической судьбе отца, погибшего на фронте, о встречах с теми, кто так или иначе повлиял на судьбу автора книги. Нет, далеко не всегда детство можно назвать безоблачной порой, потому что в этот период жизни человек делает много разных открытий: понимает, что не все люди добры, впервые сталкивается со смертью и предательством… Так было и у автора книги. Но было и другое – любящая семья, театр, кино, родной город и множество интереснейших встреч.
«Мы ездили к Папанину на дачу, где я впервые в жизни каталась на машине…».
«Я любила ходить с мамой к Маршаку и к Агнии Барто, потому что там мне давали посмотреть груду красивых детских книжек».
А новогодние елки! Как трогательно рассказывает о них Лариса Миллер!
Пожалуй, одна из самых интересных глав книги – рассказ о представителях разных профессий – сапожнике, портнихе, парикмахере, скорняке – Москвы 50-х. «Каждый из них – король в собственном микрогосударстве, живущем по законам чести. Надувательство, мошенничество, халтура – это не оттуда… . Сегодня эти люди вымерли окончательно…».
В качестве эпиграфа к рассказу, о котором шла речь выше, взяты строки Арсения Тарковского: «Наблюдать умиранье ремесел/ Все равно что себя хоронить».
Именно Арсений Тарковский сыграл решающую роль в становлении Миллер как поэтессы. В своей книге она посвятила ему главу «А если был июнь и день рожденья…».
«Тарковский не хвалил всех подряд. Вышучивал неуклюжие строки, но никогда не делал это грубо». К стихам и людям поэт относился бережно.
Знаете ли вы, что такое «алексеевская гимнастика»?
Основной принцип этой системы – «совершенствуй свое движение, слушай музыку, вспоминай то, что было дано тебе природой, и делай это без натуги и боязни от кого-то отстать, без оглядки на других, абсолютно бескорыстно».
В главе, которая называется «Остров радости», Л. Миллер знакомит читателя с такой системой, рассказывает о Людмиле Николаевне Алексеевой, создавшей ее.
«А у нас во дворе» – интересные размышления автора о жизни, о стихах, о языке; книга чрезвычайно многопланова; для самой же писательницы она – «счастливой памяти настройка», «сладкое ретро», звучащее ностальгически трогательно.

Ярлыки: воспоминания, публицистика, рассказы, российская проза, сборник

2015-09-17

Николай Никулин «Воспоминания о войне»

«Он уже понял, что не обманывает только самое простое: тепло, вода, кров над головой, хлеб, тишина и доверие к собственному телу...»
(Эрих Мария Ремарк «Время жить и время умирать»)

«Мои записки не предназначались для публикации», – написал Николай Никулин в предисловии. Мне сразу же вспомнилась другая книга о войне. Книга Ремарка, посвященная будням Первой мировой, где герой произведения на последней странице романа «был убит в октябре 1918 года, в один из тех дней, когда на всем фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной только фразы: “На Западном фронте без перемен”». Этот роман, который Ремарк сочинял не для публикации, буквально ворвался в большую литературу в конце 1920-х и к 1932 году был уже переведен на двадцать девять языков. Надуманные произведения первых лет (Ремарк писал и до романа «На Западном фронте без перемен») остались в прошлом. Читателей подкупила именно правда жизни. Правда солдата.
Да, бывает разная правда о войне. Правда ученого историка, доказывающая свою теорию. Правда политика, озабоченного имиджем (дай Бог, чтобы имиджем государства, а не своим). Правда генерала, мыслящего масштабно, оперирующего такими понятиями, как единица военной техники и живая сила противника. И правда солдата. Нелицеприятная. Окопная. Человеческая.
Николай Никулин, прошедший войну простым солдатом, раскрывает бытовую сторону войны, рассказывает об её абсурде и жестокости. У войны свои законы и своя природа. Вот цитата:

«...те безобразничали по плану: сеть гетто, сеть лагерей. Учет и составление списков награбленного. Реестр наказаний, плановые расстрелы и т.д. У нас все пошло стихийно, по-славянски. Бей, ребята, жги, глуши! Порти ихних баб!..
Теперь прошло много времени, и почти все забылось, никто не узнает правды... Впрочем, каждая война приводит к аналогичным результатам – это ее природа. Но это страшней опасностей и смерти».

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа, где Н.Н.Никулин (1923 – 2009) работал ведущим научным сотрудником, справедливо заметил: «Он написал книгу о Войне. Книгу суровую и страшную. Читать ее больно. Больно потому, что в ней очень неприятная правда...»
Тем не менее, такая правда, правда фронтовика, отнюдь не умаляет цены нашей Победы. А если кому-то покажутся сцены и выражения этой книги рискованными, то, наверное, стоит вспомнить, что правда всегда глаза колет. И лучше колючая правда, чем пушистая ложь.

Ярлыки: воспоминания, историческая литература, мемуары, отраслевая литература,

2015-08-12

Татьяна Вирта «Моя свекровь Рахиль, отец и другие»

Ах, чего только не было с нами … (Михаил Танич)

Татьяна Вирта – дочь знаменитого советского писателя Николая Вирты; переводчица, автор книги «Родом из Переделкино».

История страны лучше всего воспринимается через призму судеб отдельных людей.

Вирта рассказывает в своей книге о том историческом периоде нашей страны, который называют советским.

Один из этапов этого периода, например, – « …эпоха всеобщего увлечения научными открытиями и всеобщего восхищения подвигами ученых, совершенных во имя познания всего, нас окружающего».

Рассказывая о физиках и лириках, автор книги пишет, в частности, о Якове Смородинском – гениальном ученом. Этот человек был аспирантом Л.Д.Ландау, работал в Институте физических проблем, Институте атомной энергии, а также являлся заместителем главного редактора журналов «Ядерная физика» и «Наука и жизнь».

А лирики… О них сказал Давид Самойлов, что эти люди «в сорок первом шли в солдаты/ И в гуманисты в сорок пятом …».

Сестра мужа Татьяны Вирта – Елена Ржевская, военная переводчица, писательница, человек удивительной судьбы.

