Как на самом деле живут в стране контрастов на стыке религий и культур?

Иосиф Бродский был самым лучшим из людей и самым худшим...

Несколько лет назад, стоя перед стеллажами книжного магазина в Санкт-Петербурге и решая, какую книгу об И.А. Бродском мне купить, я безошибочно выбрала книгу Людмилы Штерн «Поэт без пьедестала», интуитивно понимая, что женщина мне расскажет об Иосифе Александровиче гораздо больше, чем его друзья-мужчины. Или, вернее, не больше, а более детально, обращая внимание не только на события и поступки, но и на их мотивацию, психологические особенности персонажей или героев рассказа. Мои надежды оправдались полностью, за что я глубоко благодарна автору. И поэтому, встретив новую книгу о Бродском, написанную женщиной, я с удовольствием погрузилась в чтение. Рекомендую вам: Эллендея Проффер Тисли «Бродский среди нас».
Эллендея Проффер – вдова Карла Проффера, слависта, основателя издательства «Ардис». Человека, которые невероятно много сделал для Бродского. Их связывали почти 30 лет дружеских, но непростых отношений. Именно К.Проффер встречал изгнанного из СССР Бродского в Австрии. Помог ему получить визу в США, нашёл работу в университете. С 1977 года все русские поэтические книги Бродского публиковались а издательстве «Ардис». Но самое главное, Эллендея и Карл, проявляя искреннее дружеское участие, помогли Бродскому  адаптироваться в новой для него среде в Америке. «Несколько лет, - говорил Иосиф Александрович, - Профферы заботились обо мне, как будто я был их четвёртым ребёнком. И все эти годы я был спокоен, как ребёнок, хотя он был всего на пару лет старше меня. В любое время дня и ночи – я знаю это по личному опыту – он был готов за тебя заступиться: ворча, ругаясь, но без оговорок».
Перед смертью К.Проффер работал над воспоминаниями, которые его вдова хотела опубликовать, но по воле Бродского они не увидели свет. В мемуары самой Эллендеи, посвящённые Бродскому, вошли и фрагменты заметок её мужа.
Книга подкупает своей искренностью, неприкрашенностью событий и характеров. Со страниц воспоминаний перед  нами встаёт и молодой, ещё «ленинградский» Иосиф, и Бродский – американец, лауреат Нобелевской премии. Автор рассказывает нам и о литературных предпочтениях поэта, и о его мировоззрении, и об отношениях с разными людьми. Читаешь – и видишь живого Бродского, человека сложного и противоречивого. Впрочем, как и все гениальные люди.
«Иосиф Бродский, - пишет Эллендея, - был самым лучшим из людей и самым худшим. Он не был образцом справедливости и терпимости. Он мог быть таким милым, что через день начинаешь о нём скучать; мог быть таким высокомерным и противным, что хотелось, чтобы под ним разверзлась клоака и унесла его. Он был личностью».

Автор отзыва на книгу - Валерия Базлова.

Риск – дело благородное?

