Поль Лаббе «По дорогам России от Волги до Урала»

Время для русских – понятие растяжимое, поэтому все они по сути философы

(Поль Лаббе)

 

 

Итак, давайте пофилософствуем, не глядя на часы...

Чего стоит ждать от иностранцев, оценивающих Россию? 

Всё зависит от целей иноземных товарищей, которые могут оказаться нам далеко не товарищами иногда просто потому, что гусь свинье, как известно, таковым быть не может. Впрочем, всегда существуют серьезные политические, экономические, религиозные, дипломатические и иные причины, которые и приводят к тем или иным высказываниям. И здесь иной раз мы уже можем иметь дело с русофобией, на звание первого документально зафиксированного глашатая которой претендует Петр Петрей, написавший о русских: «Их жестокость, гнусная жизнь, варварская и немилосердная природа достаточно известны многим, бывавшим в земле их, а особливо тем, которые приведены туда пленниками из чужих краев и должны были выдержать муки и истязания плена. Потому что русские днем и ночью думают и ломают голову, какими бы новыми способами мучить людей: вешать, или варить, или же жарить их? И ни один народ, ни турок, ни татарин, не сделают ничего страшнее и ужаснее»*.

С путевыми заметками Поля Лаббе нам повезло. Он написал их тогда (и путешествовал, естественно, тогда), когда установился военно-политический союз России и Франции, возникший в 1891 г. Поездка автора в Поволжье, на Урал и в Прикаспий состоялась летом и осенью 1898 года. П. Лаббе приехал в Россию с четкой целью произвести этнографическое исследование. Другими словами, его путевой дневник как таковой и есть цель путешествия. Можно даже утверждать, что книга Поля Лаббе способствовала изменению восприятия французами нашей страны в положительном направлении, особенно если вспомнить сочинения А. де Кюстина и т.п., создавшие прежде негативное общественное мнение относительно России. Таким образом, заметки Поля Лаббе корректнее сравнивать с воспоминаниями А.Дюма и Т.Готье, оставивших свои впечатления о России, нежели с некоторыми мемуарами ветеранов наполеоновских войн, работами Ж.Ш. д’Отроша и А. де Кюстина.

И всё же. Желая представить будни России, её повседневное состояние, П. Лаббе фиксирует, словно “моментальный аппарат” «Кодак» (который, кстати, у него был взят с собой), всё, что позабавило бы эдакой “полуварварской дикостью” цивилизованного французского читателя. Вот, например:

 

«Тем временем решительная рука матроса постепенно поднималась по мясистой ляжке крестьянки все выше и выше... То, что произошло дальше, описывать здесь, конечно, нельзя, но на следующий день я не удержался и поздравил его с успехом. Он захохотал и восхищенно заметил:

– Удивительно, сколько баба может выпить!»

 

Пьянство и т.п. – это, конечно, фактическая сторона действительности. О неприглядных моментах российской жизни может написать и наш соотечественник, вполне любящий Родину и настроенный патриотично. Никита Сергеевич Михалков в своих «Дневниках и записных книжках 1972-1993» делится впечатлениями о дальневосточном походе, и мы видим немало нелицеприятных вещей. Можно вспомнить также Н.М. Карамзина:  «...гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей как с обыкновенным явлением во всех веках». 

И всё же!

Французский автор порою ищет эту нелицеприятность: «Я ожидал, – пишет он, – что и на этот раз все завершится этим <массовой пьянкой. – К.Д.>, но к моему великому удивлению вечером в городе стояла тишина...» Наконец, увидев пьяного мужика, он с облегчением отмечает: «Предчувствие меня не обмануло...»

Нелицеприятные детали тоже в ходу: «Монашки, кажется, не мывшиеся с тех пор, как приняли постриг...»

Повествование (в принципе доброжелательное) всё ж таки меняет одни стереотипы восприятия россиян (злобно-русофобские) на другие (добродушно-ироничные):

 

«Для русского главное, чтобы было побольше водки и закуски, чтобы дымился самовар, чтобы под рукой всегда были игральные карты, а вокруг – веселая компания».

 

Нельзя не отметить авторское чувство юмора, но вырастает оно из желания посмешить своих сограждан этими странными россиянами (не только русскими). 

 

«Мы, естественно, говорили по-русски, но вопрос генерала (“На каком языке вы говорили?”) застал беднягу врасплох... Не зная, что ответить, мой спутник с ходу брякнул:

– На каком языке мы разговаривали? Не могу знать, Ваше превосходительство, но мы отлично понимали друг друга!»

 

Или:

 

«– Бьешь ли ты своих жен? – спросил я у старика-башкира.

– Нет, – ответил он, – однако раньше иногда бывало!

– Покажешь их мне?

– Не могу, они обе умерли.

– Ну теперь понятно, – сказал я, – почему ты их больше не колотишь!»

 

(Правда, замечу я в скобках, для смеха над благоглупостями у нас и так есть Гоголь и Салтыков-Щедрин, а из недавнего прошлого – Михаил Задорнов. При чем тут этнография как наука?)

 

Так хотел ли разгадать загадочную Россию П.Лаббе? По-видимому, нет.

Вот что он пишет об окончании религиозного праздника в Казани: «Я... пошел прочь, представляя, как сейчас из пустынной и спящей Казани по всем дорогам и во все концы тянутся домой больные и измученные паломники, получившие небольшое утешение, такие, как этот молчаливый старик; обессиленный и, возможно, доживающий последние дни, он перед уходом в мир иной будет вспоминать весь блеск сегодняшнего празднования, великолепие позолоченных риз и сияние серебряных окладов икон».

Позвольте, но “великолепие позолоченных риз и сияние серебряных окладов икон” как раз будет вспоминать иностранец, а для паломника (пусть даже его вера наивна) главным будет утешение, отнюдь не “небольшое”!

Кандидат исторических наук И.В. Кучумов пишет в предисловии к книге: «...выбор П. Лаббе местностей, тем и сюжетов субъективен и не может ни в малейшей мере претендовать на репрезентативность». Таким образом, путешествие П. Лаббе не было научным мероприятием. Это надо учитывать.

Тем не менее, зарисовки автора любопытны, живы и занимательны. Отчасти их можно воспринимать и как “картины из жизни”, порой юмористические. Но в первую очередь (на мой взгляд) книга интересна демонстрацией того, что желает увидеть в России путешественник-иностранец.

 

Дмитрий Кочетков

 

Примечание:

* Цит. по книге: Занков, Дмитрий. Русь за трапезой : [0+] / Дмитрий Занков. - Москва : Ломоносовъ, 2016. - 208, [1] с. : ил. ; 22 см. - (История. География. Этнография). - С. 185.