Ей пришлось участвовать в обнаружении и идентификации трупа Гитлера, и получилось так, что на некоторое время она стала «хранительницей главного вещественного доказательства смерти Гитлера» – челюсти фюрера, упакованной в бордовую бархатную коробочку…

В своей книге Татьяна Вирта рассказывает также удивительную историю любви свекрови Рахили Соломоновны и ее второго супруга Бориса Наумовича. На долю этих людей выпало столько испытаний, что, кажется, так просто не может быть.

Сталинские лагеря… Об этом сейчас много пишут. Через них прошел и Борис Наумович. И однажды Рахиль Соломоновна приехала к нему на свидание. «Самое поразительное заключается в том, что это свидание состоялось».

Герои книги выстрадали свое счастье и потому умели его ценить…

Автор подробно рассказывает о своем отце – писателе Николае Вирте, судьба которого – продукт и отражение эпохи. По мнению дочери, трагедия отца состояла в том, что «слишком долго гнула его власть…, и что-то главное в нем надломилось, перегорело».

Книга, о которой шла речь выше, будет в первую очередь интересна тем, кто хочет глубже понять непростую историю нашей страны.

Ярлыки: биография, воспоминания, мемуары, публицистика

2015-02-12

Ольга Исаева «Антошка Петрова, Советский Союз»

«Антошка несомненно сродни Тому Сойеру. И быть ей вечно молодой, как Питеру Пену. Я думаю, в русской литературе не было еще такого персонажа».

(Александр Тимофеевский, поэт, писатель)

Я застал советское время. Некоторые детали его вспоминаются довольно ярко. Обязательный портрет В.И.Ленина на стене. Пионерский галстук. Белые банты у девочек. В то же время – переполненные («совсем не резиновые!») городские автобусы и очереди за дефицитом…

И странные (по нынешним временам) мечты. Совсем как у Антошки, которая представляет, как она, прыгая и кувыркаясь в безвоздушном пространстве, укрепляет в лунном грунте флаг СССР и любуется огромной голубой Землей, где за нее волнуется мама. При этом «сердце щемит от любви и благодарности к народу, доверившему ей совершить этот подвиг». Впрочем, эти мечты могут смениться другими. Например, мечтой сходить на фильм «Анжелика – маркиза ангелов», хотя тебе нет еще шестнадцати лет. И такое тоже бывало со мной. А может быть, и с вами?

Все эти ситуации – простые, житейские. Но почему-то от них тепло на душе, даже несмотря на то, что тебе говорят: «Душа – это просто сердце так называют не по-научному».

Цикл рассказов Ольги Исаевой, объединенных главным героем – Антошкой Петровой, – заново открывает наше недавнее прошлое. Но оно не в черном цвете. Более того, такое прошлое нам нравится. Это прошлое написано ностальгией, но без мучительной грусти. (Именно так!) Это воспоминание о том времени, когда солнце ярче, снег белее, трава зеленее. Потому что это время детства. Потому что это потерянное невозвратно. Или потому что тогда – в советское время – мы были наивнее, но и чище, и добрее. По крайней мере, хочется верить, что если уж не сейчас, то тогда…

«Ольга Исаева – словно всевидящий, всеслышащий тайный агент, засланный литературой к истокам родной речи и жизни. Умение видеть, слышать и помнить у нее в сердце», – написал литературовед Лев Лосев. Может быть, и нам стоит обернуться назад, чтобы вспомнить наше недавнее прошлое? Ведь многие из нас родились в СССР.

И пусть своеобразным напутствием нам будут слова Антошки:

Надо дружить с природой.

Стать опытной, бесстрашной,

безжалостной к себе

и ко всему готовой,

если придут фашисты.

Ярлыки: воспоминания, приятное чтение, рассказы, российская проза, современная проза

2014-11-11

А. Шнайдер-Стремякова «Жизнь – что простокваша»

«Жизнь – что простокваша. В ней больше кислого – сладкого мало...»

«Жизнь – что простокваша» – это мемуарный роман, где рассказывается о жизни семьи поволжских немцев. Сначала – краткая история рода, один из представителей которого «летом 1765 года из католической Лотарингии рискнул с семьей на переселение…»

Затем автор (и она же главная героиня повествования) рассказывает о своей судьбе и семье. Зачем? Потому что «грех… закапывать жизнь, которая поможет будущему поколению лучше представить эпоху, в которой жили, любили, страдали и выживали рядовые люди: немцы, украинцы, русские».

На долю немцев-переселенцев выпали те же испытания, что и на долю коренного населения: войны, голод, коллективизация, репрессии…

В августе 1941 года была ликвидирована Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Поволжья, существовавшая в составе РСФСР с 1918 года, а ее жители – немцы – депортированы. Таким образом, семья Антонины Шнайдер оказалась на Алтае среди других спецпереселен6цев (так их называли).

Нелегко приходилось всем, но немцам – довольно часто – еще хуже других, потому что, к сожалению, для многих в то время «немец» и «фашист» значило одно и то же.

Клеймо «второго сорта» не помешало нашей героине получить высшее образование, заниматься педагогическим трудом, добиться успехов на этом поприще. Так сложились обстоятельства, что в 2003 году она со своей семьей решила выехать в Германию, вернуться на родину предков. И что же? «Для немцев Германии я стану презрительной «русской»… Вот уж действительно: «Жизнь – что простокваша. В ней больше кислого – сладкого мало…»

Ярлыки: воспоминания, мемуары, современная проза

2014-10-15

Ричард Харвелл «Колокола»

«Читатели, вот книга, перед которой вы

будете бессильны сопротивляться. Браво и бис!»

М. Дж. Роуз

«Колокола умолкают, когда звучит голос ангела.

Гениальность дарует славу, а любовь придает смысл всему»

(Из аннотации к книге)

«Меня растил человек, который, как мне видится, не мог быть моим отцом» - так начинается примечание для читателя к началу романа. Николаю, написавшему эту фразу, не была известна тайна его рождения, и только после смерти отца, среди оставленных вещей он находит кипу бумаг и находит в них то, что так давно хотел узнать.

Прием публикации чьих-либо дневников, используемый автором, не нов, но все подобные книги, неизменно мне нравились, от этой, же я пришла в восторг! Книга покорила сразу же. В таких случаях всегда немного поражаюсь, как, не зная ни отзывов о книге, не зная ничего об авторе, чуть ли - не наугад взяв с библиотечной полки почитать и получить настоящее читательское наслаждение!