Беар Гриллс – бывший спецназовец британской армии, а ныне известный телеведущий и путешественник, совершивший восхождение на Эверест и пересекший Северную Атлантику на надувной лодке. Он известен нам и как герой программ канала Disсovery «Выжить любой ценой», и как автор бестселлера «Грязь, пот и слёзы». Впрочем, не буду пересказывать то, с чем любой человек может ознакомиться, обратившись к книжной аннотации.
Напишу о другом. Ведь для прочитанной книги у меня, как и у любого доморощенного критика, всегда под рукой есть ёмкость с мёдом и предмет для зачёрпывания дёгтя. Дёгтя я уже зачерпнул, так что извольте.
Помнится, во время съёмок телепрограммы друзья по проекту дали Гриллсу совет втянуть в рот дождевого червяка и съесть его заживо. Мол, это понравится зрителю. (Об этом он сам написал в книге «Грязь, пот и слёзы», о которой, кстати, сообщал наш блог.)
Так вот. Я сделал вывод, что Гриллсу свойственен «пищевой экстремизм». Любит он эпатировать публику, поэтому первый же рассказ его книги «Истинное мужество» посвящен ситуации, когда оставшиеся в живых после аварии ели не только человеческое мясо, но и органы: почки, печень, сердце, лёгкие. Жуть! «Услышав историю о Нандо Паррадо и его товарищах, – пишет автор, – многие воспринимают её лишь как рассказ о случае каннибализма. Некоторые даже критикуют этих людей за принятое тогда решение. Разумеется, они не правы». Но прав ли автор, утверждая, что другие не правы? Не знаю. Выживание в экстремальных условиях остро ставит морально-этические вопросы. И отвечают на них по-разному. В подзаголовке представленной книги пишется, что в ней рассказываются «реальные истории о героизме и мастерстве выживания». Может быть, в случае людоедства мастерство выживания и есть, но есть ли героизм? Сам Нандо Паррадо по поводу изложенной выше ситуации сказал, что это был «не героизм или приключение. Это был ад». В общем, Беар Гриллс предпочёл начать свою книгу с «адской» истории. Наверное, именно этого и можно было ожидать от парня со столь суровым лицом на обложке. Да, и нужно помнить о совете с червяком. Хотя о вкусах не спорят.
Ладно. Как говорил Черчилль, «проходя через ад, не останавливайтесь». Поэтому пойдём дальше.
Книга Гриллса представляет собой сборник биографий тех людей, которых автор считает своими героями, своеобразными источниками физических и моральных сил, подталкивающих к подвигам. Среди названных автором героев есть и те, кто хорошо знаком широкой публике: Тур Хейердал, капитан Скотт, Руаль Амундсен... Но все истории подобраны автором так, чтобы передать боль и лишения чрезвычайных ситуаций и чтобы рассказать «о еще больших тяготах – мучительных, душераздирающих, но воодушевляющих в равной мере». Беар Гриллс, как Данте, ведёт читателя по кругам ада: «от ада антарктического до пустынного, от проявлений беспрецедентной храбрости до столкновений с невообразимым ужасом и осознания необходимости лишиться руки, чтобы выжить».
У меня, обывателя-домоседа, возник вопрос. А зачем идти на такой риск? Впрочем, книга Гриллса адресована домоседам другого типа. Они, как правило, не задают подобных вопросов, а просто читают об экстремальных ситуациях, не выходя из дома. Чтение такое на любителя, но весьма любопытное. Можно пощекотать себе нервы в уютной обстановке комфортных квартир.
Но если вдруг истории из книги Гриллса вас начнут подталкивать к подвигам, то здесь нужно вспомнить, что, кроме историй, есть еще руководства по выживанию в экстремальных условиях и что без этих руководств лучше не бросаться в омут приключений. Кстати, сам Беар Гриллс написал инструкцию по выживанию в виде книги под названием «Жизнь в дикой природе». Там как раз речь идёт о бивуачных мешках, естественных и искусственных укрытиях, а также полезных навыках типа того, как развести огонь.

От политики бегу, а она за мной… на пятки наступает, никак не уйти… (Петр Лещенко)

Петр Лещенко – легендарный эстрадный певец, которому однажды аплодировал сам Шаляпин, определив талант Лещенко как «необыкновенный».

В 1925 году Лещенко объездил с выступлениями Будапешт, Прагу, Варшаву, Париж… В 1937 записал на диски три десятка песен в венском филиале английской фирмы звукозаписи «Коламбия», а в 1940 году на лондонской студии – восемьдесят. От чудного голоса Петра Лещенко сходили с ума экзальтированные барышни и дамы. Он вырос в бедности, но благодаря своему таланту стал очень обеспеченным человеком, а умер Петр Константинович Лещенко… в тюремной больнице в 1954 году.

Так произошло потому, что он, как и многие, стал заложником большой политики, хотя сам всегда старался держаться от нее в стороне. Но не получилось.

Петр Лещенко родился в 1898 году. «Халупа-мазанка, где жил Петя с матерью, отчимом Михайлой и малолетними сестренкой и братом, стояла на окраине Кишинева».  Артистический  дебют Лещенко состоялся в кишиневском ресторане «Каса маре»; трио, в составе которого он выступал, очень быстро завоевало симпатии публики.

А затем – служба в 7-й Донской казачьей дивизии, школа прапорщиков, Первая мировая война, гражданская война, служба в Белой армии, ранения…

Петр Лещенко как уроженец Кишинева стал подданным Румынии: Бессарабия после гражданской войны отошла к этому государству. Именно здесь он сделал головокружительную артистическую карьеру.

Но от политики, даже если своим голосом ты покорил полмира, не спрячешься. Тем более с таким характером, как у Лещенко.

