А. и Б. Стругацкие «Хромая судьба»

Книга непростой судьбы, как и многие у Стругацких. Но этой не повезло особенно. Поскольку это роман в романе, то раздирать на части ее начали сразу. И напечатали в региональных литературных журналах в разных концах огромного Советского Союза. Повесть, которую пишет в стол герой-писатель, то, что он называет «Синей папкой», выходила и отдельно под названием «Гадкие лебеди». Во всех собраниях сочинений есть. Мне удалось прочесть не менее уникальный вариант «Хромой судьбы» в журнале Нева. Там был «Град обреченный» в качестве тайного романа.

Мне нравятся оба варианта, перечитывала многократно, находя все новые и новые смыслы и объяснения простым вещам из жизни. Да и тема писательства мне стала близка необычайно, а потому истории авторских страданий над буквами задевают особенно сильно.

А еще в этой книге разбросаны по тексту биографические факты. Понятно, что первая любовь Феликса Сорокина, которую он вдруг вспомнил, девушка Катя, погибшая много лет назад, при обстреле, вымышленный персонаж. Но и налеты были, и смыкающееся кольцо блокады было. Для Стругацких тема войны непроходящая боль. И они умели показать это буквально в нескольких предложениях.

Невероятно колоритная писательская братия, временами похожая на змеиное кубло, – тоже из жизни. Наверняка многие даже узнавали себя. Некоторые, думаю, были неприятно удивлены, а может, сделали вид, что это не про них. Позволю себе цитату:

 

«Много-много лет назад, когда я был сравнительно молод, вполне внутренне честен и непроходимо глуп, до меня вдруг дошло (словно холодной водой окатило), что все эти мрачные и отвратительные герои жутких слухов, черных эпиграмм и кровавых легенд обитают не в каком-то абстрактном пространстве анекдотов, черта с два! Вон один сидит за соседним столиком, порядочно уже захорошевший, – добродушно бранясь, вылавливает из солянки маслину. А тот, прихрамывая на пораженную артритом ногу, спускается навстречу по беломраморной лестнице. А этот вот кругленький, вечно потный, азартно мотается по коридорам Моссовета, размахивая списком писателей, нуждающихся в жилплощади…

И когда это дошло до меня, встал мучительный вопрос: как относиться к ним? Как относиться к этим людям, которые по всем принятым мною нравственным и моральным правилам являются преступниками; хуже того – палачами; хуже того – предателями! Случалось, по слухам, что бивали их по щекам, выливали им на голову тарелку с супом в ресторане, плевали публично в глаза. По слухам. Сам я этого никогда не видел. По слухам, не подавали им руки, отворачивались при встрече, говорили резкие слова на собраниях и заседаниях. Да, бывало что-то вроде, но я не знаю ни одного такого инцидента, чтобы не лежало в его основе что-нибудь вовсе не романтическое – выхваченная из-под носа путевка, адюльтерчик банальнейший, закрытая, но ставшая открытою недоброжелательная рецензия».

 

Не устаю поражаться, насколько плотные тексты писали авторы. Сарказм и добрый юмор, горечь и боль. И при всем при том это же не просто будни писателя с ежедневной нормой букв, сплетнями в Клубе, бытовыми мелочами. 

Феликс Сорокин знает про себя, что с ним периодически случаются странности. Сюда втиснулась невероятная история с эликсиром бессмертия и отравленным соседом, встреча с унылым горбуном и переданная на хранение партитура Труб Страшного Суда. И самое занятное – это некая машина, якобы вычисляющая уровень таланта по текстам автора.

Сорокин все никак не может попасть в этот НИИ, где скромный сотрудник в синем халате, по имени Михаил Афанасьевич, расскажет ему про самый страшный, самый стыдный страх его, как писателя, как автора тайной Синей Папки. Какой? Не скажу. Читайте сами, потому что это только верхушка айсберга.

Вставленные попеременно главы из Синей Папки совсем не напоминают историю пятого прокуратора Иудеи, всадника Понтия Пилата, о нет! 

Виктор Банев тоже писатель, которому надоело прогибаться перед властями. Он в городе своего детства, заливаемом дождем, ненормальным дождем, неестественным. Здесь его бывшая жена и дочь, которая не просто отбилась от рук. Все дети этого безымянного города отбились от рук. А вот понять, что и как произошло, как это связано со всплеском их гениальности, со странными «мокрецами», которых сам Банев с детства привык считать  больными людьми, безобидными, когда они изолированы, – это вопрос вопросов.

Чем больше перечитываю, чем быстрее бегут годы, и копится личный опыт, тем более загадочной мне видится эта история. И тем менее я категорична. Там все настолько неоднозначно! И опять же при невероятно напряженном детективном сюжете. Придется прочесть, если вы до сих пор не сделали этого.

Тема невмешательства, тема влияния на будущее – снова и снова. И тема разделения человечества на тех, кто рванет ввысь, и тех, кто останется. Вертикальный прогресс. Рекомендую всем лекции о творчестве в исполнении Дмитрия Быкова. Он захватывающе азартно рассказывает обо всех тонкостях и подводных течениях творчества Стругацких.

 

Светлана Маркевич