Перед нами история жизни Мозеса Фробена, рассказанная им самим. Родившись от глухонемой деревенской дурочки и злого священника, не имевший имени, почти до четырех лет не умевший ни говорить, ни читать, ни писать, по прихоти священника обреченный на смерть, но спасенный монахами, мальчик оказался властелином звуков и обладателем ангельского голоса. Еще ребенком он находил дорогу по бульканью воды, пению петухов, лаю собак и других звуков. Мог незаметно прокрасться в любой деревенский дом и стащить из кладовки еду для матери и себя.

А начиналось все с колокола, сделанного из гнутых лопат, граблей, старых котлов и всех ненужных в быту вещей. Его мать звонила в этот колокол, издававший самые жуткие и грозные звуки, он сам родился на колокольне. Вся жизнь его от рождения до триумфа оперного певца оказалась окутана атмосферой колокольных звонов.

Спасенного из реки мальчика, монахи - сластолюбец, но необыкновенно добрый Николай и книжный червь Ремус - забирают с собой в монастырь. И именно там открываются его таланты: слух и голос. Но поет он не только в церковном хоре, но и за пределами стен монастыря. В одном из самых богатых домов он знакомится с Амалией, девочкой, ставшей любовью всей его жизни. История стара, как мир, богачка и бедняк не могут быть вместе. Ее обманывают, говоря, что Мозес умер, и выдают замуж за богатого; его, по прихоти церковного регента, вероломно, чтобы сохранить поразительную красоту голоса, кастрируют.

В XVII и XVIII веках кастраты были столь неотъемлемой частью музыкальной жизни, что никто в них ничего не обычного не видел. Кто-то из певцов сам соглашался на подобную процедуру, так как музыка и карьера оказывались важнее любых моральных соображений. Но для Мозеса это стало личной трагедией. Только по одной внешности, довольно женственной, можно было легко различить кастрата, в музыкальной среде, да и не только, их называли по-итальянски « musico».

Несмотря на увечье, подлинные чувства к Амалии помогли ему бежать из монастыря, добраться до Вены, чтобы там разыскать ее.

Но роман не только о любви. Здесь есть и по-мушкетерски преданная дружба, и интересное историческое описание Вены XVII века. Строительство Штаудаховской церкви и потрясающая опера Глюка – бессмертные символы той эпохи. Есть и моменты, когда невозможно не улыбнуться. Без улыбки нельзя читать про описание деталей театральной механики и жизни под сценой театра еще одного друга Мозеса Тассо. Герою помогают не только друзья, а и реальное историческое лицо – композитор Кристоф Глюк с его оперой «Орфей и Эвридика».

У романа нет «хэппи энда», когда все действующие лица вместе и счастливы. На мой взгляд, финал романа - грустный, но отнюдь не мрачный. А его герой Мозес - в дальнейшем это прославленный Ло Свиццеро (Швейцарец), который выступает на величайших оперных сценах Европы, голос которого может заставить рыдать публику, а дам падать в обморок, - все-таки обрел свое счастье.

А еще, книга настолько наполнена музыкой, что думаю, у прочитавшего ее появится желание узнать подробнее об оперных певцах и музыкальной жизни той эпохи.

Ярлыки: воспоминания, дневник, зарубежная литература, музыка

2014-06-11

Нил Гейман «Океан в конце дороги»

Взрослые тоже изнутри не такие уж взрослые. Снаружи они большие и безрассудные, и всегда знают, что делают. А изнутри они нисколько не поменялись. Остались такими же, как ты сейчас. А вся правда в том, что нет никаких взрослых. Ни единого в целом огромном свете.

Нил Гейман «Океан в конце дороги»

Гейман-сказочник, человек, который из самых обыденных вещей может создать необычайно сказочную историю. В его голове родились истории о звездной пыли, о мальчике, видящем мертвецов и живущем на кладбище, о девочке Коралине.

«Океан в конце дороги» на сказку совсем не похож. Скорее это погружение в мир ребенка с пытливым умом и буйной фантазией. Автору удается очень тонко совместить мир выдуманный и мир реальный, настолько тонко выткать полотно книги, что не всегда понятно, где тут вымысел, а где правда.

Имени героя я так и не нашла, наверное, потому что любой из нас может быть на месте этого мальчика, которому выпала честь стать героем этой истории. Истории, которая может случиться с каждым из нас. Ведь у любого человека есть тот океан, который за углом, или в конце переулка, и до которого рукой подать, но так долго идти. И у каждого из нас есть те маленькие скелеты в шкафу, которые портят нам жизнь, которые мы стараемся забыть, о которых совсем не хочется говорить вслух, но которые постоянно рвутся наружу. И мы, уставшие от постоянной скорости жизни, приходим иногда в этот домик на берегу своего океана и предаемся воспоминаниям, о которых затем благополучно забываем до следующего раза. И каждый из нас воюет со своими чудовищами, стараясь спасти своих близких, себя самого и весь мир.

Это совсем не тот Гейман, которого я люблю, это совсем новый Гейман, но он мне понравился тоже. Пусть после чтения книги остался шлейф легкой грусти, ощущение чего-то утерянного, эта история навсегда останется в моем сердце.

Ярлыки: волшебство, воспоминания, дети, зарубежная литература, фэнтези

2014-05-12

Маша Трауб «Осторожно, дети! Инструкция по применению»

Всё-таки удивительно, сколько дети тебе всего открывают. Мне часто кажется, что они учат меня куда больше, чем я их.

Мари Хермансон «Тайны Ракушечного пляжа»

Книга из библиотеки Литрес

На днях я изучала инструкцию, которую написала Маша Трауб.

Сначала читала про себя, но через пару страниц поняла, что в себе держать все это нельзя, иначе можно лопнуть. И я начала читать вслух. Хохот стоял на всю квартиру. Собака напугалась, подумала, что все с ума посходили и лаяла, как сумасшедшая. Даже наша бабушка выползла из-за своего ноутбука и вышла узнать, что происходит. А ребенок внимательно слушал, а потом сказал: «И все она правильно написала».

А ведь все, действительно, правда, от первого до последнего слова. И про папину дочку, и про родительские собрания, и про командировки, и про болезни.