Услышав, например, в венской пивной разговор о том, «что все пространство, где живут русские, должно принадлежать Германии и Австрии», артист, конечно же, сдержаться не смог и высказал свое мнение по этому поводу, и был жестоко избит.

Вторая мировая война. Румыния – союзник фашистской Германии. Для Лещенко это – личная трагедия.

Во время гастрольной поездки в Советский Союз на оккупированные территории он слышит в свой адрес: «Фашистский лакей!» А Лещенко, между прочим, помог партизанам и был под подозрением у немцев; потерял друга-импресарио, что стало незаживающей душевной раной артиста.

Советские войска в Румынии. Лещенко продолжает петь и делает это с радостью. Но кто-то посчитал его прислужником фашистов, и Лещенко оказался за тюремной решеткой. Так удивительный талант стал очередной жертвой политических амбиций…

 

Примечание.

По сценарию Эдуарда Володарского был снят восьмисерийный телесериал о жизни и творчестве Петра Лещенко. Режиссер – Владимир Котт, в главной роли – Константин Хабенский.

"... самое главное я понял в тот миг, когда меня, прикованного цепями к стене, избивали. Мой разум кричал, однако и сквозь этот крик я сознавал, что даже в этом распятом, беспомощном состоянии я свободен – я могу ненавидеть своих мучителей или простить их".

Г. Д. Робертс.  Шантарам

"Ты, мой ночной мотылек, летаешь, летаешь, летаешь,

Что ждал тебя мой огонек, не знаешь, не знаешь, не знаешь..."

(Популярная песня)

 

Всегда интересуюсь новинками книг серии "The Big Book", выходящих в издательстве "Азбука". И, как правило, книги меня не разочаровывают. Вот и книга "Мотылек" не обманула моих ожиданий. Оформление обложки Ильи Кучмы – такое же, как у романов "Шантарам", "Путешественник" и "Ацтек". По сходству сюжета их можно отнести к одной серии: побег из тюрьмы строгого режима, приключения, путешествия.

Книгу прочитала уже давно, но впечатления такие позитивные, что хочется поделиться. Герой романа Папийон (по-французски – мотылек) обвиняется в убийстве сводника, осведомителя полиции, и приговаривается к пожизненным каторжным работам. В камере-одиночке он вынашивает план будущей мести после побега, как будто побег уже удался. С самой первой минуты заключения он не смиряется с обстоятельствами, не скатывается "вниз по сточной канаве" и не позволяет издеваться над собой. Уже через неделю после перевода в тюрьму надзиратель-экзекутор жестоко избивает его и еще одного заключенного. Казалось бы, безвыходная ситуация, но он, нагишом, избитый, умудряется заметить через коридор, что в кабинете врача греется большая кастрюля, одним махом хватает ее и выливает воду в лицо садиста… До отъезда на каторгу во Французскую Гвиану происходит еще несколько эпизодов, показывающих его несломленный характер. 

На сорок третий день пребывания на каторге вместе с двумя товарищами он совершает первый побег. Они плывут в разваливавшейся на ходу лодке, попадают на остров прокаженных, а те были добры  и щедры к беглецам, великодушно им помогли. Много дней они провели в океане, прежде чем их перехватывает колумбийская береговая охрана и отправляет в местную тюрьму… И вновь побег!

Три попытки бежать из тюрем заканчиваются неудачей. Мотылька выдают французским властям, вновь возвращают в Гвиану, где он сидит два года в одиночной камере. После одиночки он опять готовится к побегу, но его выдает каторжанин. Снова камера-одиночка. Приговор – восемь лет. А затем опять из тюрьмы в тюрьму и ... побеги, побеги, побеги. 

Я перечисляю только факты, но каждый побег – отдельная история, где есть тюрьмы с их жестокими, нечеловеческими нравами, гибель людей и есть природная стихия, сообразительность и неукротимое стремление к свободе героя. (Вспомнить хотя бы его побег на двух связанных мешках, набитых высушенными кокосовыми орехами.) Себя Папийон нередко сравнивает с героем известного романа Дюма. И только через тринадцать лет он оказался на свободе в Венесуэле.

Роман был впервые издан в 1969 году, но читается легко, так, как будто был написан вчера. Сила духа героя, его нетерпимость к беззаконию и несправедливости придают книге о тюрьмах и побегах (тема та еще!) бодрость, жизнерадостность и оптимизм. 

