Репина Наталья «Жизнеописание Льва»

Хожу под впечатлением, причем не после того, как закончила читать, а прямо с первых строк. Изумительно ясный слог, афористичный и без кружавчиков.

Первая часть – это середина семидесятых, маленький мальчик Лёва смотрит на мир широко открытыми, влюбленными глазами. Жизнь хороша и изумительна, у него есть мама и бабушка, дача и Москва. И порядок! Порядок помогает держать мир под контролем.

Повествование ведется от первого лица. Прием работает отлично, тем более, что Лев немного аутичен, не совсем закрыт от внешнего, но при всем интеллекте, многого не понимает. И правда, чем-то напоминает Фореста Гампа, как указано на обложке.

Чем? Именно бесхитростностью фокуса, наведенного на окружающих людей, их взаимоотношения, дружбы-любови. Он наивно спрашивает у мамы про посторонних дяденек около соседской тетеньки, тем самым разрушая адюльтер. Он очень хочет быть настоящим другом, но его, занудного толстяка, не особо привечают в мальчишеских компаниях. 

И Лев погружается в книги. Он находит утешение в строгом порядке библиотечных каталогов, жесткой иерархии классификации и раз и навсегда закрепленных за каждой книгой полочных местах. Он становится библиотекарем!

Вторая часть – и взрослый Лёва изучает какого-то позабытого поэта. Он заводит странных друзей, служителей не менее странного частного музея. Кончается двадцатый век, жизнь меняется. 

И нет, в книге не будет бандитских разборок, «ревущих девяностых» и прочих смачных теле-атрибутов времени. Ведь Лев живет совсем в другой Москве, как и сотни, тысячи обычных горожан.

Но оттого его личные трагедии и драмы не становятся менее значимыми. Каково это, узнать, что ты гонялся за химерами, а лучшие друзья и не друзья вовсе…

Я все еще не могу внятно сформулировать, чем именно зацепила меня эта книга. Приворожила просто таки! Простым стилем и очень метафоричным языком?

 Когда в паре предложений – целая эпоха, пахнет разогретой апрельской землей, а соседи по даче завели кошку. Давайте я вам лучше процитирую:

«Когда Лева уже заканчивал завтрак, вставала мама. Она была чудесная — теплая, рыхлая и лицом немножко крот, когда без очков. Лева был похож на нее, тоже теплый и рыхлый, но лицом немножко мышь. Мама обнимала Леву и говорила бессмысленные, но смешные вещи вроде «левацкий элемент уже бодрствует», или «полевые работы начались», или «да здравствует басилевс!», или еще что-то с его именем внутри, и Лева не уставал удивляться, сколько всего она могла изобрести»

Просто отличная литература, и хорошо, что она жива, вопреки злопыхателям с гаджетами и ИИ.

 

Маркевич Светлана