Читаешь и думаешь: «Где-то я все это видела…» И, правда, видела у себя дома, в детском саду, на отдыхе, у друзей. В книге все истории взяты из жизни, то же самое могло произойти у вас в семье.

Уверены ли вы, например, что не запаниковали бы, когда разбился ртутный градусник, или, когда у вашего сына в самолете случился приступ. Смогли бы действовать строго по инструкции, которую сегодня можно спокойно найти в Сети? Думается, что нет. Вот и истории, которые рассказывает автор, практически все разобраны на части психологами, врачами и другими специалистами. Там прописано все, что нужно делать в той или иной ситуации.

Но разве нормальный родитель будет делать так, как написано. Нет, конечно, почти со стопроцентной вероятностью сделает с точностью наоборот. И, что удивительно, результат будет. Может не совсем такой, какой прогнозируют специалисты. Но это же ваш ребенок! И он уникален! И только вы сами можете знать, что для него лучше.

И таких историй может вспомнить великое множество каждая мама и каждый папа, но мы не умеем писать книжки, а Маша умеет. Поэтому тем, у кого растут детки, и тем у кого они уже выросли эта книжка поднимет настроение, а кому-то поможет разрешить свою сложную ситуацию в отношениях с ребенком.

Мамам и папам советую почитать для познания себя и своих детей!

Ярлыки: воспоминания, дети, психология, сборник, семейные истории, семья, современная проза

2013-11-21

Гэри Дженнингс «Путешественник»

«Друг, - молвила милая, - в смене годов

Ты видел немало чужих городов.

Который из них всех милее тебе?»

«Да тот, где искал я любимых следов.

Туда сквозь игольное мог бы ушко

Я к милой пройти на воркующий зов.

Везде, где блистает ее красота,

Колодезь – мой рай и теплица – меж льдов.

… Тот город я лучшим бы в мире считал,

Где жил бы с любимой средь мирных трудов».

Руми (1207 – 1273)

«Когда Марко Поло лежал на смертном одре, родственники, друзья и священник собрались вокруг умирающего, дабы убедить его отречься от той бесчисленной лжи, которую он выдавал за правдивое описание своих путешествий, и с чистой душой отправиться на Небеса. Старик поднялся, проклял всех присутствующих и заявил: «Да я не рассказал и половины того, что видел и делал!» - со слов Джакопо дАкуи, современника Марко Поло и его первого биографа». Из этого эпиграфа к книге становится понятной основная задача «Путешественника» - рассказать читателям то, что осталось недосказанным Марко Поло.

Роман начинается, когда герою лишь пять лет. Его отец с дядей, владельцы Торгового дома Поло в Венеции, уезжают в Константинополь, чтобы навестить там старшего брата, а Поло остается с матерью. Долгое время от них не было никаких вестей, и мать решила, что оба, должно быть, мертвы. Она совсем пала духом, начала слабеть, и когда Поло исполнилось семь лет, умерла. Мальчик остался на воспитании личной служанки матери Зулии. Его всячески холили и лелеяли. Он всегда получал все, что хотел. Бросив школу, но, не сказав об этом родным, он праздно шатался по городу. Любознательному, не доверяющему полученной от других мудрости, ему по душе было охотиться за знанием самому. Много времени он проводил в компании портовых ребятишек, морская соль Венеции гнала его к морю. Двенадцатилетним он влюбляется в коварную красавицу Иларию, а та, чтобы избавиться от опостылевшего мужа, обставляет события так, что мальчик, не убивая, становится убийцей и попадает в тюрьму. Пребывание в тюрьме, попытка побега – уже отсюда начинаются приключения Поло. А затем, как в сказке, домой возвращаются отец и дядя, с Марко сняты обвинения в убийстве.

Отец предпочитает забрать сына с собой в Рим, а затем они поедут на Восток к Хубилаю, пятому монгольскому великому хану.

Вот теперь-то и начинается грандиозное путешествие Марко Поло, продлившееся больше двадцати лет. Что только не пришлось испытать ему и его спутникам! Автор описывает волшебный, сказочный, изумительный мир Востока. На страницах - традиции, обычаи и привычки, кухня разных народов. В книге изобилие эротических сцен и секса. Кому-то отдельные сцены романа покажутся непристойными и бесстыдными. Но Марко хочет не только изучить язык другой страны, очертя голову и опрометчиво он бросается и в любовь. Ему, еще очень молодому, пылкому, интересно узнать о любви все. Почему-то у меня чересчур чувственные, а иногда и скабрезные сцены вызывали только улыбку: ну и нафантазировал автор! И не было чувства глубокого отвращения, я прощала герою все, и была права. Ведь, в конце концов, ему встретилась и настоящая, чистая любовь, и здесь уже не место постельным сценам.

Автор не ограничивался только показом дивной и роскошной жизни Востока. В романе есть и страшные сцены: нападения кочевников на караван, изощренные пытки известного палача, судьбы маленьких красивых мальчиков, которых с детства готовят для сладострастных вельмож.

Думаю, что книга понравится всем любителям толстых романов, ведь она состоит почти из тысячи страниц. Понравится тем, кому хотелось бы прочитать восхитительную и чудную сказку, таким показался мне роман, сказку, которую выдумал Гэри Дженн

Ярлыки: азбука-классика, воспоминания, зарубежная литература, путешествия

2013-10-11

Николай Якубович «Чкалов: взлет и падение великого пилота»

Все выше, выше и выше

Стремим мы полет наших птиц,

И в каждом пропеллере дышит

Спокойствие наших границ.

(Слова П. Германа, музыка Ю. Хайта.