К тому же выясняется, что "Мотылек" – это автобиографический роман. Автор этого повествования в двадцать пять лет был обвинен в убийстве и приговорен к пожизненному заключению. Через тринадцать лет уже в Венесуэле Анри Шарьер женился, построил дом. Но тут новое несчастье – землетрясение, и он потерял все. Вот тогда ему и пришла мысль написать книгу о пережитом. В послесловии к роману говорится, что в Париж Шарьер все-таки приехал, но только когда стал знаменитым и состоятельным. И мстить уже никому не хотел.

Думаю, что книга понравится тем, кто любит яркие приключения. У нее есть и достойный уважения герой, благодаря которому она наполнена неиссякаемым оптимизмом. Возможно, книга кого-то просто научит радоваться.

У меня всего лишь два недостатка.
Плохая память и ещё что-то!
(Екатерина Дашкова)

Если вы были в Петербурге, то, наверное, не обошли вниманием величественный памятник Екатерине II. Императрица окружена соратниками, которые для создателей памятника (скульптора Михаила Микешина и архитектора Матвея Чижова) были воплощением духа Екатерининской эпохи. Среди мужчин (Александра Суворова, Петра Румянцева, Григория Потемкина-Таврического… всех не буду перечислять) в окружении императрицы увековечена лишь одна-единственная дама – Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова. Вот она: и красивая, и умная, и книжку читает… Екатерина Романовна, замечу мимоходом, просилась даже в Братство вольных каменщиков (масоны были «популярны» в XVIII веке), но не была туда принята «по дамскому своему состоянию». Как заметил её современник, Екатерина Дашкова «в дополнение к своей красоте имела несчастие быть умной». В общем, редкое сочетание. А раз так, то без сплетен и взаимоисключающих характеристик никак нельзя.

Маленькая порция лести из моря того восхищения, которое могла вызвать Екатерина Дашкова:
Женщина выше своего времени!
Бескорыстная патриотка!
Верная супруга!
Рачительная хозяйка!

А теперь маленькая порция зависти и грязи:
«Бой-баба с замашками принципессы»!
Рука, готовая вонзить кинжал в сердце Петра III!
Любовница графа Панина!
«Скупяга»!

Ну и ну! Где же здесь истина? Автор биографии историк О.И. Елисеева замечает в прологе: «Комплиментов не будет. Личность Дашковой слишком масштабна, чтобы простое славословие в её адрес помогло разобраться в сложившейся ситуации». А ситуация такова: были интриги, скандалы, попытки политических убийств, перевороты и любовь одной женщины к другой. В общем, скучать не приходится!
Ольга Елисеева подбадривает читателя выйти за круг воспоминаний Дашковой о себе самой (имеются в виду её знаменитые «Записки»), так как чтение их сродни неосторожному обращению с андерсеновским зеркалом, которое, если вы помните, разбили тролли. Осколок этого зеркала попадает в глаз, а дальше вы видите совсем не то, что есть на самом деле.
«Можно остаться в лабиринте ее воспоминаний и растравлять душу жизнью, прожитой в воображении. А можно выйти.
Дело того стоит».
Поверим автору?

Без женщин жить нельзя

На свете, нет!..

("Сильва", автор слов В. Михайлов) 

О женщины, вам имя – вероломство!

(Уильям Шекспир «Гамлет»)

Времена матриархата, если они были когда-то, благополучно миновали, и главными творцами истории стали мужчины. Как у них получалось делать историю, можно узнать из многочисленных источников, среди которых есть и такой: «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла.

Читаем: «Злодейства и убийства свои он начал с Клавдия» и «Поистине никого из близких не пощадил он в своих преступлениях». (Это о Нероне.)

«Он с жадным любопытством присутствовал при пытках и казнях истязаемых, по ночам в накладных волосах и длинном платье бродил по кабакам и притонам, с великим удовольствием плясал и пел на сцене» (А это уже Калигула, не иначе как предвосхитивший европейские гей-парады. Всё-таки в будущее смотрел сей государственный муж!)

Калигула! Твой конь в Сенате

Не мог сиять, сияя в злате,

Сияют добрые дела...

