Дмитрий Занков «Русь за трапезой»

Не хлебом единым жив человек...

 

Сначала можно предположить, что читателю предложат совершить чисто гастрономическое путешествие в глубь веков. Не хлебом единым... И что еще, кроме хлеба? (Ожидается подробнейшее описание стола.) Но как бы не заскучать... (И тут напрашивается вывод, что автор просто обязан веселить читателя, рассказывать небылицы и утешать хозяюшек рецептами на скорую руку!) Если кому-то представилась картина, где автор-весельчак сыплет шутками, перечисляя неимоверное количество блюд, то, увы, встреча с такой книгой не состоится. Кто разочаровался, тем несколько строк из пародии Александра Иванова:

 

Бегут соленые грибки,

бежит, гортань лаская, водка,

за ней, естественно, – селедка,

затем – бульон и пирожки.

 

Потом бежит бифштекс с яйцом,

бежит компот по пищеводу,

а я с ликующим лицом

бегу слагать о беге оду.

 

Бежит еда в последний путь,

рифмуясь, булькая, играя,

не замедляю бег пера я,

авось и выйдет что-нибудь!

 

Но книга кандидата исторических наук Дмитрия Занкова – это не вышедшее «что-нибудь», а добротная научно-популярная литература. В ней автор пытается ответить на главный вопрос: «Что такое русская пищевая культура?»

О чем здесь речь?

А это постигается через ряд частных вопросов. Может ли быть еда в роли социального маркера? Каково отношение к пище других народов? Может ли еда выступать в качестве награды? Для чего нужна еда в первую очередь – для простого насыщения организма или удовольствия? Вообще, еда – это соблазн или благо?

И тут выясняется, что, согласно традиционной русской культуре, не всякую пищу позволяется вкушать, хотя и любая еда – дар Божий. Следовательно, важным предметом пристального внимания автора становится пост. Иначе говоря, уже не сама еда, а воздержание от неё. А воздержание – это борьба. Даже во сне. Автор приводит слова Иоанна Лествичника: «В сердцах чревоугодников – сновидения о снедях и яствах; в сердцах же плачущих – сновидения о последнем суде и о муках».

Впрочем, Иоанн Лествичник не советует очертя голову бросаться в борьбу с чревом. Тем более не советую этого я, скромный библиотечный блогер. Поэтому, зная, что вы при желании сможете постичь эту тему во всех тонкостях (и в первую очередь – благодаря книге Дмитрия Занкова), обращу ваше внимание на другое.

Очень мне понравились свидетельства иноземцев. (Наряду с русскими житиями, поучениями, проповедями и византийскими текстами автор привлекает в качестве исторических источников и свидетельства иноземцев.) Вот тут-то иной раз мы и имеем дело с воплощением стратегии веселить читателя и рассказывать небылицы. 

Так, Рейтенфельс дает весьма любопытное объяснение простоте русского застолья. Он считает, что во всем виноваты русские женщины, главной характеристикой которых является «великая праздность». И Рейтенфельс всерьез думает, что практически все хлопоты по домашнему хозяйству лежат на плечах русских мужчин.

Есть в сочинениях иностранцев и социальный подтекст. Мейерберг, например, объясняет пост (цитирую книгу Дмитрия Занкова) «не благочестием, а желанием высших классов сэкономить на кормлении своих холопов, которым можно выделять большую часть года в виде пищи лишь хлеб и сушеную рыбу».

Но более всего потрясла меня оставшаяся в веках жалоба проголодавшегося в 1678 году Бернгарда Таннера, который увидел «до 200 блюд великопостного, почти сырого кушанья, приготовленного большею частию с конопляным маслом» и написал, что присланные посольству постные блюда были «приличные более людоедам». Где он видел людоедов-вегетарианцев?! Бог весть. Действительно, проголодался человек, чей вкус и аппетит были сильно обмануты.

А об остальном узнаете из книги.

 

Дмитрий Кочетков