Песня «Все выше…»)

«Говоря о Чкалове, нельзя написать лишь его положительный образ…» – так начал свою книгу автор. А я подумал: «Неужели это очередной пиар? Нет, захотелось тут куска славы от пирога прославленного лётчика!» Но я ошибся. Восстанавливая подлинную биографию Чкалова, эта книга воздаёт должное Валерию Павловичу. Сам Чкалов был человеком с огромным запасом энергии, которую он мог направить и на сильнейшую концентрацию воли в ответственный момент, и на банальную недисциплинированность. И автор Николай Якубович решил написать о Чкалове не наобум. Тема, связанная с лётчиками и летательными аппаратами, уже нашла свое выражение не в одной его книге. Это и справочник «Боевой вертолет Ми-28», и литература, которую теперь любят почему-то именовать «альтернативной историей», хотя к фантастике и параллельным мирам она не имеет никакого отношения: «Неизвестный Антонов: от планеров до транспортных гигантов», «Неизвестный Ильюшин. Триумфы отечественного авиапрома». Книга «Чкалов: взлет и падение великого пилота» продолжает эту серию. Более того, вся жизнь автора была связана (хотя и косвенно) с именем Чкалова. Так, он пишет: «Родился я в подмосковной Чкаловской, там окончил среднюю школу и там же трудился в Научно-испытательном институте имени В.П.Чкалова. Трудно объяснить почему, но я с малых лет гордился этим. Мне довелось часто общаться с людьми, хорошо знавшими Валерия Павловича по работе и часто встречавшимися с ним во время отдыха. Отсюда и интерес к его биографии, к его вкладу в мировую авиацию».

Но, с другой стороны, о Чкалове написано так много, что думается: все информационные резервы исчерпаны, всё сказано и писать уж больше и не о чем. Зачем эта книга?

Вместе с новыми (точнее – замалчиваемыми) фактами биографии Валерия Павловича на нас хлынул поток новых мифов, саморекламы на имени легендарного лётчика и бездарных коммерческих «поделок». Николай Якубович пытается в своей книге отделить зёрна от плевел. Интересна книга и в силу выраженной авторской позиции: автор имеет своё мнение и открыто высказывает его.

Ярлыки: биография, воспоминания, отдел отраслевой литературы, отраслевая литература

2013-09-09

Сергей Беляков "Гумилёв, сын Гумилёва"

Рыжий Львенок

С глазами зелеными,

Страшное наследье тебе нести!

М. Цветаева

Слова Цветаевой оказались пророческими. Всю жизнь звездный мальчик Левушка – Гумилевушка «расплачивался за грехи» своих родителей Н. Гумилева и А. Ахматовой. «Дар слов, неведомый уму, мне был обещан от природы». Да, Лев Гумилев просто не мог не писать стихи! Но сам никогда серьезно к ним не относился, даже записывал их только тогда, когда дарил. Детские его стихи сравнивали со стихами молодого Лермонтова, талант был, но стихи не стали смыслом жизни.

А жизнь свою он посвятил истории и этнографии, изучению Великой степи. Созданная им теория пассионарности и этногенеза лучше других объясняет сегодняшние отношения с мусульманским миром. Заслуги Льва Николаевича как ученого историка спорны, у него много последователей и столько же противников. Он не был отмечен званиями, не был академиком и даже профессором, но его помнят и чтут в Татарии, а в Казахстане новый университет носит его имя.

Судьба Льва Николаевича уникальна, полна тайн и загадок, мистических совпадений, происшествий и встреч. Чтобы поступить в университет, он «зарабатывал пролетарское происхождение», трудился разнорабочим. Он всегда отличался от своих однокурсников острым умом, нежеланием быть как все. Всю жизнь скитался по чужим углам (только последние два года прожил в «своей» коммунальной квартире), годами ходил в одной одежде, был неприспособленным в быту и притязательным в еде. Л.Н. Гумилев был сложным человеком: держался особняком, считал себя дворянином, не умел дружить, выстраивать отношения со своими близкими. Непонятна и болезненная связь с матерью, которая жила своей жизнью, а сына лишь приучала к мысли, что надо рассчитывать только на себя. Кажется, что искренне, всем сердцем любила его только бабушка...

«А все-таки я счастливый человек, ведь всю жизнь писал то, что хотел, то, что думал, а они (многие коллеги его. – С. Л.) – то, что им велели». Это была одна из последних фраз Л. Н. Гумилева. Счастливым человеком называл себя он, отсидевший в лагерях и тюрьмах четырнадцать лет, а в промежутке между сроками воевавший и дошедший до Берлина.

P.S. И еще одно, на мой взгляд, немаловажное добавление. Это просто находка для тех, кто любит сериал "Этногенез". Там все начинается именно с Льва Гумилёва. Маруся - главная героиня первых написанных в этом цикле книг, его потомок. И мне кажется, очень полезно знать, кто "виноват" в появлении такого замечательного книжного сериала.

Ярлыки: биография, воспоминания, отраслевая литература, российская проза, этногенез

2013-08-27

Тесса де Лоо «Близнецы»

Apres le deluge encore nous (фр.)

После потопа снова мы

В небольшом курортном городке случайно встречаются две пожилые женщины, одна из Голландии, вторая из Германии, причем первая, услышав немецкую речь, в ужасе от того, что делает немка в таком месте, как Спа, где на каждой площади, в каждом сквере воздвигнут памятник жертвам двух мировых войн. Но ужас продолжается, когда немка узнает в ней сестру-близнеца, с которой они были разлучены после смерти родителей в возрасте шести лет. Лотту, болезненную, с признаками наследственного туберкулеза и, естественно, не годную для тяжелой физической работы, взяли родственники из Голландии, Анну, как более сильную, выносливую и, понятно, что ни при каких обстоятельствах не сумеющую стать обузой, мачеха оставила в Германии.

У каждой из них сложилась своя, отличная друг от другой, жизнь. Они прожили эту жизнь как бы с разных сторон баррикады. И если одна, никогда не интересовавшая политикой, пройдя побои сумасшедшей мачехи и изнурительный труд, в результате которого уже не могла иметь детей, теперь – нацистка, оправдывающая перед сестрой – мы ничего не знали, то другая – немка, говорит про немцев – вы, а не мы и не готовая простить никого из них. Может это покажется и странным, но у меня образ Анны вызвал больше сочувствия. Пройдя через изматывающий и уносящий здоровье труд на ферме, затем работу медсестры в госпитале, где она тоже не жалела себя, не бросала раненых, как некоторые, встретила и потеряла своего любимого человека, и в итоге осталась совсем одна.

В романе описывается, как жило население на оккупированной территории, и многое об этом мы знаем. Но вот о том, что пришлось пережить и самим немцам в годы войны почему-то принято молчать. И разве есть вина таких, как Анна, что оказались на стороне захватчика, врага всего мира и также вместе с любимыми надеялись на окончание войны?