Ладно, давайте ближе к женщинам, которых мы все любим. Уж они-то должны наполнить историю миром, любовью, добротой и милосердием. Так оно и было во времена республиканского Рима, когда на почтенных матрон, посвятивших свою жизнь домашнему очагу, иных забот и не возлагалось. Но что о них можно написать интересного? Древнеримских авторов спасали весталки, нарушавшие обет целомудрия. За свой грех их хоронили заживо! И об этом античные авторы писали, надеясь произвести сенсацию (эдакая «Большая стирка» & «Пусть говорят» в древнеримском формате). Благодаря им, о весталках-то (в отличие от почтенных матрон) мы знаем неплохо. 

А далее наступили времена императорского Рима. Женщины добились права на часть власти мужчин, не говоря уже о власти над мужчинами, обладающими властью. То есть женщины могли править мужчинами, которые правили Римом. Так-то!

Подведем итог. Почти все женщины, о которых идет речь в книге Геннадия Левицкого, были красивы. Значимое в гендерных отношениях явление! Из списка моральных качеств: хитрость, коварство, изворотливость, целомудренность, скромность, благородство – эти красавицы чаще выбирали... Догадайтесь сами, что именно.

Имена женщин Древнего Рима, которым посвящена книга Геннадия Левицкого, я называть не буду. Кроме Клеопатры, вряд ли они хорошо известны широкой публике. Да и не в этом суть. Автор книги – профессионал, специализирующийся на истории Древнего Рима, – знакомит нас с яркими персонами Античности. Его книге, как и всей серии «История. География. Этнография», свойственны легкость изложения, занимательность и в то же время документальность, опирающаяся на первоисточники (в данном случае – труды античных авторов).

Будем считать, что на страницах книги Геннадия Левицкого женщины Древнего Рима назначили нам свидание. Отказываться нельзя. Хотя осторожность соблюдать стоит...

 

«Мадемуазель, Вы будете красой и гордостью 

нашего балета…»    (Александр  III)

Ах, чего только не было с нами … (Михаил Танич)

«Дыбенко пошел на Крыленко, а Крыленко на Дыбенко, они друг друга арестовывают, и Коллонтайка, отставная Дыбенкина жена, тоже здесь путается…»
(Из дневника Зинаиды Гиппиус)

В чем только не обвиняли Александру Коллонтай! В мещанстве, буржуазности, порнографии, бульварщине… Еще бы! Феминистка! Отсюда могли быть шуточки и анекдотцы чисто мужские. С некоторым пренебрежением. Взгляд – сверху вниз.
Например, Питирим Сорокин высказался о Коллонтай так: «Что касается этой женщины, то, очевидно, ее революционный энтузиазм – не что иное, как опосредованное удовлетворение ее нимфомании».
Дневниковая запись Зинаиды Гиппиус – из той же оперы ария, хотя и пропетая женским голосом.
Но феминистка феминистке рознь, скажу я вам. Интересны требования современных феминисток: заменить у пешеходных светофоров мужской силуэт на женский (а то! пора бороться с мужским деспотизмом!); поставить вопрос, почему у женщин в гардеробе есть мужские вещи, а у мужчин женских – нет (найти бы предлагаемый перечень женских вещиц, рекомендованных для носки мужчинам!).
А что считала важным феминистка Коллонтай? Равную для женщин и мужчин зарплату, минимальные нормы охраны труда, в том числе восьмичасовой рабочий день, неиспользование женщин на производстве, вредном для женского организма, обустройство мастерских, где должны быть раздевалки, умывальники, теплые туалеты с сиденьями. Совсем другое дело! Проблемы-то – насущные!
Впрочем, противоречивых моментов в жизни Александры Михайловны можно найти уйму.
Возьмем “женский вопрос”. Коллонтай полагала, что буржуазная идеология “воспитала в людях привычку смешивать чувство любви с чувством собственности над другим человеком” и что эта привычка должна отмереть, но сама болезненно переживала разрыв с любимым мужчиной.
Она считала, что детей рожают во имя интересов общества. Так сказать, вскормила материнским молоком – и свободна! Но своего сына, к которому относилась очень трогательно, она вовсе не воспринимала только лишь как “члена трудовой республики”.
А политика? Лев Троцкий вспоминал: «Коллонтай встала в ультралевую оппозицию не только ко мне, но и к Ленину. Она очень много воевала против “режима Ленина – Троцкого”, чтобы затем трогательно склониться перед режимом Сталина».
Итак, в юности – бунтарь, в зрелые годы – консерватор. Иссякла любовная страсть, и вот уже Коллонтай – расчетливая эгоистка, легко расстающаяся с идеалами юности…
Так чем же интересна её биография в качестве “читабельного жизнеописания”? Любителям отечественной истории, конечно, не будет безынтересным узнать, кто и как устанавливал советскую власть. Я уж не говорю о перипетиях советской дипломатии, которые безусловно интересны. (Кстати, заслуги А.М.Коллонтай на дипломатическом поприще были оценены очень высоко). Но это далеко не всё.
«Жизнь Александры Михайловны Коллонтай могла бы стать сюжетом для телевизионного сериала – увлекательного, авантюрного, со множеством интереснейших, в том числе любовных, линий», – написал Леонид Млечин. Действительно, Павел Дыбенко, балтийский матрос и второй муж Александры Михайловны, завел роман на стороне, а затем (после объяснения с женой) выстрелил из револьвера себе в грудь. Мелодрама, да и только! Надо сказать, это не единственный мелодраматический момент жизни Александры Коллонтай. Как известно, первым стрелялся сын генерала Драгомирова Иван; будучи безнадежно влюбленным в очаровательную Шурочку, он пустил себе пулю в лоб.
Леонид Млечин – автор большого числа историко-публицистических книг, часть которых переведена на иностранные языки. Пишет он легко, балансируя между строгой фактографией и популярной публицистикой. Подтверждает объективность изложения цитатами и мнениями многих авторитетных людей. Не исключение и эта книга, выпущенная издательством «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей».
В общем, “жэзээлки” держат марку! И это радует.