Весь роман состоит из воспоминаний сестер. День за днем они встречаются, заходят в кафе, беседуют, рассказывая каждая свою историю жизни. И если Анна счастлива, что после стольких лет обрела сестру, Лотта относится к ней с явным отчуждением и неприятием.

Кем же они стали? Врагами? Или все же родными людьми?

Смогут ли понять и простить друг друга вдова офицера СС и женщина, скрывавшая от нацистов евреев в своем доме? Простить или отречься навсегда.

Лотта так и не сумела выдавить из себя два слова: «Я понимаю…» И уже будет поздно жалеть, почему, проникаясь симпатией к Анне, упрямо продолжала разыгрывать неприступность.

Очень человечный и трогательный роман.

Ярлыки: воспоминания, зарубежная литература, психологический роман, семья, современная проза

2013-06-24

Глеб Скороходов "Алла Пугачева. Встречи с рождественской феей"

«Женщина, покорившая мир»…

«Пройти огонь, воду и медные трубы» … Огонь и вода – это, понятно, трудности. Их у Аллы хватило бы на троих. Скитания, поиски своего лица, отказ от профессии, слезы при неудачах, неверие в свои силы, когда препятствия начинали казаться несокрушимой стеной…

Все было.

А медные трубы? Это - успех. Успех, которого она ждала, о нем мечтала, и все же он оказался настолько внезапным и ошеломляющим, что мог оглушить! Под медные трубы легко было потерять себя. Забыть, зачем пришла и что хотела сказать людям…

Вокруг Аллы Пугачевой накручено столько легенд, мифов и домыслов, что их не счесть. И в этой книге читатели, пожалуй, впервые узнают только правду, и ничего, кроме нее, о певице, ставшей своеобразным символом нашего времени.

Эта книга известного телеведущего, лауреата премии "Тэфи" Глеба Скороходова написана на основе личных встреч, бесед с певицей, телевизионных программ, которые она вела. Насыщенная яркими, малоизвестными фактами, она создает объективный портрет примадонны эстрады, возможно в чем-то неожиданный для почитателей ее таланта.

«…За ней стоит нечто большее, чем просто талант. Нечто большее, чем понимание того, что она делает. За ней стоит какая – то огромная власть над людьми…»

Ярлыки: биография, воспоминания, женская проза, искусство, отраслевая литература

2013-03-18

Кэтлин Кент «Дочь колдуньи»

Издательство «Азбука» как всегда удивляет. Мне и раньше попадались книги, изданные там, и это всегда было открытие, или откровение.

На обложке этой книжки немного жутковатая сценка. Женщина обнимает девочку, а вокруг настоящая вакханалия: все горит, люди бегут, лица искажены от страха. «Ну, вот - подумалось мне – Очередная страшилка с мистикой и фантастикой». Но мои ожидания оправдались лишь отчасти.

Это книга о человеческом мракобесии и неведении, о человеческой глупости и «темности».

Историю рассказывает уже взрослая женщина своей дочери. Рассказывает о том, что с ней произошло в детстве. А события, которые ей пришлось пережить, может пережить не каждый взрослый, а тут ребенок 10 лет.

Маленький городок, в котором все на виду, где любой косой взгляд или нестандартное поведение могут привести тебя к общественному порицанию, вплоть до тюремного заключения или смерти.

Мать девочки была как раз из таких, кто не боится говорить правду, кто живет немного по-другому, чем все. Именно это настораживает горожан, они ее не любят и не принимают. Поначалу просто называют ведьмой, а потом сдают властям, которые начинают охоту на ведьм в городке.

В это время как раз происходят события, связанные с Салемскими ведьмами. Простых женщин обвинили в колдовстве и вместе с маленькими детьми посадили в тюрьму. Некоторых сожгли.

Героиня оказалась среди этих несчастных деток в мрачном, сыром и холодном помещении. Сколько же страданий приходится перенести бедным узникам.

Все события мы видим глазами ребенка, который не очень понимает, что происходит и за что с ними так жестоко обошлись.

Никакой мистики, никакой фантастики в книге нет, только случайные намеки на таинственные события.

Хороший язык, проникновенная история. Но слабонервных прошу не читать, целее будете.

Ярлыки: азбука-классика, воспоминания, дети, дневник, зарубежная литература, психологический роман, семья

2013-02-18

Сьюзен Хилл «Миссис де Уинтер»

Ах, если бы знали,

сколько на этом свете злых языков и

как много печали

Мурасаки

Вы помните, как пару десятков лет назад мы открыли для себя творчество Дафны Дю Морье. Это, конечно, те, кому уже не пара десятков. А ее самый известный роман «Ребекка» заворожил нас.

А помните, как начинался роман? «Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Мэндерли. Мне чудилось, будто я стою у железных ворот перед подъездной аллеей и не могу войти». Помните, как героиня, юная и наивная, впервые увидев на художественной открытке усадьбу Мэндерли, буквально влюбилась в этом дом, а затем, волею судьбы, познакомилась и полюбила и владельца Мэндерли, с мечтами о счастье с ним в этом доме.

И вот Сьюзен Хилл продолжает историю «Ребекки». Максим де Уинтер и его молодая жена более десяти лет назад сбежали из Англии. И бегство их пришлось на ночь пожара дома. Они уехали от горящего Мэндерли, чтобы решительно порвать с прошлым и его призраками. Они переезжают из страны в страну, но оба тоскуют по Англии, не признаваясь в этом друг другу. Но неожиданно умирает сестра Максима, и они вынуждены вернуться.

Но возвращаются и призраки, уже не злобой и местью – но памятью. И у героини, не хотевшей причинить боль мужу, появляются свои секреты. Только, когда секреты всплывают наружу, бывает еще больнее. И Максим де Уинтер не сможет жить, сознавая свою вину.

Дух усадьбы Мэндерли витает на всех страницах книги. У героини - страстная мечта жить хотя бы в похожем доме, с совершенством пропорций, зеленой лужайкой, уходящей к морю. И эти моменты самые светлые в романе, без них все воспоминания миссис де Уинтер очень печальны. И сама книга необычайно грустная, печальная и как-то с самых первых строк кажется трагичной и безысходной.

И в самом последнем предложении романа – опять Мэндерли. Только теперь уже не с мечтой о счастье и надеждах, теперь уже частички пепла летят по направлению к Мэндерли, уносимые соленым морским ветром.

Ярлыки: воспоминания, женская проза, зарубежная литература, психологический роман

2013-02-08

Борис Львович «Львович – это фамилия!»

Здесь почти что без утайки

Жизнь, уложенная в байки!

Открывая чью-нибудь очередную попытку описать свою жизнь, читатель может задаться вопросом: «Чего это их всех так тянет?» Борис Львович признаётся: «Со мной, во всяком случае, подобное происходило. Не мог я понять эту тягу – до поры, до времени. Теперь, кажется, понял». И нас, читателей, можно поздравить с этим обстоятельством. Мы, читатели, и писатель по фамилии Львович отныне нашли друг друга. Итак, кто же этот человек с нечастой фамилией?

Друзья, знакомые, вся прогрессивная общественность и весь Интернет не скупятся на представление этого человека: физик, актер, режиссер, бард, писатель, композитор, журналист, организатор концертов и капустников на кинофестивалях, один из авторов и постоянный участник телепрограммы «В нашу гавань заходили корабли». Создатель ансамбля актёрского капустника «Генофонд» и автор книги «Актерская курилка». Как актер-чтец выступает с историями, якобы рассказанными в актерской курилке. Поёт, танцует и иногда делает шпагат на сцене. Мощный талант. Почти что гений. А почему так? А потому что Ленина выгнали, а Львович доучился. Окончил Казанский университет. «Правда ли, – спрашивают его, – что вы получили образование в университете, где учился Ленин?» – «Правда, – говорит, – только Ленина выгнали с первого курса, а мне диплом удалось получить». Впрочем, что это я на байки перешёл? Ведь рецензировать книгу – дело серьёзное. А иначе и читательскую аудиторию потерять можно.

О возможной потере читательской аудитории пишет и сам Борис Львович. Ведь тут, как сообщает автор, «вот какая штука: я еврей». Так о себе на первых же страницах: «До седьмого, представь себе, колена в чистом виде – ни одной примеси». А потом отмечает: «Ну, половину аудитории, слава Богу, потерял. Остальным ещё раз: «Здравствуйте!» – и пошли дальше». А что было дальше, узнаете из книги. В ней Борис Львович рассказывает о собственной жизни, о семье, друзьях, о ярких людях, с которыми его сводила судьба. Попутно он пытается убедить читателя, а заодно и самого себя, что в нашей действительности, как бы непроста она ни была, всегда много смешного и весёлого…

Ярлыки: воспоминания, дневник, искусство, мемуары, отдел отраслевой литературы, российская проза, современная проза

2013-01-31

Владимир Колыхновский «Моя жизнь»

Наша жизнь проходит, что мы оставляем после себя?

Кто-то оставляет великие изобретения, кто-то совершает великие открытия или подвиги, кто-то достигает карьерных или спортивных высот. Но все эти люди публичны, их знают миллионы, а как же быть простым «смертным», которые в своей жизни сделали много такого, о чем не мешало бы знать их потомкам?

Выход есть - писать воспоминания.

Автор книги «Моя жизнь» так и сделал. Перед нами история человека, который прожил счастливую жизнь, несмотря на трудности и невзгоды. Вся жизнь автора от рождения до сегодняшних дней проходит перед нами на страницах книги. Это воспоминания о детстве, о том месте, где родился, где жили предки. Воспоминания о родителях, братьях, о трудностях, которые семья переживала в военные годы.

Но жизнь не стоит на месте и вот уже повествование переносит нас в годы, когда подрастают собственные дети автора, а затем появляются и внуки.

Вторая часть книги посвящена истории Череповецкого порта, того места, где долгие годы работал автор. Здесь краеведы и люди, которые интересуются историей города Череповца могут найти очень любопытные факты. Сразу видно, что проделан немалый труд, собрано большое количество интересных материалов.

Подкупает большое количество фотографий, которые как свидетельства времени повествуют о разных сторонах жизни семьи и предприятия, и представляют собой наглядную фотоле

И хотя у книги нет огромных художественных достоинств, и порой не хватает плавности и легкости языка, такие книги безусловно останутся в истории города, как своеобразный «народный» архив, который расскажет нашим потомкам о том, как жили их предки.

Ярлыки: воспоминания, краеведение, отраслевая литература

2013-01-31

Митчелл Зукофф «Затерянные в Шангри-Ла»

"ЛУЧШАЯ КНИГА 2011 ГОДА" по мнению Amazon.com, TheWashington Post, Apple iBooks и многих других.

Собираясь на невинную прогулку на самолете над островами Новой Гвинеи, группа американских военных, надеялась рассмотреть недавно обнаруженную летчиками долину, получившую название Шангри-Ла, и живущих там туземных жителей с высоты птичьего полета.

Роковая ошибка не справившегося с управлением пилота положила конец этой идиллической экскурсии. Самолет рухнул в самое сердце непроходимых джунглей безвестного острова. Из 24 пассажиров рейса в живых остались только трое — одна женщина и двое мужчин.

Капрал Маргарет Хастингс считала себя независимой девушкой, которая «пила спиртное, но не слишком много» и «Любила мальчиков, но не слишком сильно».

Сержант Кеннет Деккер считал полет подарком на свой день рождения. Лейтенант Джон Макколлом полетел со своим братом – близнецом, 26 лет они были неразлучны. Выжил только Джон…

Спустя трое суток после катастрофы, скитаясь по джунглям без воды и пищи, они столкнулись с вооруженными туземцами-каннибалами лицом к лицу...

Дикари отнеслись к белым людям крайне настороженно. На их глазах оживала древняя легенда о белых богах, которые однажды должны были спуститься с небес и принести с собой конец времён… На момент катастрофы долину и окрестные горы населяли более 100 тысяч туземцев. На их языке глагол «убивать» можно было произнести двумя тысячами разных способов. Они нежно относились к детям, но отрезали девочкам пальцы в честь умерших родственников. Свиней они считали членами семьи и при этом безжалостно забивали их при необходимости. Лучшие воины имели несколько жен. И это было очень важно в культуре, где супруги сознательно воздерживались от секса в течение пяти лет после рождения ребенка.