Кто может понять сложный сердечный механизм
женщины Серебряного века?
(Б. Носик)

Борис Михайлович Носик – русский писатель и литературовед, с 1982 года живший во Франции. В сфере его интересов был и феномен Серебряного века русской литературы.
Женщины Серебряного века… Поэтессы и дерзкие авантюристки, музы и подвижницы.
Автор относится к персонажам своей книги неоднозначно, порой иронизирует, иногда недоумевает и даже негодует.
Но есть на страницах его книги такие образы, которыми он восхищается.
Светлейшая княгиня Софья Алексеевна Волконская… Ее добрачная фамилия – Бобринская.
Софи окончила Женский медицинский институт, стала хирургом, а также получила диплом… пилота, сдав экзамены в Гатчинской летной школе.
Началась Первая мировая война, и врач – княгиня Долгорукая (такой стала ее фамилия в первом браке) – отправилась на фронт, где едва ли не с первых дней войны оказалась «среди крови, криков боли, страданий – в госпиталях Красного Креста, на передовой».
Софья Алексеевна Волконская (фамилия во втором браке) часто в своей жизни балансировала на краю пропасти: и когда была на фронте, и когда тайно пробиралась в Россию, чтобы спасти мужа, и когда в Париже села за баранку ночного такси, чтобы кормить семью…
В 1934 году вышла ее книга «Горе побежденным», которую Б. М. Носик назвал одной «из удивительных книг мемуарной русской прозы».
Мать Мария… Это последнее имя героини, которая родилась в семье директора Никитского сада в Крыму Юрия Пиленко. Ее назвали Лизой.
Пройдет совсем немного времени, и она начнет писать стихи, увлечется революционной борьбой – примкнет к фракции эсеров.
Множество испытаний выпало на долю Елизаветы, и однажды она решила принять монашеский сан и взять имя Мария.
Живя в оккупированном немцами Париже, «мать Мария бросилась в опасную борьбу за жизнь против человекоубийства». Вместе с помощниками она прятала евреев, изготовляла для них фальшивые документы.
Была арестована, а затем – сожжена в печи нацистского лагерного крематория…
Прекрасные судьбы, и, знаете, на их фоне меркнут искания творческой (чаще – околотворческой) богемы. И, по-моему, также считает автор книги.

Ибо, в конечном счете, нас всех объединяет то, что мы все живем на этой маленькой планете, мы все дышим одним воздухом, мы все дорожим будущим наших детей, и все мы смертны.
Джон Кеннеди

Каждый момент жизни отличается от другого. Хорошее, плохое, трудное, радостное, трагичное, любовь и счастье – все связано в единое, неописуемое целое, которое называется жизнь. Нельзя разделить хорошее и плохое. И, возможно, даже нет необходимости делать это.
Жаклин Кеннеди

Историю нельзя изменить.
12 сентября 1953 года состоялась свадьба Джона Кеннеди и Жаклин Бувье.
8 ноября 1960 года Джон Кеннеди избран президентом США.
22 ноября 1963 президент Джон Кеннеди убит в городе Даллас.
6 июня 1968 года кандидат в президенты Роберт Кеннеди убит в Лос-Анджелесе.
19 июля 1969 года Эдвард Кеннеди попал в автомобильную аварию.
Это – неизменные факты.
Так же, как и то, что был Карибский кризис, а Жаклин Кеннеди вошла в историю XX века как законодательница моды и одна из самых стильных первых леди. (Хотя она говорила: «Только не называйте меня первой леди – это как кличка скаковой лошади», но слово не воробей…) В общем, отношения с Соединенными Штатами у нас, россиян, могут ухудшаться или улучшаться, но отменить историю США мы не в силах. А согласно американской истории, близкие родственники редко образовывают политические группировки. Но у многих явлений бывают и исключения. Именно такое исключение из правил произошло с Джозефом Кеннеди (финансистом и политиком с крайне противоречивой, в основном негативной, репутацией) и его сыновьями: Джоном, Робертом и Эдвардом. (Правда, был еще один сын – Джозеф-младший, но он жил недолго и погиб в 1944 году, выполняя воинский долг.)
Таким образом, авторы книги представляют нам семейство Кеннеди со всеми его внутренними связями, разветвлениями и особенностями поведения; семейство, которое, надо признать, явилось уникальным феноменом американской истории XX века.
Лариса Дубова и Георгий Чернявский серьезно поработали в Архиве Библиотеки Джона Ф. Кеннеди в Бостоне, насчитывающем 20198 единиц хранения, используя по максимуму свои знания, умения и интуицию. Поэтому в их семисотстраничном исследовании нет натянутостей и перетекания из пустого в порожнее. Наоборот, авторам приходилось сдерживать себя, отсекая от «монблана информации» всё лишнее и апеллируя (когда это возможно) к уже известным сведениям.
Читая этот капитальный труд, я с особенным удовольствием отмечал возможности теплых советско-американских отношений. В конце концов, мы все живем на маленькой планете, а в жизни каждый момент отличается от другого.

Хрущев заявил: «Вы знаете, что мы голосовали за вас?»
…Кеннеди засмеялся и ответил любезно: «В самом деле, малый перевес мог стать решающим. Поэтому я признаю, что вы также участвовали в выборах и голосовали в мою пользу».
Хрущев прокомментировал: «Я не пожалел о занятой нами позиции. После того как Кеннеди стал президентом, надежд на улучшение наших отношений прибавилось».

Вот только жаль, что возможности не всегда воплощаются в жизнь…

«Если вы хотите, чтобы что-то было сказано, попросите об этом мужчину;
если же вы хотите, чтобы что-то было сделано, доверьте это женщине!»
Маргарет Тэтчер, 71-й премьер-министр Великобритании

История успеха Маргарет Тэтчер не дает покоя как историкам, так и исследователям ее жизни. Как из простого парламентария, не имеющего ни нужных связей, ни поддержки со стороны финансовых кругов, ей удалось возглавить консервативную партию, а затем стать первой женщиной премьер-министром в истории Великобритании? В чем состоял секрет небывалой популярности этой удивительной женщины? Как ей удавалось удерживать власть одиннадцать лет подряд?
По рассказам самой Маргарет, она воспитывалась в семье строгих нравов, ставящей во главе угла труд, долг и религию. Пустая трата времени считалась грехом. Каждая свободная минута шла на самообразование. «Многие работают для того, чтобы жить. Я же живу для того, чтобы работать!» – призналась Маргарет в одном из интервью. За весь период премьерства у нее так и не было полноценного отпуска, но она всегда умела сочетать парламентские чтения с семейным бытом. Находясь у власти, Маргарет в равной степени вызывала обожание и ненависть. Ведь она всегда откровенно говорила то, о чем думает, и бесстрашно боролась за то, во что верит. Настоящая «железная леди». За границей ее любили больше, чем дома. Она смогла установить теплые отношения с президентом США Рональдом Рейганом и произвести впечатление Михаила Горбачева, как, впрочем, и на весь Советский Союз. Искренняя любовь к публике и общественным мероприятиям, блестящий интеллект и вероломные аппаратные ходы (Маргарет шла к цели буквально по головам), помогли ей прорваться на самый верх властной вертикали.
О взлетах и падениях, предательстве ближайших соратников и личных переживаниях Маргарет Тэтчер остроумно и честно рассказывает в автобиографии, написанной на закате политической карьеры. Это не просто книга, это – видение жизни, ставшее примером для целого поколения.

«… дедушка, а ты динозавров застал?»

«… дедушка, а ты динозавров застал?» Эта фраза из выше названной книги говорит о том, насколько стремительно идет сейчас процесс разрыва поколений. А жаль: если не будет преемственности мыслей и чувств, то, в конце концов, произойдет отторжение поколений. Книги, подобные той, о которой сейчас идет речь, как раз и призваны сократить этот разрыв, сблизить духовно представителей разных возрастных категорий.
«Детство 45 – 53» – это портрет и документ эпохи, потому что книга собрана из воспоминаний разных людей, чье детство пришлось на послевоенную пору.
Для того, чтобы читатель более многогранно понял минувшую эпоху, содержание книги разбито по тематическому принципу, например: «День Победы», «Ели…», «Пили…», «Мылись…», «Одевались…», «Играли…» и т.д. Говоря иначе, сборник «Детство 45 – 53» – это энциклопедия народного быта и духа послевоенных лет.
Очень тяжело читать некоторые главы, особенно ту, которая называется «Инвалиды».
Известно, что в 1946 году в стране было 12,5 миллионов искалеченных людей. Цена одной буханки хлеба у спекулянтов превосходила их ежемесячную пенсию. «Целая армия инвалидов вышла на улицу за подаянием». И это солдаты, выигравшие войну…
Послевоенное детство – полуголодное, почти без игрушек, без красивой одежды. А люди, прошедшие через это, говорят, что они все равно были счастливы. «Разве плохо мы жили? Город хоть свой любили, улицу … вы ж сейчас и выйти боитесь. …К собакам, как к людям, а от людей, как от собак … да жалко мне вас, а вы нас жалеете».
Если вы интересуетесь историей страны, если хотите лучше понять своих близких, то сборник «Детство 45 – 53» – ваше чтение.

Не тот ли самый здесь сценарий? Ищите ответы в книге Константина Сапожникова «Уго Чавес».

«Кандидат на выбраковку» – это автобиографичная книга, воспоминания автора о его трудном детстве, прошедшем в Советском Союзе; это история мальчика, страдающего с 5 месяцев жизни редким заболеванием – хрустальной болезнью (кости хрупкие, как хрящи, постоянно ломаются, человек не может самостоятельно передвигаться).

И последнее. Книга сама по себе очень увлекательна. Читается легко, словно это приключенческий роман Жюля Верна или Майн Рида. Вряд ли книга Б. Гриллса оставит читателя равнодушным. 

Ах, Италия, любовь моя!!!

Рецензия на ее книгу уже несколько месяцев держится в самых популярных сообщениях нашего блога.
Это еще одно произведение Марлены де Блази, и оно совсем не похоже на предыдущее. Ни по стилю, ни по сюжету, да и героем этой книги стал сам автор, вернее авторша.
А рассказывает Марлена о периоде своей жизни в Италии. Когда она уехала за мужем в эту страну и училась жить в ней, принимать ее как родную, любить ее. А это оказалось совсем не так непросто, как кажется.
Городок, где они с мужем присмотрели дом, вернее не дам, а палаццо, как говорят в Италии, оказался очень закрытым и консервативным. Это как раз тот случай, когда все друг друга знают и не пускают в свою размеренную жизнь незнакомцев. И очень много шагов пришлось сделать героине, чтобы самой принять этот городишко ,и чтобы ее приняли жители.
Но все таки основная тема - это еда и итальянская кухня. Вся книга пропитана чудными запахами итальянских трав и пряностей, запахом вкуснейшего итальянского хлеба.
Марлена живет в "итальянской сказке", но эта сказка все время преподносит ей сюрпризы, пытается поставить ее в неловкое положение. Каждый день героине приходится доказывать в первую очередь самой себе, что она правильно выбрала место, где ей хочется жить.
Книга написана в форме размышлений героини и ее переживаний.
Удастся ли ей устроить свою жизнь в этом маленьком городке? Сумеет ли она принять этот итальянский менталитет? Сможет ли увидеть за всем этим, что именно здесь ее дом?

Сквозь буйство вьюги, сквозь бурь кошмар душа-подруга, держи удар...

В минуты воспоминаний...