«Туземцы Шангри –Ла – мудрые люди. Они счастливы. Они знают, что им нужно. Они слишком умны, чтобы позволить нескольким случайным туристам, упавшим с неба, менять ритм их жизни, который складывался веками» ( Запись из дневника Маргарет Хастингс).

Книга читается, как захватывающий приключенческий роман. Описанное в ней местами так же невероятно, как если бы Робинзон Крузо оказался реальным персонажем, прихватившим с собой на необитаемый остров фотоаппарат. Трудно поверить, но все материалы взяты из реальных источников — приведенные в книге фотографии и копии документов ждали своего часа 65 лет!

Добро пожаловать в рай, из которого трудно спастись!

Ярлыки: воспоминания, зарубежная литература, приключения, современная проза

2013-01-29

Дарья Форель «Лечебный факультет, или спасти лягушку»

Эскулап эскулапу рознь...

Предупреждаю сразу: не читать тем, кто болен, у кого аллергия на врачей, кто не любит эскулапов. Да и нормальным людям я бы сильно тоже не рекомендовала.

Почему? Да просто после прочтения этой небольшой книжечки ваш бедный мозг откажется воспринимать врачей адекватно.

Да, да Вы навсегда разлюбите эскулапов, потому что Вам расскажут о том, как из нормальных мальчиков и девочек, которые, полные романтических ожиданий от вступления в «великую» профессию, получаются те самые циничные, грубые и невоспитанные «врачихи» и «врачишки».

Автор книги описывает, по сути, кусочек своей жизни, тот ее период, который выпал на обучение в медицинском ВУЗе.

Ну а, как известно, каково обучение, такой специалист и получается, короче «как телегу смажешь, так она и поедет». Дарья, а героиню зовут, как и автора, и фамилия у нее такая же, как у автора – Форель, вспоминает какие предметы они проходили в процессе обучения, вспоминает однокурсников и преподавателей.

Казалось бы эти годы обычно все вспоминают, как самые прекрасные годы своей жизни –«студенчество»: никакой ответственности, «взрослая» жизнь.

А тут сплошные «ужасы»: преподаватели - мелкие коррупционеры, однокурсники, которые учатся спустя рукава и она сама, девушка, успевшая послужить в израильской армии и готовая, по ее мнению, к тяготам студенческой жизни. Но тяготы оказались настолько тяжелыми, простите за повторение, что Дарья не смогла работать по профессии, которую получила и стала журналистом.

И книга эта больше похожа на заметки, которые затем собрали под одну обложку. Интересна структура книги: каждая главка названа как предмет, который изучают будущие врачи (Гиста –гистология, Бэ-ха – биохимия, Пат-физ- патологическая физиология и так далее. Некоторые названия знают только специалисты).

А вообще, за Державу-то обидно. Мне, кажется, не везде все так плохо, есть и честные преподаватели и умные студенты, просто автору не повезло.

Ярлыки: воспоминания, медицина, рассказы, российская проза, русская литература

2013-01-28

Вера Прохорова «Четыре друга на фоне столетия»

«Рихтер, Пастернак, Булгаков, Нагибин и их жены.

Мемуары в письмах и воспоминаниях»

Я советую почитать вам мемуары удивительной женщины, которая создавала их на протяжении всей своей жизни.

«Святослав Рихтер жил не один. Камерная певица Нина Дорлиак стала для пианиста гражданской супругой…» Или… «Когда Булгаковы только стали жить вместе, Михаил Афанасьевич взял с жены слово, что умрет у нее на руках. Булгаков вообще довольно часто говорил о своей смерти…»

«Белла Ахмадулина – это человек, в котором сходились и ад, и рай. При том, что она была потрясающим поэтом.»

«Был ли Пастернак веселым? Он был… Его часто сравнивают с арабским скакуном, в нем была его сила, скулы такие. Он был уверен в настоящем. Знал как земля произошла, что такое солнце…»

В этой книге много действующих лиц: Борис Пастернак и Михаил Булгаков, Константин Станиславский и Марина Цветаева, знаменитый профессор Московской консерватории Генрих Нейгауз и сталинский нарком Ежов, Юрий Нагибин и Белла Ахмадулина, художник Валентин Серов и Роберт Фальк, академик Андрей Сахаров и министр культуры Екатерина Фурцева.

И многие другие – великие и не очень – персонажи.

Но главных героев всего двое - Вера Ивановна Прохорова, потрясающая женщина, чья судьба пропустила через себя все коллизии и трагедии ушедшего столетия. И пианист Святослав Рихтер, чья жизнь оказалась неразрывно связана с Верой Ивановной.

Знаменитый пианист Генрих Нейгауз, учитель и друг Рихтера,

в одном из своих писем ему писал: «Мне бы следовало лет пятьдесят писать, «набивая руку», чтобы написать о тебе хорошо и верно».

Ярлыки: воспоминания, дневник, мемуары, русская литература

2012-11-06

Ирина Поплавская "Именем Христа"

На книге интригующая надпись: Живой Журнал: новый формат!

Что такое Живой Журнал я примерно представляю, и фишка это уже не нова. Такой журнал издан под авторством Гришковца.
чаще всего это коротенькие зарисовки автора о его жизни, о тех моментах жизни, которыми он хочет поделиться с нами, читателями этого Журнала.
Повесть "Именем Христа" - это письма к подруге, письма-размышления о жизни, о Москве, о том поколении людей, которые были лишены веры.
Каждое письмецо открывает нам новую грань переживаний главной героини Иветты.
Она кинорежиссер, человек связанный с искусством, поэтому ее взгляд на нашу жизнь - взгляд незаурядного обывателя, а взгляд творческой личности.
Некоторые истории, содержащиеся в письмах рассказывают с надрывом о чванстве и глупости нынешних телевизионщиков, в некоторых нашла свое отражение действительность советская, тоже порой малопривлекательная.
А есть настолько светлые воспоминания о детстве, первой влюбленности, что кажется, вот и у тебя тоже было, только чуть-чуть не так.
Здесь, в этой тоненькой книжечке уместилась вся жизнь главной героини, ее жизненные ценности и приоритеты. Во многом они оказались схожи с моими.

Ярлыки: повесть в письмах, психологическая повесть, российская проза

Ярлыки: